же период проводили аналогичную операцию по проникновению, регистрируя поддельных студентов в Пекинском университете.
Сюн Сянхуи и «американская» карта
В то время как ЦРУ и китайские службы скрещивали шпаги в Нидерландах, в Великобритании один необычный китаец был ответствен за открытие лондонского посольства КНР по адресу Портленд-плейс, 31 в 1965 году. MI5 пристально следила за Сюн Сянхуи, который, несомненно, был одним из самых выдающихся китайских секретных агентов двадцатого века. Подробности его истории были раскрыты в его мемуарах, опубликованных в 2006 году, через год после его смерти в возрасте восьмидесяти семи лет. Это знак времени и того, насколько открыта китайская дипломатия, что его книгу, которая широко раскрывает историю китайской разведки, теперь можно открыто купить в Пекине в магазине издательства Народно-освободительной армии и других книжных магазинах столицы.
Название мемуаров Сюна едва ли может быть более прямым: «Моя карьера офицера разведки и дипломата». Сюн родился в 1919 году в год Козы и был сыном шаньдунского судьи. Он начал заниматься политикой в 1936 году, тайно присоединившись к КПК, еще будучи студентом. Вскоре он привлек внимание Чжоу Эньлая, который призвал его присоединиться к штабу одного из генералов Чан Кайши, Ху Цзуннана. Очередной триумф спецслужб КПК, которые преуспели в проникновении; Сюн преуспел в том, чтобы стать личным секретарем Ху, и эту должность он занимал в течение десяти лет. Его мастерский ход случился в 1947 году, когда он собирался отправиться с миссией в Соединенные Штаты со своей женой Чэнь Сяохуа — единственным человеком, знавшим, что он был кротом. Незадолго до отъезда он узнал жизненно важную информацию: ликующий генерал Ху сказал ему, что националисты планируют уничтожить коммунистов нападением на Яньань, штаб революции. Получив должное предупреждение от Сюн, Мао Цзэдун и его войска отступили в горы, и к тому времени, когда появились гоминьдановские солдаты, Яньань превратился в город-призрак.
После двух лет работы секретной службы в США Сюн вернулся домой после победы коммунистов и присоединился к зарождающейся дипломатической службе Чжоу Эньлая. Чжоу доверил ему пост заместителя директора Китайской народной ассоциации по культурным связям с зарубежными странами, где он работал вместе с несколькими другими сотрудниками разведки, включая Цзоу Дапэна. Он сопровождал Чжоу Эньлая в Женеву во время дискуссий по Индокитаю в 1954 году. Именно по этому поводу Лондон и Пекин решили обменяться посланниками. Сюн отправился в британскую столицу в 1962 году и оставался там до Культурной революции, когда он вернулся в Китай и стал одним из заместителей директора Диаочабу.
С согласия Чжоу Сюн был одним из подписантов петиции, протестующей против того факта, что маршал Чэнь И, тогдашний министр иностранных дел, был назван «ревизионистом». Когда Сюн, в свою очередь, стал мишенью красных стражей, и все его товарищи были отправлены в сельскую местность для исправления, Чжоу напомнил Мао, что Сюн однажды спас ему жизнь в Яньань; в результате ему разрешили остаться в Пекине для продолжения своих разведывательных операций. Одним из них было проникновение в штаб Линь Бяо, где он стал заместителем директора 2-го департамента НОАК.
Это была чрезвычайно важная позиция. Сюн был обвинен в сверхсекретной миссии, которая могла навлечь на себя гнев человека, которого считали будущим преемником Мао. В этой роли Сюн принял участие в трансформации стратегии КНР, последствия которой будут ощущаться во всем мире. Он стал секретарем небольшой группы маршалов, которым было поручено разработать планы радикального изменения дипломатии, которые должны были быть представлены Мао: в разгар Культурной революции они внимательно изучили последствия советско-китайских столкновений и боялись вполне реальной возможности тотальной войны с Москвой. Несмотря на пламенные речи Линь Бяо, враждебные как СССР, так и США, два маршала, Чэнь И и Е Цзяньин, предложили сделать дипломатические шаги в отношении США. Чен и Е, входившие в сеть Хаккас вокруг Чжоу Эньлая в Париже в 1920-х годах, имели более широкий и сдержанный взгляд на внешний мир. Благодаря им и агенту Сюн Пэрис собиралась стать центром неожиданной интриги.
Чэнь И написал отчет, в котором предлагал китайцам «разыграть американскую карту» против Советов. Сюн сообщил об этой идее Мао. Но как они смогут вести переговоры с Вашингтоном, чтобы Советский Союз не узнал об этом? Должны ли они воспользоваться переговорами по Вьетнаму, уже начатыми Никсоном? В конечном итоге китайцы использовали различные стратегии для передачи информации американцам, некоторые из которых были более успешными, чем другие. Мао, например, высказал эту идею во время встречи с Андре Мальро, организованной Чжоу Эньлаем. К сожалению, министр культуры де Голля Мальро, как обычно, прислушивался к своему голосу и не слышал того, что ему говорили.
Итак, Мао попробовал другой прием: интервью с журналистом Эдгаром Сноу, который прославился своей книгой 1937 года о долгом походе «Красная звезда над Китаем». Незадолго до смерти Сталин намекнул Мао, что Сноу — агент ЦРУ. Двадцать лет спустя это сделало его идеальным посредником для передачи информации Никсону. Это была фатальная ошибка, потому что когда его книга была впервые опубликована, американцы фактически заклеймили Сноу коммунистом.
Тем временем Генри Киссинджер, предупрежденный о китайском плане, поставил несколько крючков, чтобы заманить в Пекин. Он использовал специальное военно-морское подразделение, независимое от ЦРУ, для связи с китайскими службами. Еще в 1970 году китайцы узнали о желании американцев вести переговоры благодаря нескольким кролям, в том числе одному из ЦРУ и другому на дипломатической службе Франции, которые были разоблачены только десятью годами позже. Попытки предпринимались и в обратном направлении: в Гааге китайское посольство вызвало «своего» марксиста-ленинца Криса Петерсена, чтобы спросить его, что он думает об увертюре Пекина в отношении Соединенных Штатов. Агент BVD, не теряя времени, сообщил об этом своему голландскому куратору, и ЦРУ было быстро предупреждено.
В очередной раз Париж стал центром тайных переговоров с Китаем. В 1968 году Киссинджер воспользовался услугами бывшего бойца сопротивления Раймона Обрака, чтобы связаться с Хо Ши Мином — крестным отцом 33-го сына Обрака — по поводу возможного прекращения огня во Вьетнамской войне. Но Хо Ши Мин умер в 1969 году. Теперь он не собирался помогать своему старому товарищу Чжоу Эньлаю.
На этот раз по просьбе Киссинджера контакт с китайскими секретными агентами установил генерал Вернон Уолтерс, переводчик во время переговоров Кеннеди — де Голль, а ныне военный атташе в Париже. Он тщательно следил за тем, чтобы глава парижского офиса ЦРУ Дэвид Мерфи оставался в неведении относительно происходящего. Мерфи, подозреваемый в том, что он агент КГБ, был в черном списке, составленном Джеймсом