Читать интересную книгу Шесть камешков на счастье - Кевин Милн

– Давай тогда я покажу тебе свой, – улыбнулся он.

– Пфф. Как будто я не знаю, что у тебя там одни пятерки! – хихикнула я.

– Да ладно, Мэдди. Покажи.

Я нехотя достала из рюкзака свой дневник и протянула ему.

– Вот. Читай и плачь. Когда я его увидела, у меня реакция была такая.

Нэйтан пару раз пробежал взглядом по строчкам и дипломатично заявил:

– Что ж, могло быть и хуже.

– Куда уж хуже-то? Одни двойки и тройки. Наверное, я бы завалила и физру, но, слава богу, наш преподаватель мистер Карр дружит с Грантом.

Кстати, еще кое-что необычное произошло в тот год: я теперь училась в той школе, где работал Грант, так что мы пересекались с ним и на общих собраниях, и в холле. Хотя мы никогда не разговаривали в школе и Грант не преподавал в классе конкретно у меня, я его частенько видела. Похоже, все школьники души в нем не чаяли, что было совершенно за гранью моего понимания. Да и преподаватели его любили, особенно незамужние училки. Я, однако, предпочитала его избегать.

– Посмотри на это с другой стороны, – посоветовал Нэйтан. – У тебя еще есть куча времени, чтобы улучшить свою успеваемость. Если поднатужиться, к концу первого полугодия все твои тройки превратятся в пятерки.

– Невозможно. Тогда мне придется приложить дополнительные усилия.

– А почему бы не постараться? Тебе что, это не по зубам?

– Ммм… Ну, во-первых, на мне все домашнее хозяйство. Да и к тому же… мне просто нравится быть середнячком. То есть я имею в виду, трудно быть ботаником, когда у тебя в дневнике одни тройки, верно? – улыбнулась я.

– Верно, – сказал Нэйтан, но его тон вовсе не свидетельствовал о том, что он со мной согласен.

На следующий день ко мне подошел Нэйтан. В руках у него была старая школьная фотография, на которой мы были вдвоем – учительница сфотографировала нас во время подготовки научного проекта для выставки. Честно говоря, узнала я себя на этом снимке с трудом: аккуратная одежда, милые кудряшки, улыбка, никаких лишних килограммов. К тому же лицо у меня было донельзя довольное – видимо, то, чем мы с Нэйтаном были заняты, мне нравилось.

– Я думал о тебе ночью, – сообщил Нэйтан. – И тут наткнулся в своем альбоме на эту фотографию.

– О, – закатила я глаза, – сам Нэйтан Стин думает обо мне по ночам? Не говори другим девушкам, обзавидуются ведь.

– Ой, прекрати, – отмахнулся он.

– Разве вчера у тебя не было тренировки по баскетболу и ты не задержался допоздна? – спросила я.

– Да. И?

– Ну, так насколько «ночью» это было? Твои душевные терзания обо мне, я имею в виду.

Теперь закатил глаза он:

– Ага, мечтай, что я о тебе «терзаюсь». В общем, я наткнулся на эту фотку и вспомнил про твои оценки.

– Что?

– Да… Я вспомнил, что ты сдалась.

– Вот спасибо, утешил…

– Говорю как есть. Ты сдалась, а теперь тебе надо забыть о том, что ты сдалась, – говорит Нэйтан.

– Двойное отрицание? – поддеваю его я.

Он снова закатил глаза, и я расхохоталась.

– А можно просто меня выслушать? Я же серьезно. Ты узнала девочку на фотографии или нет?

Я посмотрела на фото еще раз.

– Да… вроде бы.

– Я тоже… вроде бы. И знаешь что? Девочка на этом снимке – самая умная из всех, с кем я знаком. Она, может быть, даже самая умная за всю историю школы, в которой учится, но никто об этом не знает, потому что она слишком рано сдалась. Когда ты еще была ею, она не стеснялась того, что очень умная. Тебе было всего десять, а ты уже решала, в какой колледж пойдешь.

– Самая умная во всей школе, да? – спросила я с сарказмом. – Даже умнее Стина-младшего. А ведь я слышала, он гений.

– Мэдди, мне непросто это признавать, но я всегда знал, что ты умнее меня. Поэтому и глупо, что я, скорее всего, стану лучшим выпускником, а ты… что? Вылетишь из школы? – стукнул Нэйтан по дверце шкафчика.

– Вроде того, – пожала я плечами.

– Не шути так. Знаю, последние пару лет дались тебе нелегко, но ты можешь стать лучше. И должна.

Я почувствовала, как во мне все клокочет от злости:

– Ты понятия не имеешь, насколько нелегко мне приходилось, Нэйтан. И кто ты такой, чтобы меня судить?

– Ты о чем? – не понял он.

– Забудь. Просто… ты не знаешь всех деталей и поэтому ошибаешься. Может быть, двойки и тройки – самое большее, на что я способна в данный момент.

Нэйтан усмехнулся.

– Может быть. Но я в это не верю. – Он протянул мне фотографию. – Возьми, она твоя. Может быть, этот снимок сподвигнет тебя снова стать такой, как девушка на нем. – Нэйтан помедлил. – Не так много времени осталось до окончания школы, Мэдди, и если ты все еще хочешь попасть в один из тех прекрасных колледжей, о которых говорила когда-то, самое время взяться за ум.

Я не хотела на него злиться, но ничего с собой поделать не могла. Я не привыкла к подобным вызовам. Ведь последние несколько лет все вокруг позволяли мне делать то, что я хотела. Даже Гранта, похоже, мои оценки уже не волновали.

– Кто знает, – рявкнула я в ответ.

– Хорошо, – сказал Нэйтан и собрался уже уходить. – Ты должна. – Затем расслабился и подмигнул мне: – Небольшая конкуренция мне бы сейчас не помешала. Если ты, конечно, все еще мне конкурент.

Я тогда полночи не спала, думая о Нэйтане, – все еще злилась на него за его слова. Легко ему было говорить: его-то жизнь была без ухабов и тряски – замечательная семья, прекрасные родители, куча друзей, успех во всех видах спорта и все в таком духе. А что было у меня? Он понятия не имеет, каково это – быть мной. Как он смеет осуждать меня? Но тем не менее в глубине души я понимала, что Нэйтан прав. Да, моя жизнь дрянная. Но разве коррекционный класс и плохие отметки могут сделать ее лучше? Вряд ли.

В ту ночь я решила не просто стать для Нэйтана конкурентом, а одолеть его.

На следующий день я попросила свою методистку перевести меня в группу с повышенной успеваемостью. К сожалению, хотя меня это и не удивило, мне ответили отказом. «Никаких шансов», – кажется, прозвучало это так. А еще эта строгая мадам добавила что-то про работу на занятиях как критерий оценки.

– А если я успешно сдам тесты? – спросила я.

Мадам вопросительно на меня посмотрела.

– Ну, в течение года мы же пишем тесты? Так вот, если бы учителя дали мне тесты за весь учебный год, и я бы их с успехом сдала, тогда у меня был бы шанс?

– Я… Ну да, я полагаю, такой вариант возможен.

За выходные и следующие две недели я прочитала все, что можно, по каждому из предметов, впитывая столько информации, сколько вмещал мой мозг. Конечно, на стирку и мытье посуды совсем не осталось времени, но меня это не особенно волновало. Спустя неделю я уже сдавала тесты, которые до этого заваливала.

И успешно сдала все.

К началу следующей недели я занималась по другому расписанию – в группе с повышенной успеваемостью. А моя методистка договорилась с учителями, что оценивать меня будут только по второму полугодию, как тех, кто перевелся из другой школы. Таким образом, все мои двойки остались в прошлом.

Нэйтан не мог поверить, когда я вдруг объявилась на половине тех занятий, которые посещал он. Но очень за меня порадовался.

Как-то раз во время алгебры я заявила:

– У тебя всего три с половиной года, чтобы обойти меня в битве за звание «Выпускник года»!

Он потер руки, словно смакуя предстоящую борьбу:

– Мэдди снова в строю!

Следующие пару лет я пахала как конь, если не сказать больше. Ведь теперь мне приходилось не только выполнять более сложные задания в школе, но и совмещать учебу с домашним хозяйством. Грант учился контролировать свое настроение, но каждый раз, когда он пил, я старалась его избегать. И все же каким-то образом весь девятый и десятый класс я умудрилась проучиться на одни пятерки.

Затем наступил выпускной год, как известно, самый важный – из-за грядущего колледжа. Ну, знаете, когда все пишут вступительные тесты, решают задачи повышенной трудности, ездят по разным колледжам и тому подобное. А еще этот год делает важным не менее серьезная причина: выпускной вечер. Клянусь, всю осень девушки только о нем и говорили.

Кто меня пригласит? Какого цвета выбрать платье? Как ответить «да» как можно более нестандартным способом? Что делать, если меня пригласит кто-нибудь не тот? Как думаете, лимузин будет?

Тьфу.

Каждый раз, когда я что-нибудь из этого слышала, к горлу подступала тошнота. Хотя не то чтобы кто-нибудь говорил об этом со мной. Ведь в глазах многих людей я была все той же Мэдди Мак Фэтти, ботаничкой, которая еще в младших классах раздулась как шар. Но справедливости ради замечу, что с тех пор я сильно похудела и выглядела почти безупречно. Даже специально подкопила денег и купила себе очки помоднее. Хотя, конечно, это не сняло с меня клейма ботанички-толстушки.

У Нэйтана тоже была куча дел в этом году: он блестяще отыграл сезон в качестве нападающего в футбольной команде, возглавил баскетбольную команду в плей-офф, а бейсбольный сезон был в самом разгаре. Из-за его напряженного графика нам почти не удавалось поболтать после уроков, как раньше, но мы наверстывали упущенное во время занятий или в обеденный перерыв. Я не переставала поражаться самоотверженности Нэйтана – он имел смелость со мной болтать, в то время как половина его знакомых либо меня терпеть не могли, либо понятия не имели о моем существовании.