– Для меня Россия осталась в границах тринадцатого года.
– Ой, как оригинально. Вы просто как персонаж «Дней Турбиных» говорите.
– А что делать? Я так привык.
– Значит, вы живете в Киеве?
– Да. В самом центре.
– А мне на Оболонь надо…
– Если хотите, могу подвезти вас на такси. Только вы покажете, где его обычно ловят в «Борисполе».
– А почему на такси? Пустите меня за руль.
– А вы умеете? – искренне удивился я.
– А по-вашему, что, блондинка совсем ничего уметь не должна?
– Да нет, что вы! Просто в мое время барышни железными коробками не управляли.
– Да какое ваше время? – Она рассмеялась. Совсем забыл, что выгляжу я не старше тридцати. – Наши бабушки в войну немцев бомбили с кукурузников. Или вы – человек из другой эпохи? Как в романах фантастических. Как там у них называется? Попаданец – вот! Тогда где ваша машина времени?
Я, слегка ошалев от ее напора, поднял руки, признавая поражение:
– Все-все… Держите ключи. И приношу самые искренние извинения прекрасной панне, если обидел ее невольным словом.
– Панна принимает извинения пана рыцаря, – улыбнулась девушка. Решительно нажимая на кнопку брелока.
Что-то пискнуло, вспыхнули и погасли огоньки в салоне. Жанна обошла «Хетчбэк», открыв двери, заняла место водителя. Мгновением спустя призывно распахнулся багажник.
– Ну что же вы, пан Анджей Михал?
– Можно просто – Анджей, – улыбнулся я и, быстро закинув чемоданы, забрался на сиденье рядом. Все-таки ей удалось меня развлечь. Глухая тоска отступила.
– Очень приятно. А я – Жанна.
– Я знаю.
– Откуда?
Вместо ответа я постучал себя пальцами по груди, намекая на табличку с именем, которую обязаны носить стюардессы. Девушка рассмеялась.
– А ведь я и вправду блондинка!
– Мне так не кажется.
– А вы знали многих блондинок?
– Не слишком. Но смею заверить, умом они ничуть не уступали шатенкам и брюнеткам.
– Значит, людская молва врет?
– Самым бессовестным образом.
– Тогда поехали! – Она повернула ключ. Двигатель «Хетчбэка» мягко заурчал. – Вам куда?
– Андреевский спуск.
– Замечательно. Там и до метро недалеко. На Спасской станция.
Мимо замелькали сугробы, заснеженные деревья и километровые столбы.
– Я вас провожу.
– Спасибо, вы настоящий рыцарь…
– А откуда вы узнали? – не удержавшись, перебил я.
Девушка пожала плечами:
– Наверное, много книжек читала. А в жизни рыцаря встречаю впервые. Но я не об этом. Провожать меня не стоит. Сама дойду.
– Я люблю гулять по ночному Киеву.
– Я тоже.
– Тогда можем оставить автомобиль и просто побродить. Если, конечно, вы не слишком устали на работе, – поспешил добавить я.
– Нет, не устала. Во всяком случае, не настолько, чтобы отказаться от прогулки по зимнему Киеву. Можем прогуляться до Софии…
– Нет! – Я дернулся, как от удара. Не то чтобы на меня, высшего вампира, очень действовали кресты на куполах, но София Киевская в самом деле стоит на святой земле. Меня за полсони шагов начинает мутить, болит голова, перед глазами плывут, кружась в неспешном хороводе, черные точки. – Простите за резкость, Жанна. Не стоит ходить к Софии.
– Вы атеист? – удивилась она. – Причем воинствующий…
Во взгляде, который бросила на меня девушка, проскользнули бесенята.
– Не сказал бы. Не люблю церковников, знаете ли. Натерпелся от них в свое время.
– Вы так говорите, будто сами боролись с инквизицией.
– Нет, я не боролся с Sanctum Officium. Это они боролись со мной. Но не будем о скучном.
– Разве это скучно? Я думала, вы мне расскажете…
– Лучше не надо.
– Ну не надо, так не надо, – Жанна слегка надула губки, очень похоже на капризное выражение принцессы Карлайла и Кумбрии. – Говорите, церковников не любите, а живете возле Андреевской церкви.
– Там совсем недавно службы начались[49],—отмахнулся я. – Да и живу я за углом. Напротив дома Михаила Афанасьевича. Даже колокольный звон не слышен, если окна плотно закрыть.
Девушка задумалась. Потом расхохоталась. Даже на дорогу перестала смотреть.
– Я поняла, кого вы мне напоминаете.
– Полковника Турбина?
– Нет.
– А кого же?
– У вас есть трость с набалдашником в виде собачьей головы?
– Ах, вот вы о чем! – настал мой черед смеяться. – Смею вас уверить, Жанна, я – не Воланд. – Хорошо хоть она не решила, что я Варенуха, вампир-наводчик.
– А я так надеялась… – вздохнула она. – В вас, Анджей, есть что-то…
– Что?
– Не знаю… Что-то не из нашего мира. Старое, загадочное и, мне кажется, опасное.
Вздохнув, я согласился:
– Я и сам себе иногда кажусь опасным. Но не надо бояться. Я – не только не мессир, но и не Джек-потрошитель.
– А я и не боюсь. Но мне почему-то хочется разгадать вашу тайну.
– Какую? У меня нет никаких тайн!
– А я чувствую. Вы же знаете, Анджей, женщины всегда полагаются на интуицию. А мужчины руководствуются логикой. Знаете?
– Всегда догадывался.
– Значит, не отпирайтесь. У вас есть тайна.
– Но какая же!
– Ну, например… Ваш друг, с которым вы летали прошлый раз. Говорите, он умер? А мне кажется, он погиб.
Зря она это сказала. Тяжесть потери вновь вцепилась в сердце когтистой лапой.
– Почему вы молчите, Анджей? Я права? Он погиб?
– Да, – вытолкнул я сквозь силу.
– Его убили? – пугаясь собственной смелости, спросила Жанна.
– Да.
– Кто?
– Не знаю.
– Вы хотите отомстить?
– Непосредственные убийцы уже мертвы, – я сжал и разжал кулаки. – А вот найти того, кто отдал приказ, я очень хочу.
– И тогда, как пишут в книгах, он позавидует мертвым? Ой, простите! Я вас не обидела?
– Нисколько. Это именно то, что я собирался им предложить.
Она снова отвлеклась от управления автомобилем, бросив на меня долгий взгляд.
– Я им не завидую. Думаю, у вас все получится.
– И так спокойно об этом говорите?
– А почему бы и нет? Вы производите впечатление настоящего мужчины. Вам наверняка случалось убивать.
– Случалось.
– На войне?
– На какой еще войне? – Я чуть не поперхнулся. – Неужели я похож на военного?
– Ну не знаю. Для Афганистана вы выглядите чересчур молодо. Значит, или Чечня, или Сербия. Может быть, Ирак.
Мне стало смешно.
– А если я скажу, что сражался с крестоносцами под Грюнвальдом, поверите?
– Не поверю. Хотя вам верить хочется. Вы надежный.
– Надежный, а девушкам вру, как видите.
– Если вы скрываете свое прошлое, значит, тому есть причина. Я больше не буду расспрашивать. Поговорим о чем-то другом?
– Пожалуйста. Только не о Петрарке, – почему-то ничего более умного мне в голову не пришло, но Жанну мой отказ обсуждать итальянского классика только развлек.
Мы продолжали болтать о пустяках (как сказал некогда Льюис Кэрролл, «о башмаках и сургуче, капусте, королях…»), въезжая в Киев, пробираясь по запруженным автомобилями улицам, – здесь стюардесса вела «Хетчбэк» очень аккуратно, но с опаской, выдававшей отсутствие опыта, и паркуясь неподалеку от моего дома. Продолжали разговаривать о том, о сем, гуляя по заснеженным улицам Киева, где прохожих попадалось гораздо меньше, чем автомобилистов.
Как тут не вспомнить Михаила Афанасьевича: «Зимою, как ни в одном городе мира, упадал покой на улицах и переулках и Верхнего города, на горах, и города Нижнего, раскинувшегося в излучине замерзшего Днепра, и весь машинный гул уходил внутрь каменных зданий, смягчался и ворчал довольно глухо».[50]
И мы волей-неволей ходили по булгаковским местам. Мимо Дома учителя и университета, где когда-то, еще на моей памяти, размещалась Александровская гимназия. Мимо Оперного театра и Золотых ворот. По Владимирской и Театральной, по Крещатику и Прорезной. Мы поздоровались с Паниковским, блудным сыном лейтенанта Шмидта, и Владиславом Городецким[51], не имевшим ни малейшего отношения к «Ночному дозору», с котом Пантелеймоном и гоголевским Носом, с собачкой Фан-Фаном и ее усталым хозяином.