Читать интересную книгу Все ради любви - Петерсон Элис

– Сегодня должен ответить.

– Как ты его нашла?

Люси внешне так сильно рада, как будто все утро хотела услышать от Уорда этот вопрос.

– Скажем так, я поразмышляла, кто мог бы хотеть жить рядом с автострадой, а потом вступила в самый элитный клуб директоров компаний по грузоперевозкам.

– Ты гений, – говорит Уорд, к большому удовольствию Люси.

Входит Надин.

– Люси, звонит твой клиент по поводу грузовиков.

– Разговаривай с ним наедине, – инструктирует Уорд.

Через несколько минут Люси возвращается.

Мы ждем. С большим даже нетерпением, чем известия о ее свадьбе.

– Есть предложение!

Я вскакиваю и начинаю хлопать в ладоши. Грэм лезет обниматься. Надин танцует вокруг стола.

– Сколько? – спрашивает Уорд, сохраняя невозмутимый вид.

– Меньше первоначальной стоимости.

– Мистер Кэллахан еще сам приплатить должен, – говорит Грэм.

– Сколько? – повторяет Уорд.

– Меньше на тысячу фунтов.

Уорд кивает.

– Если у мистера Кэллахана осталось хоть чуть-чуть мозгов, он согласится не раздумывая. Позвоните ему, пора уже решать что-то с этим домом.

Он завершает совещание.

– Вот что я имею в виду под командной игрой. Молодец, Люси. Лишний раз доказываешь, что нет таких домов, которые нельзя было бы продать, и что в каждом из нас есть немного от директора компании по грузоперевозкам!

Несмотря на хорошие новости, до самого конца рабочего дня я все еще думаю о том, что Уорд прервал меня. Я знаю, что это не должно меня волновать, ведь это бизнес, и он всех прерывает, но уж если я жертвую ради этих чертовых совещаний возможностью отвести дочь в школу, мог бы и дать мне договорить до конца. Расстроившись, я залезаю в Интернет, чтобы посмотреть на сайте дома с лучшими садами в стране, в том числе Ситтингборн-Парк в Дербишире. Сад может посмотреть любой желающий. Владелице, миссис Харман, под семьдесят, и она очень любит выращивать орхидеи и прочие дикие цветы. За год до бабушкиной смерти мы с Айлой свозили ее в этот сад. Я с ностальгией вспоминаю тот чудный день.

– Посмотри, бабушка! – говорила Айла, словно загипнотизированная. – Тут как будто маленькие пчелки на розовых лепестках.

Она стояла среди множества ярких орхидей и всяких других цветов.

– Эти орхидеи называются «пчелиными», – сказала бабушка. – Ну разве они не прекрасны? И история у них прекрасная.

Для бабушки каждый цветок скрывает свою особую историю, и она показывает, что у всех цветов собственная жизнь.

– Это очень хитрые цветы, Айла. Хочешь узнать почему? Надеюсь, она для этого не слишком мала, – прошептала бабуля, заранее извиняясь.

– Поздно, – ответила я, потому что Айла уже очень хотела услышать истории о цветах.

– Ну, по форме эти лепестки похожи на женских особей пчел, поэтому они сбивают с толку самцов. Они испускают самый прекрасный аромат, чтобы самцы пчел возбудились, думая, что сейчас получат незабываемое удовольствие. Шмель подлетает к цветку и весь измазывается в пыльце, но вскоре понимает, что его обманули, и летит к следующему цветку, опыляя его, а орхидее только этого и надо!

Айла заинтригована, хотя я не знаю, все ли она поняла.

Я вспоминаю бабулю в ее любимой соломенной шляпе с широкой темно-синей лентой, обмотанной вокруг полей. Вспоминаю, как мы втроем ходили по садам, и Лукас плелся в конце, как будто через болото. После каждого нашего визита в сады бабуля набивала багажник горшками цветов и покупала нам с братом мороженое за терпение. Так было и с Айлой. Поездки в сад казались не такими уж скучными благодаря мороженому и интересным рассказам о цветах.

Мой телефон звонит, отрывая меня от воспоминаний.

– Привет, это Марина.

Услышав ее голос, я вздрагиваю.

– Ой, здравствуйте, с вами говорит Дженьюэри.

– Он здесь? Я не могу до него дозвониться.

Я смотрю на красную кнопку.

– Боюсь, что прямо сейчас ваш муж разговаривает с кем-то еще. Сказать, чтобы перезвонил?

– Да. Это важно, – отвечает она и вешает трубку. Они хорошо подходят друг другу. Дома Уорд и его жена, наверное, только и делают, что ругаются. Наверное, он ей никогда договорить не дает.

Я вижу, что Уорд закончил говорить по телефону, и уже собираюсь было передать ему про звонок жены, но затем замечаю на своем столе брошюру, которую мне нужно с ним согласовать, поэтому решаю зайти к нему в офис.

– Простите, – одними губами произношу я, попятившись назад, когда понимаю, что Уорд снова говорит по телефону, но он смотрит на брошюру и просит меня остаться.

– Я все понимаю, миссис Харман. «Баркер и Гулдинг» тоже хорошая компания.

Мое сердце екает. Боюсь, Спенсер выиграл сделку по поводу Ситтингборн-Парка.

– Так много событий… Нет, я понимаю, вы не можете принять решение без мужа.

Так. Возможно, мы еще не проиграли сделку.

Уорд откашливается.

– Если есть что-нибудь еще, что мы можем сделать, обязательно скажите. Мы будем рады представлять ваши интересы, и лето – прекрасный момент, чтобы продать дом.

Я подбегаю к столу Уорда, хватаю ручку и начинаю писать в его блокноте, потому что из всего того, на чем можно писать, мне под руку подворачивается именно он.

– Конечно, миссис Харман, – говорит Уорд, – звоните обязательно.

Я пихаю его, суя ему под нос записку: «СКАЖИ ЕЙ, что пчелиные орхидеи особенно прекрасны в июне!!!»

Уорд читает. Смущенно.

– Скажу напоследок. В июне у вас зацветут пчелиные орхидеи, и можно сделать потрясающие снимки.

Повисает долгая пауза, и я записываю еще одну мысль.

– Да, я тоже садовод-любитель.

Прочитав мою следующую записку, Уорд смотрит на меня с недоверием.

– СКАЖИ! – одними губами прошу я.

– И иван-чай тоже красив в это время года, и…

– СКАЖИ!

– …и шахматный рябчик… – добавляет Уорд.

И глядит на меня с тревогой. Я поднимаю вверх большие пальцы. Уорд расслабляется, говоря:

– Моя мать их выращивала, миссис Харман. Неизгладимое впечатление… Да!

Он смеется.

– Единственное хорошее…

Длинная пауза. Уорд хватает ручку и строчит что-то в блокноте.

– В самом деле? Нет, я уверен, ваш муж не будет против. Такие решения обычно принимает моя жена. Миссис Харман, вы не пожалеете. Равно как и ваш муж.

Он кладет трубку. Смотрит на меня, и на лице его появляется улыбка.

– Ты прекрасна, Дженьюэри Уайлд, – говорит он. И только тут я понимаю, что Уорд обладает некоей силой. Может быть, я не всегда к нему хорошо отношусь, но мне не все равно, что он обо мне думает, и сейчас я чувствую себя так, как будто только что выиграла «Оскар».

– Надень пальто, – приказывает Уорд. – Нечасто у нас так хорошо идут дела.

Уорд набрасывает куртку и спускается вниз, объявив, что все мы отправляемся в бар.

– Дженьюэри только что получила дом в Ситтингборне.

– Обычно первая рюмка – за счет босса, – щебечет Надин, прихватив свою куртку и сумочку – она ведет себя так, словно сегодня ей должны выплатить жалованье.

– За «Шервудс», – провозглашает Уорд, подняв кружку пива.

Мы поднимаем бокалы, рассевшись за столиком в углу в ближайшем к нам пабе, который в это время суток почти пуст. Обстановка здесь старомодная – на полу потрепанный ковер, стены окрашены в горчичный цвет, барная стойка из красного дерева. Тут довольно темно, даже в такой летний день.

– За Дженьюэри, – добавляет Уорд, глядя мне в глаза. – И за пчелиные орхидеи, и за иван-чай.

– За пчелиные орхидеи и за иван-чай, – повторяем мы все, и посетители паба смотрят на нас искоса.

– Знаете, что во всем этом самое шикарное? – спрашивает Уорд. – То, что дом не достался «Баркер и Гулдинг».

Мы чокаемся. Спад лает и пытается запрыгнуть мне на колени, желая участвовать в действе. Я беру его на руки и сажаю к себе на одно колено, а Надин гладит его по спинке и чешет за ушком.

– Давайте посмотрим правде в глаза. Единственное, что имеет значение, – обскакать наших конкурентов, – продолжает Уорд. Он явно имеет в виду Спенсера.