Читать интересную книгу Геракл без галстука - Дмитрий Смирнов

В не дошедшем до наших дней личном деле Ареса значилось: «Характер южный, вспыльчивый. С товарищами по пантеону груб, в связях, порочащих его, замечен регулярно». Кроме того, даже далеко за пределами Олимпа было хорошо известно, что Арес, мягко говоря, не слишком сообразителен и обладает несколько грубовато-плоским юмором. Его афоризмы вроде: «Вы меня будете помнить до последнего дня смерти» или «Один ум хорошо, а два сапога — пара», — легли в основание жанра «военные шутят».

В общем, бог войны представлял собой типаж, знакомый нам в лучшем случае из анекдотов про прапорщика, глядя на которого, неизвестный стоящий в строю поэт сказал: «Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона», за что был награжден тремя нарядами вне очереди. Добавь Аресу чуть-чуть портретного сходства, и читатель постарше воскликнет: «Да этот мужик преподавал начальную военную подготовку у меня в школе».

Любимым занятием Ареса было усесться на парадной лестнице Дома культуры небожителей и, напевая что-нибудь вроде: «Я люблю кровавый бой, я рожден для службы царской», точить свой меч о гранитные ступеньки. Боги его одновременно боялись и презирали, единодушно избегая.

Развлечения у вояки были под стать характеру. Так, например, если у Афины в любимицах ходила (а чаще сидела на плече) мудрая сова, у Артемиды — пресловутая лань, у Диониса — ослик, то особое место в сердце Ареса занимали специально завезенные с Востока совершенно мерзкие железные птицы. Как тонко люди подметили уже после выхода олимпийской династии в тираж: у каждой зверушки свои игрушки.

Изначально эти крылатые бестии неизвестной породы водились в Аравийской пустыне, где считались местными жителями существами опасней льва и леопарда. Размером средняя птица была с журавля, но в отличие от этого мирного друга лисиц ни с кем приятельских отношений не заводила, наоборот стараясь уничтожать все живое в пределах досягаемости. Для чего, надо отдать природе должное, птицы были экипированы по первому разряду.

Оперение крыльев и хвоста этих «мессершмиттов» XV века до нашей эры состояло из бронзовых перьев, каждое из которых, падая вниз, не только пробивало пятисантиметровую сосновую доску, но в полете издавало жутчайший, повергающий в смятение самые стойкие души звук. Клювы у птиц были также бронзовыми, изогнутыми на манер арабской сабли. Падая с высоты на человека, этот ужас, летящий на крыльях, ударом клюва разрубал всадника до седла не хуже донского казака.

Главным же оружием летающей смерти был ядовитый помет, отравлявший все живое, на что бывал сброшен виртуозно пикирующей птицей. Органика прожигала дыры в коже человека, разъедала шкуры животных и на корню уничтожала растительность. Если бы стая таких птиц хоть раз пролетела над Пушкинской площадью, то бронзовый Александр Сергеевич радикально изменил бы свой взгляд на голубей.

Арабские охотники наловчились делать специальные нагрудники с лыковой оплеткой, в которой иногда застревал клюв нападающей птицы, и у человека появлялся шанс свернуть ей голову, но уберечься от химической атаки с воздуха не помогали никакие Ухищрения. Арес, когда ему донесли о выдающихся особенностях этих пернатых, загорелся желанием заполучить десяток-другой подобных тварей себе в кортеж. По мнению кровожадного бога, эти представители отряда пернатых, летящие за ним по небу и в буквальном смысле сеющие смерть, придадут его выездам небывалый шик. И велел выписать из-за границы греческого мира несколько штук на развод.

Черные дилеры, способные при адекватной оплате провезти стадо бегемотов в Кремлевский дворец съездов, доставили этих «канареек» в Грецию в апельсиновых ящиках с двойным дном, влив перед отгрузкой в клюв каждой особи по полбутылки водки.

Однако скоро выяснилось, что для эскорта птицы не годятся никоим образом. Во-первых, они бестолковы настолько, что абсолютно неспособны лететь позади патрона клином на манер журавлиного. Во-вторых, норовят атаковать любого, кто попадется им на глаза, включая собственного босса. Едва выпущенные в небо птицы сбивались в пронзительно орущую стаю, сыплющую на все живое бронзу перьев и смрад помета.

В конце концов, не поддающихся дрессировке арабских тупиц просто сняли с довольствия, выгнав на все четыре стороны. Хотя пресс-служба Ареса распространила сообщение, что пернатые по-прежнему находятся под покровительством бога войны и незамедлительно будут задействованы в парадных шествиях, как только расплодятся до нужного числа.

Оказавшись на воле, птицы, подобно многим прочим попавшим в Европу выходцам с Востока, и не подумали возвращаться на родину. Наоборот, они моментально сообразили, что цветущая густонаселенная Греция — это не безжизненная Аравийская пустыня, где полдня надо гоняться если не за сайгаком, то за бедуином. И стая чудесно обосновалась в Элладе.

Поначалу птицы принялись вить гнезда неподалеку от небезызвестного нам города Орхомен, в так называемом Волчьем овраге, но непрестанный волчий вой по ночам мешал крылатым спать. После некоторых поисков новым местом для гнездовья было избрано место куда более покойное.

Большое болото в часе ходьбы или в десяти минутах лета от города Стимфал было признано птицами идеальным объектом для постоянного места жительства. Протекавшая поблизости река с одноименным городу названием снабжала пернатых рыбой и лягушками. А поскольку не только естественных, но даже и искусственных врагов у них не находилось, то крылатые принялись плодиться активнее австралийских кроликов.

Именно на борьбу со Стимфалийскими птицами и был отряжен единственный сотрудник особого отдела комитета государственно-полисной безопасности Геракл. Эврисфей распорядился изгнать чужеземную заразу с греческих земель, пока она не перекинулась непосредственно на микенские владения. Геракл, которому было не привыкать к войне на земле и на море, с битвами в воздушном пространстве прежде не сталкивался. Хотя заглавные страницы мировой истории воздухоплавания уже были написаны.

Пионером перемещения по воздуху принято считать ученого-самородка Дедала, первым поднявшегося над землей не благодаря повелению какого-нибудь небожителя, а посредством аппарата собственной конструкции. Уже изученные нами проблемы с Миносом, возникшие у него на Крите, настоятельно требовали пребывания ученого где-нибудь подальше от этого райского острова. И иного способа покинуть Крит, кроме как по воздуху, у Дедала не было.

Греческий Кулибин соорудил для себя и своего сына Икара по два крыла из перьев и воска и был таков. К досаде изобретателя, в комплекте, доставшемся юному пилоту, в полете обнаружился брак, из-за чего тот вынужден был совершить незапланированную посадку посреди Средиземного моря. В водной среде крылья, в отличие от среды воздушной, оказались скорее обузой, чем подспорьем. И Икар утонул, став первым в длинном ряду трагически погибших в процессе покорения воздушного пространства. Зато крылья Дедала показали феноменальный результат. От Крита он без посадки долетел аж до города Камика на Сицилии.

Обычно любое научное открытие в первую очередь прибирают к рукам военные, но Древняя Греция и в этом смысле была необычной страной. В эпоху повсеместного господства необъяснимых наукой чудес такое сложное в использовании устройство, как Дедаловы крылья, оказалось никому не нужным. Подопечным Афины и Ареса ни к чему было мучаться и махать перьевыми крыльями, если можно было надеть крылатые сандалии, а в освободившиеся руки взять меч. Как это сделал предок Геракла Персей.

Счастливо избежав в мандариновом ящике гибели, Персей со своей мамашей Данаей высадился на острове Сериф и был немедленно доставлен во дворец местного царька Полидекта. Этот джентльмен, едва их завидев, тут же пожелал жениться на Данае, но только так, чтобы сразу, даже не прибегая к услугам местного отдела записи актов гражданского состояния.

На что Даная, понимая всю тяжесть сложившейся ситуации, отвечала очень вежливым отказом. Мол, она, в принципе, не против, можно даже и с ЗАГСом, со священником и со всеми пирогами, но в ближайшее время это никак не получится, поскольку она дала слово отцу Персея до совершеннолетия мальчика ни за кого замуж не выходить, чтобы не травмировать неокрепшую детскую психику.

Далее последовал классический диалог, несколько искаженный при переводе на русский, но своей соли не потерявший: «А кто у нас отец?» — «Волшебник Зевс». — «Был не прав, вспылил, считаю свою выходку безобразной ошибкой. Прошу дать возможность загладить, искупить». После чего Полидект в течение пятнадцати лет кормил, поил, одевал Персея и его маман, не рискуя даже заикнуться о чем-то двусмысленном. В общем, до генерал-губернатора Крита Астерея, с ходу поставившего в похожей ситуации Европу к алтарю, этому парню было далеко.

Зато когда мальчугану исполнилось шестнадцать, он получил паспорт, и не успели погаснуть свечи на праздничном торте, в доме Полидекта разыгралась безобразная сцена. В ответ на возобновившиеся посягательства уже постаревшего отчима внезапно взвился сам именинник, заявивший, что изувечит наглеца, как крысу, если тот хоть раз еще позволит и так далее. Надо сказать, что парень он вырос здоровый и над его словами стоило задуматься.