Читать интересную книгу Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт - Макс Хастингс

Важнейшей задачей пехоты всегда являлся безостановочный бросок в атаку через открытое пространство под ожесточенным огнем противника, несмотря ни на какие потери. Атака американских войск на участке «Омаха», как ни одна другая в практике союзных войск в годы второй мировой войны, по своей ожесточенности напоминала те страшные столкновения плоти и огня, которые, к сожалению, нередко имели место в ходе сражений 30-летней давности и, к такому же сожалению, были так характерны для боев на Восточном фронте. План высадки 5-го корпуса на участке «Омаха» не содержал никаких тактических хитростей и не предусматривал ни использования специальной бронетанковой техники, как это делали англичане, ни попытки захвата путем маневра пяти основных проходов от побережья в глубь полуострова. Вместо этого генерал Джероу заставил своих солдат бросаться в лобовые атаки на наиболее упорно обороняемые позиции во всей полосе высадки. Это был акт высокомерного упрямства, усугубленный плохой погодой, из-за чего были нарушены все до тонкости рассчитанные графики высадки.

Расходившееся море, подгоняемое северо-западным ветром скоростью до 10 узлов, в ходе десантирования поглотило по меньшей мере десяток десантных барж с пехотинцами. Попытка доставить на берег артиллерию с помощью плавающих тягачей закончилась катастрофическими результатами: из подразделений пяти артиллерийских полков на дно ушло 26 орудий. Корабли огневой поддержки, оснащенные реактивными установками, открыли огонь по береговым укреплениям с предельной дистанции, и поэтому большинство реактивных снарядов упало с большим недолетом, а некоторые из них — даже среди скопления своих же десантно-штурмовых средств. Под ударами волн хлипкие брезентовые козырьки на большинстве плавающих танков были тотчас же сорваны. Из-за серьезных ошибок в определении расстояния до берега 32 танка были спущены на воду по меньшей мере в шести тысячах ярдов от уреза воды, и от экипажей этих танков в то утро требовалось подлинное самопожертвование. Нередко танки соскальзывали с опущенной в воду аппарели десантной баржи и камнем шли на дно, оставляя на поверхности большую воронку и барахтающиеся фигуры тех членов экипажа, которым удалось выбраться из машины. И тем не менее экипажи следующих танков, не взирая на участь своих предшественников, бросались в своих машинах в пучину волн. Один командир танка, некий сержант Серителл, даже требовал, чтобы его танк был также спущен на воду, несмотря на то, что предохранительные брезентовые козырьки с его машины были сорваны еще на борту баржи. До берега удалось добраться только пяти танкам из этой группы. В результате пехоту бросили на штурм береговых укреплений без столь необходимой поддержки танков, которые, как первоначально предполагалось, должны были проложить пехотинцам путь на берегу. Те танки, которым все же удалось добраться до берега на участке «Омаха», действовали не впереди, а в основном позади боевых порядков восьми рот первой волны — 1450 солдат, высадившихся с 36 десантно-штурмовых барж.

Большинству молодых американских солдат, прежде чем спрыгнуть в прибойную волну, почти три часа пришлось просидеть в скрюченном положении в трюмах барж из-за того, что их пересадили с транспортных судов на десантно-высадочные средства не в 7, как это сделали англичане, а в 12 милях от берега. Здесь, на баржах, солдаты быстро расправились со своим завтраком и, сгрудившись на дне трюмов утлых суденышек, мокрые от брызг и мучимые приступами тошноты, ожидали, пока ночная темнота не начала рассеиваться с первыми проблесками рассвета. Каждый солдат имел невероятно тяжелую ношу, вес которой доходил до 68 фунтов. Это были противогаз, ручные гранаты, полуфунтовые толовые шашки, шестовые подрывные заряды, два патронташа с носимым комплектом винтовочных патронов, сухой паек и фляга. При подходе баржи к берегу солдаты должны были мгновенно выскочить из тесных переполненных трюмов и бежать вперед, в самое пекло, на немецкие огневые точки, пулеметно-минометный огонь которых уже уложил многих из них, так и не успевших добраться до сухого берега. Некоторые, все еще мучившиеся от морской болезни, в одежде и с поклажей, пропитанной морской водой, отчаянно искали укрытия среди прибрежных препятствий или, точно парализованные, лежали среди груды разбитой техники, которая быстро росла вдоль береговой линии. С самого начала вторжения прибрежная полоса стала заполняться севшими на мель и поврежденными десантно-высадочными средствами, причем некоторые баржи оказались разбросанными по всей ширине немецких береговых заграждений, что создавало некоторое подобие дорожных «пробок», сильно затруднявших высадку последующих эшелонов. В огнемет, который держал в руках солдат на одной из десантных барж, угодила пуля. Взорвавшийся баллон сбросил смертельно раненного солдата в море, а вспыхнувшая огнеметная смесь разлилась по палубе. На барже начался пожар, сопровождавшийся периодическими взрывами боеприпасов к 20-мм пушке «Эрликон».

Планом предусматривалось, что 270 специально подготовленных подрывников будут следовать за пехотой первого броска и немедленно приступят к уничтожению установленных немцами заграждений, расчищая путь для всей массы солдат и боевой техники последующих эшелонов до того, как прилив скроет мины. В тот же день за время второго прилива предусматривалось высадить на участке «Омаха» еще 25 000 солдат с 4 тысячами единиц техники различного назначения. Однако в связи с тем, что ураганным огнем было убито и ранено свыше 40 процентов подрывников, а множество солдат, раненных или испугавшихся, искали спасения за стальными ежами, в то утро удалось подорвать очень немного препятствий. Путь к берегу был проделан в основном корпусами высадочных средств, которые нередко наталкивались на заграждения и, вольно или невольно подрывая мины, добавляли при этом новые обломки к грудам, быстро выраставшим на линии прибоя. Из 16 бронированных бульдозеров, направленных к берегу, только шесть достигли кромки воды, и три из них почти тут же оказались подбитыми огнем противника. Управление пехотными подразделениями было почти сразу же нарушено. 116-й полк, если к уничтоженным добавить неисправные, лишился трех четвертей радиостанций, его передовые пункты управления были быстро выведены из строя. Многие солдаты растерялись, обнаружив, что они высажены далеко от тех участков, к которым готовились на тренировках. Некоторые из них легли на мелководье ничком, выискивая укрытие, другие, раненные еще до того, как покинули свои десантные баржи, пытались зарыться в прибрежный песок. Сотни солдат скучились у основания прибрежной дамбы, завладев этим единственным укрытием, которое досталось им в тот день на участке «Омаха», хотя, чтобы добраться от кромки воды до дамбы, некоторым уцелевшим солдатам потребовалось до 45 минут. Сотни солдат умирали от ран или лежали убитыми: в тот день потери на этом участке превысили 2 тысячи человек.

Уцелевшие в большинстве своем находились в состоянии полной апатии. Многое из того, что происходит в каждом бою, предопределяется примером: действовать отважно или трусливо солдата побуждает поведение тех, кто с ним рядом. На участке «Омаха» в то утро очень чувствовалась неопытность многих молодых американских командиров. Неорганизованность самой высадки приводила к тому, что солдаты, рассаженные в баржи полувзводами, зачастую оказывались далеко от своих офицеров и товарищей, из-за чего нарушалась слаженность в действиях подразделений. Для подавляющего большинства пехотинцев лучшим примером при очевидной неудаче на участке «Омаха» утром 6 июня было бы простое умение найти подходящее укрытие и закрепиться там.

Генерал Брэдли с борта крейсера «Аугуста» пытался следить за ходом событий, развертывавшихся на берегу, но это удавалось ему с трудом из-за очень плохой связи. На палубе крейсера для Брэдли был сооружен бронированный командный пункт размером 20x10 футов. На стенах внутри были развешаны карты автодорог Франции, несколько открыток кинозвезд и крупномасштабные карты Нормандии. Вдоль каждой из стен за пишущими машинками сидели штабные клерки. Сам же Брэдли и его помощники собрались вокруг большого чертежного стола, стоявшего посередине. Однако в то утро большую часть времени генерал провел на мостике рядом с командиром сил высадки адмиралом Кирком, рассматривая в бинокль далекие столбы дыма, поднимавшиеся на берегу. Генерал заложил себе уши ватными пробками, чтобы хоть как-нибудь приглушить грохот залпов артиллерии «Аугусты», на носу у него был пластырь, прикрывавший вздувшийся фурункул, который вот уже несколько дней беспокоил его. 6 июня фотографов держали подальше от командующего 1-й американской армией.

День начался со множества мелких неприятностей: волнение было таким, что могло оказаться губительным для плавающих танков; сообщение о 15 немецких торпедных катерах, вышедших из гавани Шербура и потопивших норвежский эсминец «Свеннер», прежде чем их заставили убраться. «На протяжении всего утра, — писал Брэдли, — усиливалось мое беспокойство из-за тревожных и обрывочных донесений, которые доходили до нас по флотской радиосети. Из этих разрозненных сообщений у нас складывалось некоторое, но далеко не полное представление о потопленных судах, о застрявших на заболоченных участках войсках, об ожесточенном огне противника и о хаосе, царившем, на берегу. Впрочем, мы и сами могли смутно видеть сквозь дымку и слышать эхо выстрелов орудий в разгоравшемся бою, который вела жидкая цепочка людей в промокшем обмундировании цвета хаки, выбравшаяся на береговую отмель французского побережья Ла-Манша».[103] К середине утра явный срыв плана высадки, очевидный как для тех, кто был уже на берегу, так и для тех, кто еще находился в море, вызвал глубочайшую тревогу в штабе 5-го корпуса. Полковник Бенджамин Тэлли, находившийся на плавающем автомобиле в нескольких сотнях ярдов от берега, чтобы лично ознакомиться с обстановкой на месте и доложить ее непосредственно генералу Джероу, сообщал о танкодесантных баржах, бестолково крутившихся перед окутанным дымом песчаным берегом, «словно панически бегущее стадо скота». Брэдли «не оставляла мысль о том, что наши войска потерпели непоправимую катастрофу».[104] Обстановка в тот день продолжала складываться так, что стала все больше соответствовать самым худшим опасениям Черчилля, Алана Брука и Эйзенхауэра.