Читать интересную книгу Пасынок судьбы. Искатели - Сергей Волков

– Больше я ничего не знаю, Денис Иванович! Вы отправили меня в Москву, с «хабаром», и что там дальше случилось, мне известно только с чужих слов!

Профессор на секунду замер, потом вдруг резко и нелепо взмахнул рукой:

– Проклятие! Ни-че-го! Не помню ничего! Эх…

Мы с Борисом сидели, как две статуи – было очень жалко видеть, как еще совсем недавно полный энергии и сил человек превратился в развалину, ослабев и умом, и телом…

Профессор откинулся на подушку, и тихим голосом сказал:

– Наденька. Я устал. Скажи ребятам, что, к сожалению, я ничего не помню…

Из уголка левого глаза больного выкатилась мутная стариковская слеза. Пора было уходить…

Мы одевались в прихожей, пряча друг от друга глаза. Надежда Михайловна, вышедшая нас проводить, стояла, опустив руки, горько смотря перед собой. Мне вдруг пришла в голову мысль, и я спросил напрямик:

– Надежда Михайловна! А вам не знакома такая фамилия: Судаков?

Она оживилась:

– Петя! А как же! Очень культурный, воспитанный, и очень умный молодой человек! Денис Иванович высоко ценил его, можно сказать, покровительствовал! Да я вам больше скажу: когда Петя лет двенадцать назад пострадал за убеждения, и его выслали из Москвы, за сто первый километр, именно Денис Иванович в тайне от всех поселил Судакова у нас, в Корьёве!

– Где? – чуть не хором спросили мы с Борисом.

– В Корьёве! – удивленно повторила Надежда Михайловна: – У нас там дом, на берегу Угры! Это Смоленская область, Вяземский район! Да вот он, на фотографии! Большой, хороший дом, с двумя печками, только водопровода нет, а так – просто дворец! Петя жил там года два, потом он уехал, а в начале девяностых снова появился, и опять жил у нас, в Корьёво! Гм, по-моему, у него даже остались ключи от дома…

* * *

Когда мы вышли на улицу, Борис тут же накинулся на меня:

– Ты дом запомнил?

– Ну… – не очень уверено кивнул я, воссоздавая в памяти виденный на фотографии здоровый деревенский пятистенок, с перестроенным под мансарду чердаком и шиферной двускатной крышей, украшенной на коньке деревянным петушком.

– Надо ехать в это Корьёво! – решительно сказал Борис: – Я уверен – Судаков там!

– Но Слепцов же сказал – он удрал за границу!

– Слепцов, Слепцов… – раздраженно передразнил меня Борис: – Ты же видишь, как этот «мистер Рыба» действует – Леднева он кинул, а у Профессора оставил о себе добрую память – значит предполагал, гад, что домик ему понадобится! И ключи не вернул – думаешь, случайно?

Я посмотрел на искателя, которого буквально трясло от накатившего охотничьего азарта, и сказал:

– Ну, хорошо! Пусть даже все так, как ты говоришь! Давай позвоним Слепцову и расскажем ему все!

– Опять ты со своим Слепцовым! – поморщился Борис: – Они только спугнут его, эти скорохваты! Нет, я предлагаю другой план: мы с тобой приезжаем в Корьёво инкогнито, поселяемся у какой-нибудь бабули, устанавливаем за домом скрытое наблюдение, и выясняем, там Судаков или нет!

– А если там? – угрюмо спросил я, ругая себя за то, что не задавил идею Бориса в зародыше, невольно начав обсуждать детали.

– А если он там – мы его… – Борис воровато оглянулся, сунул руку в сумку и вдруг вытащил черную, рубчатую гранату-«лимонку»: – Видал!? «Ф– 1»! Долбанет так, что одни подметки останутся!

– Где ты ее взял? – изумленно и испуганно спросил я.

– Купил! По случаю! – улыбнулся Борис, пряча гранату в сумку: – Ну так как, ты поедешь?

– У меня в четверг собеседование – я вроде бы работу нашел! – ответил я, твердо решив отговорить Бориса от этой дурацкой затеи – ну что за напасть, право-слово! Не дети ведь уже, взрослые люди, а занимаемся черти-чем!

– Так до четверга мы вернемся! – уверенно сказал меж тем Борис: – Смотри: мы сегодня там, ночью – наблюдаем, завтра днем – наблюдаем, и… Короче, в среду вечером вернемся, я тебе обещаю!

– Но ты хоть знаешь, где это? – я понял, что решимость Бориса непоколебима.

– Так ты что, не слышал? Смоленская область, Вяземский район, деревня Корьёво! А дом мы найдем по памяти! Ну, или спросим, на худой конец!

– А как туда добираться?

– С Белорусского вокзала – электричкой до Вязьмы, а там автобусом! Да не ссы, старик – язык до Киева доведет!

Я задумался. С одной стороны, сильно сомнительно, чтобы Судаков прятался так близко от Москвы, а с другой – неплохо было бы съездить в деревню, отдохнуть, развеется на природе. Как там все обернется – это бабушка надвое сказала, а когда еще мне удастся выбраться из Москвы?

– Паганелю будем звонить? – оттягивая время, спросил я.

– Да ты что, забыл? Он же свалил в Германию! Поедем вдвоем!

Я опять задумался. Ехать? Не ехать?

– Ну чего? – теребил меня Борис, заглядывая в глаза: – Едем, нет?

Я решительно кивнул:

– Ладно! Поехали! Уговорил!

* * *

Мы заскочили ко мне, перекусили, я переоделся в походно-спортивную одежду, захватил умывальные принадлежности, только тут вспомнил:

– Э-эх! Голова садовая!

– Что случилось? – удивленно воззрился на меня Борис.

– Я забыл презентовать Надежде Михайловне ликер!

– Эх ты, действительно, голова садовая! – упрекнул меня Борис: – Ладно, не расстраивайся, возьмем с собой! Пейзане будут рады!

– Кто?

– Ну, пеоны… А-а-а, да деревенские жители же, неуч!

Белорусский вокзал встретил нас шумной толчеей, гомоном и неразберихой, всегда встречающейся там, где собирается много народу. Шныряли нищие, беспризорники, у табло табунились какие-то беженцы-каракалпаки с чумазыми, вшивыми детьми на руках, мимо чинно прохаживались благодушные стражи порядка…

Мы благополучно успели на трехчасовую электричку, и даже умудрились занять сидячие места. Вагончик тронулся, перрон остался, мимо поплыли московские улицы, мы переехали Москва-реку, потом потянулись громады новостроек, спальные районы Крылатского, слева, вдалеке – Троекурово, и наконец, минув МКАД, электричка покинула столицу, резко набирая скорость.

До Вязьмы нам предстояло «трюхать», как выразился Борис, полных три часа, да еще и с хвостиком.

Я, утомленный позавчерашней пьянкой и полу-бессонной ночью в квартире Паганеля, вскоре уснул, привалившись головой к подрагивающей стенке вагона, а Борис вставил в уши наушники плеера, врубив его на полную громкость – аж мне было слышно!

Проснулся я от толчка – электричка где-то остановилась.

– Где это мы? – хриплым спросоня голосом спросил я, крутя головой – пока я спал, стемнело, и за грязным окном лишь светились сквозь ненастный осенний мрак тусклые фонари.

– Можайск! – ответил Борис, переворачивая в плеере кассету: – Часа два ты продрых, поздравляю! Всегда завидовал людям, которые могут спать в дороге – не так скучно!

– Борь, что ты слушаешь? – осведомился я, потягиваясь и разминая уставшее после сна на жесткой лавке тело. Вместо ответа искатель молча вставил мне в ухо наушник и нажал кнопку. В ухе зашипело, заиграла музыка, и высокий, резковатый голос запел:

«Стол для письма. Для одного.Для чтения или писания.Настольной лампы полыхание,Давно не мытое окно…Звенит вольфрамовая нить!Ковер от пыли сполз со стенки.Я чую смерть, дрожат коленки.О, Боже! Пить или не пить?!..Прочел письмо, налил мадерыИ плюнул. На дощатый пол.Как разум мой, он пуст и гол,И нет ни версии, ни веры…Мой Бог, безносая, угрюм.Тебе, пожалуй, сломит шею.Уйди! Я от вина дуреюИ извергаю смрад и шум.Сижу. Как Байрон, весь в тоске.Гнетут бумажные застенки.Опять про смерть и про коленки,Про стопку в страждущей руке…Ну все. Упал лицом на стол.Страницы облепили щеки.Как черви, уползают строки,Вся чушь, что я здесь напорол…»

– Что это? – удивленно спросил я, снимая наушник. Борис улыбнулся:

– Песня, соответствующая моменту! Это из раннего «ЛСД», слыхал такую группу?

Я кивнул, а Борис продолжил:

– Я современную музыку вообще слушать не могу, все эти рэпы-рэйвы-техно-дэнсы… Чего там еще есть? Хип-хоп? Бр-р-р, муть! Так, собрал коллекцию любимых в ранней молодости групп, благо, на «Горбушке» все можно достать, теперь балдею!

Я в свое время тоже увлекался музыкой, поэтому у нас с Борисом, оказавшимся упертым меломаном, нашлось о чем поговорить аж до самого Гагарина.

Народу в электричке становилось все меньше и меньше, да и типажи поменялись – если в начале с нами ехали одни москвичи, то теперь на остановках в вагон залезали мрачноватые, дряхлые бабули с корзинками и котомками.

* * *

В Вязьму приехали в седьмом часу. Накрапывал нудный дождик. Здесь было существенно холоднее, чем в Москве, а может быть, нам просто так показалось после теплого вагона электрички. Низенький, обшарпанный вокзальчик был пуст, и наши шаги отдавались гулким эхом в давно не крашенных стенах.

В справочном бюро Борису сказали, что ни какого Корьёва не знают, и посоветовали сходить на автовокзал, до которого рукой подать – он притулился тут же, на привокзальной площади.