к его товарищам:
– Вы двое наблюдайте за путями, Зацепин, за мной!
Капитан взял оружие на ремень и двинулся к стоявшей на перроне женщине. Зацепин, также все еще облаченный в форму лейтенанта НКВД, двинулся следом.
– Здравствуйте! Встречать, что ли, кого пришли? Ну и погодка, – поприветствовала женщина Николая и его спутника.
– Ожидаете прибытия поезда? – тут же уточнил Ермаков, искоса поглядывая на обходчиков, те как ни в чем не бывало продолжали курить.
– Санитарный тут будет через пять минут. Остановится на первом пути. Вы ведь его встречаете?
– Сколько времени у санитарного стоянка?
– Пять минут.
– Другие поезда еще будут?
– Товарняк по второму пути пройдет…
– А он сколько стоит?
– Так без остановки!
– Товарняк с чем?
– Чего?
– Что везет, знаете?
Ощутив напряжение в голосе капитана, женщина прикрыла рот рукавицей и стала заикаться:
– Т‐т‐так это… вроде к‐к‐как топливо.
– Что? Цистерны с горючим? Целый поезд?
– Кажется, да…
Ермаков и его пленник переглянулись.
– Если повредить пути, поезд, идущий на полном ходу, наверняка перевернется и даже если сам не полыхнет, то направленным взрывом можно будет устроить такой фейерверк, что мало не покажется, – как-то сухо и безжизненно заявил Зацепин.
– Целый район выгорит, железная дорога встанет не на один день… – Николай почувствовал слабость, но тут же собрался и снова насел на дежурную по станции. – Товарняк идет с московской стороны?
– С московской.
– А санитарный?
– С ленинградской. Так вы не его, что ли, ждете? – голос женщины все еще дрожал.
Ермаков ухватил женщину за руку, притянул к себе и тихо процедил:
– Этих, что курят, знаешь?
Женщина выпучила глаза и снова начала заикаться:
– В‐в‐ваньку Ярцева з‐з‐знаю, остальных нет!
– Ванька это кто? Обходчик?
– Обходчик.
– А остальные? Их знаешь?
– Не знаю! В‐в‐вроде как новенькие…
Не поворачивая к работягам головы, Ермаков уточнил:
– Который из них Ванька?..
– Вон тот мордатый с усами…
Дежурная по станции не успела договорить, потому что в этот момент грохнул выстрел. Женщина завизжала, уронила фонарь и, закрыв руками голову, растянулась на перроне. Ермаков резко отвернулся и увидел, как один из только что куривших мужиков рухнул на утоптанный снег. «Молодец, Костомукша, не подвел», – вскинув перед собой ППШ, процедил капитан и дернул затвор. Выстрелить он не успел, потому что остальные трое мнимых обходчиков выхватили из своих мешков автоматы и, разбежавшись в стороны, открыли беспорядочную стрельбу. Ермаков отскочил влево, успел дать очередь, после этого со стороны, где прятался Панкрашин, грянул еще один выстрел… потом еще один. Николай укрылся за колонной, в этот момент раздался странный звук. Он доносился со стороны путей, откуда должен был прийти санитарный поезд. Звук нарастал и приближался.
– Дрезина! – послышался сзади голос, и только сейчас он вспомнил о Зацепине. – Наверняка на ней они везут взрывчатку.
Слева и справа почти одновременно раздалась стрельба. «Это бойцы Сидоркина, – понял Ермаков, мысленно посчитав: – С Раухом прибыло восемь диверсантов, без Зацепина их осталось семь, тех, что изображали обходчиков, еще четверо. Зацепин их не знает, значит, это местные, пособники немцев, сколько же их всего?»
Ермаков снова посмотрел на Зацепина.
– Дайте мне пистолет, – в очередной раз потребовал тот.
На этот раз, не раздумывая, Николай расстегнул кобуру, выхватил табельный ТТ и бросил его Зацепину. Дав еще пару коротких очередей, капитан обернулся. Из темноты по первому пути двигалась доверху нагруженная дрезина.
– Эмга[7]., – крикнул Зацепин и, приподнявшись, сделал пару выстрелов из ТТ.
Только сейчас Николай увидел установленный на самодвижущейся тележке пулемет. На дрезине ехали четверо, все в форме, трое с автоматами. Один из прибывших на ходу соскочил с дрезины и бросил в сторону укрывшихся Ермакова и Зацепина гранату. Грянул взрыв, лежавшая на перроне женщина наконец-то зашевелилась и на четвереньках поползла в сторону главного входа на вокзал. После того как с дрезины спрыгнули еще двое, третий сидевший на ней диверсант открыл огонь из пулемета. Женщину отбросило в сторону, она упала на живот и больше уже не двигалась.
Со стороны вокзала показались люди. Николай узнал Сидоркина, который бежал к ним, на ходу стреляя из пистолета. За лейтенантом бежали еще трое, с ленинградской стороны послышался гудок. Прикрываемые пулеметчиком трое прибывших на дрезине диверсантов прекратили стрельбу и стали снимать с дрезины ящики с взрывчаткой. На это ушло меньше минуты, из снежной пелены показался поезд.
– Это санитарный! – крикнул Зацепин. Сейчас он закроет от них второй путь, у них появится время. Они рванут рельсы, и тогда трагедии уже не избежать. – Нужно остановить товарняк!
– Но как?
– Я это сделаю! – крикнул Зацепин и пополз в сторону дрезины, которая уже налегке двинулась вперед, управляемая одним из диверсантов, второй тем временем продолжал вести стрельбу из MG‐40.
Пули свистели над головой Зацепина, но тот, как будто заговоренный, продолжал двигаться вперед. Когда Зацепин схватил брошенный дежурной по станции фонарь, Николай все понял.
– Костомукша!!! Ты там живой? – перекрикивая пулеметные очереди, рявкнул Ермаков.
Из-за угла, где он в свое время оставил сопровождавшую его троицу, на мгновение показалась конопатая голова.
– Так точно, товарищ капитан! – задорно выкрикнул конопатый солдатик.
– Снимешь пулеметчика, представлю к ордену! – уже слегка сорвавшимся голосом продолжил кричать Николай.
Парень тут же залег. После того как с тележки скинули поклажу, попасть в стрелка стало проще, но теперь дрезина двигалась и набирала ход. Когда дрезина пролетела мимо места, где укрылся Панкрашин, хлопнул сухой щелчок, пулемет тут же затих. Дрезина тем не менее все еще набирала ход. Прозвучал второй выстрел, и второй диверсант, приводивший ее в движение, тоже свалился в снег. Тележка все еще катилась, но