Что-то в ее лице подсказало, что она думает о прошлых избиениях, когда ее пытались превратить в то, чем она не была.
— Он может отрасти снова, — сказал Чарльз, успокаивая братца волка, которому не нравилось, когда Анна несчастна. — Но в этом нет ничего хорошего.
— Круто, — ответила она, затем, спохватившись, добавила: — Мои носки сухие.
— Дай мне знать, если это изменится.
Анна с трудом волочила снегоступы. Она бросила на Чарльза притворно-обиженный взгляд — это было безопасно, потому что он его не видел.
У него явно не наблюдалось таких проблем, как у нее, хотя он ранен. Чарльз едва прихрамывал, когда они взбирались на склон очередной горы. Он сбавил скорость, но это не сильно помогло, как она надеялась. Если бы он не пообещал пораньше разбить лагерь на вершине горы, Анна, вероятно, просто рухнула бы там, где стояла.
— Осталось недалеко, — приободрил он, не оглядываясь. Несомненно, ее тяжелое дыхание сказало ему, что она устала.
— Отчасти тебе тяжело дышать из-за высоты, — добавил он. — Ты привыкла к большему содержанию кислорода в воздухе, и тебе приходится дышать чаще, чтобы компенсировать разницу.
Чарльз оправдывался перед ней, и Анна напряглась.
Она преодолеет это восхождение, даже если это убьет ее. Она вонзила край своего снегоступа в снег, готовясь к следующему шагу, и дикий крик эхом разнесся между деревьями, отчего волосы у нее на затылке встали дыбом.
— Что это было? — спросила она.
Чарльз мрачно улыбнулся ей через плечо.
— Оборотень.
— Ты можешь сказать, откуда идет звук?
— К востоку отсюда, — ответил он. — Судя по тому, как сюда доносится звук, он в нескольких милях от нас.
Анна слегка вздрогнула, хотя ей не следовало бояться. В конце концов, она тоже была оборотнем, верно? И она видела, как Чарльз вытирал пол ее бывшим альфой, несмотря на то, что в него несколько раз стреляли.
— Он не причинит тебе вреда, — успокоил Чарльз.
Анна промолчала, но он наблюдал за ней, и его взгляд смягчился.
— Если тебе не нравится, что я использую свой нос, чтобы определить твои чувства, ты можешь попробовать использовать духи. Это безотказно сбивает запах.
Анна принюхалась и почувствовала запахи только тех людей, которые одолжили им свою одежду.
— Ты не пользуешься парфюмом.
Чарльз ухмыльнулся, показав белые зубы на смуглом лице.
— Мне тоже пришлось научиться контролировать свои эмоции. — Затем он смахнул снег с ее коленей и добавил немного печально: — Пока я не встретил тебя.
Он снова начал взбираться по склону горы, оставив ее карабкаться позади. Чем она заслужила право прикасаться к этому мужчине? Почему она?
Было ли это просто потому, что она омега? Почему-то она в этом сомневалась.
Он принадлежал ей.
Она начала считать, загибая пальцы в перчатках. В это время на прошлой неделе она обслуживала столики в «Скорци», никогда не слышала о Чарльзе и не ходила милю в снегоступах. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь снова получит удовольствие от поцелуя с мужчиной. Теперь она брела по снегу в холод с глупой улыбкой на лице, охотясь на оборотня. Или, по крайней мере, следуя за Чарльзом, который охотился на оборотня.
Это было странно. И вроде как мило. И она была рада повсюду следовать за Чарльзом, так могла полюбоваться прекрасным видом.
— Ты хихикаешь? — спросил Чарльз голосом мистера Спока.
Он оглянулся на нее, затем развернулся на снегоступах и остановился. Снял перчатку и дотронулся до ее носа, как раз там, где веснушки. Его пальцы скользнули вниз по ямочке на ее левой щеке.
— Мне нравится видеть тебя счастливой, — сказал он.
Она перестала улыбаться, но в животе запорхали бабочки.
— Да? — лукаво спросила Анна. — Тогда скажи мне, что это действительно было последнее восхождение и что мы собираемся разбить лагерь на это месте, где стоим, и что мне больше не нужно никуда идти сегодня.
Анна стояла перед ним, выглядя, как кошка, объевшаяся сливок, и он не имел ни малейшего представления почему. Он к этому не привык. Чарльз хорошо умел читать людей, черт возьми. У него было много практики, и братец волк иногда помогал. Но сейчас Чарльз понятия не имел, почему Анна так весело смотрела на него.
Чарльз наклонился, прижимаясь лбом к ее шерстяной шапке, и закрыл глаза, делая вдох. Ее запах вырвался из оков магии, которые он на нее наложил, и аромат окутал его, как дым кальяна.
На них больше не осталось человеческого запаха, но он оказался настолько поглощен ею, что не собирался возражать.
Чарльз все равно должен был это услышать. Учуять это. Хоть как-то заметить опасность.
Только он стоял рядом с Анной, а в следующее мгновение лежал лицом в снегу, повалив Анну под себя, а оборотень сидел у него на спине.
Зубы впились в жесткую ткань его куртки и разорвали рюкзак. Ради Анны Чарльз проигнорировал оборотня и с кряхтением приподнялся, чтобы дать ей возможность выбраться из-под него.
Анна вывернулась из-под него так быстро, словно была помощницей ловкого фокусника. Но она не послушалась его приказа бежать.
Атакующий волк, казалось, ее не заметил. Он был так занят, разрывая рюкзак Чарльза, и ни на что не обращал внимания. Чарльз понял, что это бродяга, потерявший контроль, потому что ни один оборотень не выпустил бы его ради рюкзака. Хотя он не собирался жаловаться.
Человеческое тело Чарльза более хрупко, чем волчье, но почти такое же сильное. Теперь, когда Анна отошла, ему потребовалось всего мгновение, чтобы разорвать ремни на снегоступах и освободить ноги.
Пакетики из серебряной фольги с едой посыпались по обе стороны от него, как конфетти на свадьбе. Несомненно, Сэмюэль сказал бы что-нибудь забавное по этому поводу.
Кряхтя от усилия, Чарльз выпрямил ноги со всей скоростью и силой, на какие был способен, и это движение в сочетании с весом оборотня, что висел на его спине, разорвало ткань куртки и окончательно уничтожило рюкзак. Он сбросил волка со своей спины, отбросив его на десять футов. Недостаточно далеко, и все же слишком далеко. Волк стоял между Чарльзом и Анной и ближе к Анне.
Даже когда Чарльз отчаянно освобождался от остатков рюкзака, безжалостно кромсая все, что мешало перевоплощению, он понял, насколько странной была атака. Даже потерявший контроль бродяга не остановился бы от атаки. Он бы вонзил клык или коготь в плоть, но Чарльз совершенно невредим.
Волк вскочил на ноги, но больше не делал попыток напасть. Этот волк напуган. Запах его страха витал в воздухе, когда он вызывающе встретился взглядом с Чарльзом.
Но он остался стоять между Чарльзом и Анной. Как будто защищал ее.
Чарльз прищурился и попытался узнать этого волка, но встречал много оборотней. Серый мех не был редкостью, хотя волк худой, даже более худой, чем Анна. Его запах незнаком, и от него не пахло стаей. От него пахло так, будто он жил в пихте Дугласа, кедре и граните, как будто никогда не пользовался шампунем, мылом и всем прочим.
— Кто ты? — спросил Чарльз.
— Кто ты? — повторила Анна, и волк посмотрел на нее. Черт возьми, Чарльз тоже перевел на нее взгляд. Когда она использовала свою силу, то могла привлечь любого волка, которого хотела, почти так же эффективно, как Бран, хотя он сделал бы это исключительно силой характера. Анна вызывала желание свернуться калачиком у ее ног и греться в ее спокойствии.
Чарльз отметил момент, когда волк понял, что здесь вообще нет людей, которых он должен защищать. Он почувствовал его гнев и ненависть, когда они вспыхнули, а затем исчезли, столкнувшись с Анной.
И осталось только недоумение.
А потом волк сбежал.
— С тобой все в порядке? — спросил Чарльз, быстро избавляясь от одежды. Он мог бы использовать магию, чтобы раздеться, как обычно делал, но не хотел рисковать, используя ее сейчас, когда она могла понадобиться ему для чего-то более важного позже. Проклятая повязка вокруг его ребер жесткая от крови, и было больно, когда он раздирал ее своими удлиняющимися когтями. Часть ремешка снегоступов запуталась в шнурке для ботинок, поэтому он порвал шнурок.