Читать интересную книгу Гекатомба - Гарри Зурабян

- Кончай материться, - улыбнулся Юра. - Серпентарий, - передразнил он, - не смей гадов оскорблять.

Они помолчали.

- А с чего ты взял? - Юра выразительно покрутил пальцем у виска.

- Ты о шефе? Представь, заходит сегодня ни свет, ни заря и спрашивает: "Михал Михалыч, у вас, говорят, овчарка дома есть, большая умница...". Я киваю: - Да, кобель, шесть лет. - А он мне: "Вы у него никогда странностей не замечали?" Я ему: - В каком смысле ? - Он замялся, потом выдает: "Например, чтоб ваша собака общалась с вами мысленно или... улыбалась, подмигивала?". Юра, я о-бал-дел!!!

- Он, наверное, вчера у Осеневых гостил.

- Причем тут они?

- У Аглаи есть собака по кличке Мавр. Здоровенный волкодав, но псина феноменальная. Впрочем, и кошечка у нее - тот еще фрукт.

- Тебе не кажется, что все помешались на этой "феноменальной" семейке? Только и слышишь о них в превосходной степени. Юра, ты у них часто бываешь, она, действительно, экстрасенс?

- Не экстрасенс, а натуральная ведьма, со всеми вытекающими из этого факта обстоятельствами.

- И на метле летает? - засмеялся Михаил.

- Метла... - небрежно бросил Звонарев. - Она занимается левитацией.

- Врешь! - уверенно провозгласил Жарков. - Спорим?

- Извини, Миша, на Аглаю не могу спорить.

- Жалеешь?

- Господь с тобой, сатрапик, как говорит Осенев. Боюсь! Есть в ней что-то потустороннее. Черт ее знает, но спорить - уволь. Ладно, Миша, осеневская семейка может подождать. Что у тебя со списками?

Часа три они молча изучали списки. Наконец, Жарков не выдержал:

- Не могу больше, мне червяк весь желудок изгрыз. Может, прервемся?

- Ставь чайник, - ответил Звонарев, не отрываясь от бумаг.

Миша, потягиваясь, мечтательно произнес:

- Хоть бы Осенев забежал. Классные пирожки он вчера принес.

- Помечтай, - откликнулся Звонарев. - Не все коту масленица.

В дверь постучали, приоткрывая. Показалась голова Осенева.

- О, - не удержался Миша, - вспомни, как говорится, "Голос Приморска", вот и... оно.

- Спасибо на добром слове, сатрапики, - улыбнулся Димка.

- Тебе чего, мальчик? - спросил Юра, откидываясь на спинку стула и потирая виски. - Самокат нашел?

- Ага, - радостно сообщил Дмитрий. - На нем, оказывается, опергруппа на задержание выезжала.

- Что не заходишь? Сейчас сквозняком башку отшлепнет, а у нас и без тебя в городе "всадников без головы" хватает.

- Я не один, с дамой.

- Надеюсь, это не Альбина?

- Нет. Сейчас приведу, я только хотел убедиться, что вы уже встали. Вдруг, думаю, еще в исподнем, не одеты, не умыты...

- Постой, - Звонарев резко поднялся, - ты не с Аглаей ли пожаловал?

Дверь распахнулась и Дмитрий пропустил вперед жену.

- Глазам своим не верю! - воскликнул Юра. - Девочка моя, что он с тобой сделал, если ты решила почтить вниманием нас, убогих?

- Грязный шантаж, - с деланным негодованием ответила Аглая.

- И что же этот негодяй откопал?

Она приняла невинный и смущенный вид:

- Как говорил великий Ришелье: "На земле нет ни одного человека, которого нельзя было бы за что-нибудь повесить".

- Мы ему отомстим, - с готовностью заверил ее Юра.

- Мне или Ришелье? - поинтересовался Осенев.

- Тебе, родной, тебе.

В это время в коридоре послышался громкий лай.

Звонарев изумленно поднял брови:

- Да вы, никак, с детьми пожаловали?

Жарков распахнул дверь, но тут же отпрянул, увидев огромного черного пса.

- Мавр, - заметила Аглая, - перестань пугать сотрудников уголовного розыска.

В коридоре на скамейке стояла объемная кожаная сумка, к которой пытались подступиться сотрудники милиции. Правда, безуспешно. Двое были с автоматами.

- Чья сумка и собака? - послышался грозный окрик одного из них.

- Извините, - быстро сориентировался Осенев, - это наши люди.

- Что в сумке? - спросил высокий человек в гражданской одежде, с холодным взглядом.

- Все нормально, Коля, - выступил вперед Звонарев. - Это - к нам.

Дмитрий подхватил сумку и попытался вернуться в кабинет. Его остановили. Но судя по виду, ситуация крайне его забавляла и доставляла удовольствие. "Коля", между тем, не унимался, поставив цель докопаться до дна сумки.

- Что там? - вновь спросил он, полностью проигнорировав замечание Звонарева.

- Кошка, - ответил Осенев.

- Коля, там действительно кошка, - натянуто улыбнулся Юра.

Пока автоматчики незаметно, но профессионально, отсекали Осенева от дверей кабинета, несгибаемый Коля решительно протянул руку за сумкой, не спуская с Дмитрия бдительных чекистских глаз.

- Что здесь происходит? - послышался голос с противоположного конца коридора.

Все развернулись, кроме автоматчиков, по-прежнему, державших под прицелом Дмитрия. Быстрым шагом к живописной группе приближался Кривцов. Увидев Осенева и собаку, поздоровался.

- Мы пришли, - просто сказал Димка, - всей семьей.

- В сумке, надо полагать, Кассандра?

Осенев раскрыл полностью чуть приоткрытую молнию и из сумки показалась кошачья мордочка. Кошка потянулась, зевнула, продемонтстрировав пасть, которой позавидовала бы и барракуда и обвела столпившихся людей откровенно скучающим взгдядом.

- Красивая тварь! - с восхищением произнес Коля.

Мавр угрожающе зарычал, а Кассандра, моментально сбросив маску безразличия, выгнула спину и, зло сверкнув глазищами, зашипела.

- Ты смотри! - не удержался от комментария один из автоматчиков.

- Будьте, пожалуйста, повежливее и... осторожнее, - послышался предостерегающий голос Аглаи. - Они не любят это слово.

Не сговариваясь, все обернулись в ее сторону. Сотрудники милиции, исключая Звонарева и Кривцова, в изумлении уставились на нее. Они не сразу поняли, что в облике женщины присутствует нечто странное. Спустя минуту общего молчания, кто-то шепотом, не удержавшись, выдохнул:

- Она же... слепая! Но как она...

Осенев окаменел при этом замечании. Звонарев выглядел растерянным. На лице Кривцова промелькнула гримаса неудовольствия.

- Аглая Сергеевна, - извиняющимся тоном проговорил он, - пройдемте ко мне в кабинет. - Он учтиво взял ее под локоть и повел прочь от молчаливой и ошарашенной группы коллег.

Мавр, взяв в зубы сумку с Кассандрой, не спеша двинулся следом за начальником угрозыска и своей хозяйкой.

- Представление окончено, спасибо за внимание, - Звонарев втолкнул в кабинет Осенева и Жаркова. Закрыв дверь, зло накинулся на друга: Довыеживался?! Тебе надо было не на журфак идти, а в придворные шуты. Был бы лучшим полудурком всех времен и народов!

- Не ори на меня! - прорвало Дмитрия.

- На тебя не орать, а к стенке ставить надо, - уже тише заметил Юра. Не можешь без эффектов, на собственной шкуре эспериментируй, понял? Нет чтобы, по-человечески, зайти в кабинет, с женой, собакой и кошкой. Думаешь, я не знаю, зачем ты сумку в коридоре оставил? Хотел нас на вшивость проверить, спонтом, кто-то в коридоре бомбу оставил. Дурак! Когда ты уже в "молодо-зелено" наиграешься?

- Не было у меня "молодо"! - краснея, начал заводиться Осенев. - Мое "молодо" в Афгане "зеленка" покромсала, пока вы все тут в "одобрямс" и в "ладушки" играли.

Звонарев тяжело, из-под лобья, уставился на друга.

- Ну, скажи! Скажи еще, что ты меня туда не посылал! - запальчиво продолжал Дмитрий.

- Я тебя сейчас пошлю так далеко, раз и навсегда, что ты рискуешь никогда юольше ко мне не вернуться.

Они зло смотрели друг на друга.

- Эй, мужики, - Миша осторожно втиснулся между ними, - а слабо перестрелку устроить?

Осенев расслабился, неловко тряхнул Юрия за плечо:

- Ладно, извини. Что-то я в последнее время всех в дурацкое положение ставлю...

Звонарев кивнул и тоже хлопнул его по плечу:

- Да и я... погорячился... Неловко как-то с Аглаей получилось.

- Ой, чайник кипит! - пытаясь скрыть неловкость, засуетился Жарков. Идите чай пить, горячие приморские парни.

- Я сейчас, - Димка быстро вышел из кабинета.

Звонарев сел за свой стол и уткнулся в бумаги, но сосредоточиться не получалось. "Зажрался, сукин сын! - зло подумал он. - Ни дня без своих вонючих приколов прожить не может. Или контуженные все такие? Время от времени с тормозов соскакивают. Нормальный, вроде, мужик, но нет-нет и начинает из него дерьмецо, как из канализации переть: все кругом сволочи и все ему должны за его гребанные фронтовые годы. А, может, не ненависть это, а боль? И не на голову он контуженный, а на то, что глубоко внутри, чему и названия-то нет. Душа? Нутро?

Он все пытается выпендриться, на виду и на слуху быть. Не оттого ли, что в Афгане полтора года, как стиснутая до упора пружина, существовал? Укрыться, спрятаться, стать невидимым - значило остаться в живых, перехитрить смерть, отгородиться от страха. Полтора года - ползком, перебежками, на брюхе, распластавшись по земле, вжимаясь в траву, песок, в камни и даже в воздух. А теперь ограничитель сняли и его прорвало. Теперь он жмет до упора других, порой, самых близких и дорогих, часто неосознанно.