– Конечно, я и сам в чем-то виноват – пустил дело на самотек... Но вот мама обещает привести к нам своих друзей... – Он искательно взглянул на понурившуюся жену. – Надеюсь, это вполне приличные люди! А пока суд да дело... Взять хотя бы того же Матвея! Умный, целеустремленный мальчик! И ты ему, похоже, нравишься...
Чувствуя, что от нее ждут ответа, Рита пробормотала нечто невнятное. Лицо Зои залилось густой краской, рот страдальчески искривился.
– Ты что-то хотела сказать, Птичка? – обернулся к ней муж.
– Н...нет, ничего, – с трудом пробормотала женщина.
– Что-то ты неважно выглядишь!
Внезапно Рита ощутила, как утомлена она сама: бесконечно длинный, чрезмерно переполненный событиями день буквально выжал из девушки все соки. Как можно непринужденнее пожелав родителям спокойной ночи, девушка покинула столовую и, ощущая, как с каждым шагом все сильнее давит на плечи усталость, неровными шагами направилась к внутреннему лифту.
– Риточка, да на тебе лица нет! – ахнула хлопотавшая в холле первого уровня квартиры Анна Осиповна. – Может, мне самой тебя уложить?
Эти в общем-то невинные слова, продиктованные заботой и любовью женщины, опекавшей Риту еще крохотной девочкой, обожгли душу девушки. Рита даже остановилась и, чувствуя, как ноги от волнения становятся ватными, ухватилась рукой за стену. «Какой стыд! Анна Осиповна с раннего утра до глубокой ночи не покладая рук трудится ради того, чтобы мне и моим близким комфортно жилось... И при этом она ни словом не жалуется на усталость! А я, – со жгучей самоиронией подумала Рита, – настоящая кисейная барышня! Чуть-чуть переволновалась да прошла пешком несколько километров по лесу – и вот уже превратилась в настоящее желе!» Стыд, соединившись с самолюбивым желанием не обнаруживать свою слабость, придал Рите сил; подчеркнуто легкой походкой Рита направилась к лифту и вскоре уже входила в свою спальню.
На разостланной кровати девушку поджидали халатик и пижама, однако Рита чувствовала, что засыпает на ходу и переодеться уже не сможет. Из последних сил она умылась и почистила зубы, а затем, едва успев стянуть с себя черное платье, будто подкошенная рухнула в постель, и сон подхватил и закружил ее в своем водовороте.
На этот раз Рите не приснилось ничего – слишком глубок был сон совершенно измученной дневными переживаниями девушки; возможно, было бы правильнее предположить, что утомлено не столько тело, сколько душа Риты.
Девушка проснулась внезапно, как от звука грома: точно глубины сна вытолкнули ее на поверхность, словно поплавок. В первое мгновение Рите показалось, что она задремала лишь на минутку: все так же превращал ночную темноту в розоватый полумрак изящный торшер, так же разливались соловьи за окном... Однако, посмотрев на стоявшие на тумбочке позолоченные часы в виде шахматной ладьи, Рита с удивлением и даже некоторым испугом обнаружила, что уже около трех часов ночи. Огорченно покачав головой, девушка принялась надевать небрежно брошенную на край постели пижаму, решив проспать хотя бы остаток ночи как полагается... Рита как раз застегивала крохотные перламутровые пуговички на пижамной кофте, когда ей послышалось, что за дверью кто-то ходит.
– Тося, это ты? – окликнула девушка, но ответа не получила.
Рите подумалось, что, возможно, что-то произошло с Шурой, чья спальня размещалась рядом. «А вдруг ей стало хуже? Может быть, я смогу чем-то помочь?» – промелькнула у Риты мысль. Легко спрыгнув с кровати, Рита накинула халатик, бесшумно прошла в мягких ночных туфлях по толстому ковру и со свойственной ей решительностью распахнула дверь.
Стоявшая по ту сторону двери Шура была вынуждена резко отпрянуть и еле удержалась на ногах. Несколько мгновений сестры молча смотрели друг на друга; элементарный здравый смысл подсказывал Рите, что ситуация становится просто нелепой и надо бы заговорить, но что-то сдерживало девушку, не давая ей сказать ни слова. Зеленоватый свет молодой луны, лившийся из-за ее плеча на физиономию Шуры, усиливал бледность испитого лица младшей сестры, безжалостно подчеркивал одутловатость щек, превращал синяки под глазами в черные ямы... Как это часто бывает, видя сестру каждый день, Рита практически не отдавала себе отчета в том, как изменила облик Шуры разгульная, нетрезвая жизнь, а сейчас, словно увидев сестру впервые после долгой разлуки, смотрела точно завороженная, и слова просто не шли на язык.
– Ну че уставилась? – наконец хрипло спросила младшая сестра, и почти одновременно с этим Рита выдохнула полные боли и горечи слова, шедшие, казалось, из глубины сердца:
– Во что ты превратилась, Шура!
– Ты мне зубы не заговаривай! – Заставив Риту посторониться, Шура шагнула вперед и прошла в спальню старшей сестры; непринужденно повалившись в кресло, Шура шумно выдохнула, распространив отвратительный запах, а затем, достав из кармана пачку сигарет и зажигалку, закурила, не подумав спросить разрешения.
– Сейчас же погаси эту мерзость! – почти с отчаянием воскликнула Рита, которая почувствовала, что вот-вот задохнется.
– Фиг тебе! – хмыкнула Шура, окидывая старшую сестру тяжелым взглядом исподлобья. – Я сюда пришла не для того, чтобы ты могла вволю позудеть! А ну отвечай: кто вчера настучал папане, что я поддала? Ты небось?
Это был не вопрос, а, скорее, утверждение.
– Когда Матвей привез тебя домой, все собственными глазами увидели, как ты была хороша, – сухо ответила Рита, однако напускная строгость сразу исчезла, когда девушка участливо спросила: – Шур, да разве ты не понимаешь, что вести такой образ жизни вредно? Ну что это тебе дает?
– Видишь ли, – Шура с важностью затянулась и выдохнула волокнистое облако вонючего дыма, – дело в том, дорогуша, что ты у нас старше только по паспорту. А реально ты, Ритка, еще личинка! А вот я взрослая женщина, ну и потребности у меня, естественно, не такие, как у тебя, зубрилка... – Несмотря на всю пафосность подобного заявления, последнее слово прозвучало уж слишком по-детски.
– В чем же у тебя потребности – в том, чтобы допиваться до алкогольного отравления, что ли? – Рита решила, что разговор о курении можно отложить, проблема пьянства важнее...
– В светской жизни, – гордо встряхнула Шура всклокоченной головой. – Вот ты говоришь – Матвей, Матвей... Лезешь к нему, прямо смех смотреть...
– Я?!
– Ну а кто же?.. А вот задумайся на минутку – что ты способна ему дать? Ты же замшелый динозавр! – снисходительно цедила слова Шура. – Интересы у тебя как у столетней старухи: балеты, книги, теннис... Даже во Франции или, допустим, в Италии ты вместо клубов таскаешься по музеям... Просто позор! В Швейцарии и то умудрилась отыскать картинную галерею! А эта твоя мания кататься на лыжах... Да весь Люцерн со смеху помирал!