И вот, наконец, наступает праздник всех влюбленных. Для меня он начинается с радостного известия.
— Лисенок, ты хорошо себя вела? — вместо приветствия будит меня голос Сани. — А то я вернусь и отшлепаю тебя.
Довольство в его голосе вселяет в меня надежду на скорую встречу.
— Да ты все обещаешь, — гоняю по тарелке недоеденный омлет. — Когда же это случится, я вся истомилась уже.
— Я сегодня возвращаюсь в Москву.
— Правда? — даже приподнимаюсь на стуле. — И во сколько?
— Пока не знаю, Вась, как будет с погодой.
— Я просто хотела бы, чтобы ты успел в клуб на программу. Таня приготовила нечто незабываемое.
— Я, правда, постараюсь, но не могу обещать.
— Я буду ждать тебя, Саша, — прикрываю глаза, кутаясь в его гигантский свитер, словно это объятия мужчины.
Вечером я уже в гримерке с особой тщательностью готовлюсь, нанося макияж и укладывая волосы. Мое платье висит на плечиках, напоминая мне больше выпускные, чем шоу в стрипе. Зеленое шелковое одеяние в пол, скрепленное на плечах и руках скрытыми кнопками.
Сегодня мне уготована роль нимфы, которая соблазняет, но не поддается на очарование мужчин.
— Ну, разве что одного, — хмыкаю сама себе под нос, вглядываясь в отражение, и остаюсь довольна финальной версией себя.
— Ты прелестно выглядишь, — Анжелика источает мед, вот только я знаю, что он ядом наполнен. — Думаю, всем твоим “мужчинам” понравится этот образ невинной девы.
— Дорогая, что бы я делала без твоих “комплиментов”.
— Обращайся, — она наклоняется, чтобы поправить прическу в зеркале.
— Яд гадюк полезен лишь в малых дозах, так что спасибо, — поднимаюсь и улыбаюсь, видя онемевшую шлюху.
— О, Ева, — Татьяна уже поджидает меня возле барной стойки. — Ты чудесно выглядишь.
— Я сама довольна, — улыбаюсь одними губами, как меня и научили. — Чувствую, сегодня будет особенный вечер.
— Хорошо бы, хотя в День Влюбленных обычно не так и много мужчин развлекаются у нас, предпочитая проводить время со своими подругами и женами.
— Ну, не все же, — усмехаюсь, представляя, что скажет Мамба, когда увидит меня в этом образе.
— Надеюсь, ты права, деньги, затраченные на шоу-программу, хотелось бы отбить.
“Встречайте, Михаил” — раздается в рации, и тут же “Лофт” наполняется музыкой и девочками, возле каждого проема вместо дверей стоят девушки, разводя в стороны руки с полупрозрачными палантинами, словно живые шторы. Я же отхожу в тень, не желая привлекать к себе лишнее внимание до прихода Ворошилова. Могу танцевать, могу выпивать, но ни с кем из них я спать не хочу.
— Ева, — раздается за спиной, и у меня мурашки бегут по рукам. Оборачиваюсь, расплываясь в улыбке, которая с трудом остается на лице, когда я понимаю, что это не Саша.
— Добрый вечер, Михаил, — улыбаюсь уже более фальшиво, но хотя бы не так натужно, как вначале.
— Ты потрясающе выглядишь, — он заказывает для меня шампанское. — Составишь мне компанию?
— Конечно, — открыто сопротивляться не имею права. Все гости во главе клуба, и “желание клиента — закон” — это не образное выражение. Присаживаюсь на диван рядом с мужчиной, тут же появляется официантка, принимая заказ у Михаила.
— Почему же в этот чудесный вечер вы в гордом одиночестве? — делаю глоток шампанского.
— Скоро появятся мои друзья, но сейчас я приехал специально, надеясь увидеть тебя.
— Правда? — “Будь мила и любезна, чтобы твой отказ не оскорбил” — напоминаю себе. — Неужели только из-за меня?
— Конечно, сладкая Ева, — он наклоняется к моему уху, обдавая чувствительную кожу горячим дыханием. — Я так давно тебя не видел и переживал, когда ты болела.
— Скажете тоже, — усмехаюсь, стараясь немного увеличить расстояние под предлогом, что тянусь поставить бокал на стол. — У нас в клубе полно красивых девушек, уверена, они не давали вам скучать и вряд ли дадут.
— Тогда у нас намечается затруднение, — он снова придвигается, на этот раз не стесняясь, прижимается губами к моему открытому плечу. — Я не хочу других девушек, какими бы они ни были распрекрасные.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Но я сегодня занимаюсь только консумацией.
— Но мы легко можем это исправить, — сообщает мужчина, и я напрягаюсь. — Танюша! Милая, подойди к нам, — кричит Михаил, и Таня действительно подходит, на лице — лучезарная улыбка.
Поражаюсь, как Леницкой удается так улыбаться, и лицо не сводит судорогой к концу ночи.
— Привет, дорогой, — поцелуи в щеку — обычный ритуал.
— Танюша, это правда, что наша Ева сегодня в консумации?
— Да, Миша, — она кидает на меня предостерегающий взгляд, предупреждая, чтобы я молчала. — Но ты можешь выбрать из девочек любую.
— Танюша, разве проблема изменить правила?
— Правила не меняются ни для кого, к тому же наша Ева ещё не до конца оправилась от травм после автокатастрофы.
— Правда? — он переводит свои голубые глаза, и я изображаю глубокое сожаление, кивая словам Татьяны. — Но танцевать же ты можешь?
— Только танцы и компания, Миша, — сообщает Татьяна.
— Значит, и трахаться может, — тут же подается он вперед, хватая за руку моего арт-директора. — Сколько?
— Может быть, всё же выберешь дру…
— Таня, я хочу её. Сколько?
— Сто пятьдесят, — я вскакиваю с дивана, в упор глядя на Татьяну, но та лишь немного хмурит брови и поджимает губы.
— Договорились, — Михаил кладет на стол пачку пятитысячных купюр.
— Ты не понял, Миша, сто пятьдесят зеленых, — ласково улыбается Таня, а после переводит взгляд на меня и кивает, чтобы я села обратно на диван. Опускаюсь, не спуская глаз с Леницкой.
— А не многовато за несколько часов пусть и жаркого, но простого траха?
— Конечно, многовато, но это цена за нарушение правил “Лофта”, а не за секс с девочкой. Я же предлагаю тебе попроще вариант…
— Хорошо, — он встает и оглядывается на меня, а после наклоняется и целует крепко в губы, запрокидывая мне голову. — Дождись меня, детка, — его взгляд голодный и жадный, а после уже обращается к Татьяне. — Мне нужно к компьютеру, чтобы перевести тебе на счет такую сумму. Кэша с собой такого нет, а банкомат долго будет снимать, и не факт, что получится.
— Хорошо, дорогой, мой кабинет и ноутбук в полном твоем распоряжении, — она берет его за руку и провожает в свой кабинет за гримеркой девочек.
Я же со всех ног кидаюсь к барной стойке, чувствуя, как меня колбасит, будто после жестких наркотиков.
— Налей мне пятьдесят грамм, — говорю барменше, и Ксюха быстро наполняет шот хорошей водкой. Залпом опрокидываю в себя, не ощущая никакого эффекта. — Повтори.
Вторая стопка тоже не приносит нужного эффекта. Теперь я вовсе не хочу, чтобы Саша приезжал сюда, чтобы видел меня, и молюсь всем богам, чтобы он застрял где-то в пробках или аэропортах и приехал лишь утром, чтобы забрать меня домой.
Я так глубоко ухожу в своё желание, что когда на барной стойке появляется третья рюмка и я тянусь к ней, тонкие пальцы отбирают её и меня разворачивают.
— Ева! Возьми себя в руки! — Татьяна смотрит на меня пристально и внимательно.
— Мы же договаривались, что я лишь танцую, а ты продала меня.
— Это твой шанс, дурочка! — она слегка встряхивает меня. — Несколько часов кувырканий, и ты не только закроешь долги, но ещё и заработаешь двадцать пять кусков.
— А двадцать пять ты? Нет.
— Ева…
— Я не пойду с ним, — я готова всё бросить и уйти из клуба и выплачивать Тане долг, работая уборщицей в ресторане.
— Прекрати истерику, пока я не дала тебе пощечину, — её лицо приобретает черты жестокого тирана, вместо улыбчивой и ласковой красотки. — Твой хахаль переживет один раз, к тому же таких легких денег больше ты нигде не найдешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Таня, но я не могу…
— Можешь и сделаешь, пара часов кувырканий… — она ненадолго замолкает, и её глаза расширяются: — Или он такой же, как Андрей?
— Нет, совсем нет, но…
— Тогда я не вижу других причин. Как только он выйдет, ты переступаешь через свои непонятно откуда взявшиеся принципы и отправляешься в вип. Если надо, будешь с ним до утра. Сколько захочет, столько он будет тебя иметь, и ты будешь наслаждаться этим.