Читать интересную книгу Тысяча и одна ночь. Том XII - Древневосточная литература

И Сейф-аль-Мулук сказал ей: «О Девлет-Хатун, ты из людей, а она из джиннов; откуда же она может быть тебе сестрой?» – «Она моя молочная сестра, – ответила Девлет-Хатун, – и причина этого в том, что моя мать вышла погулять в сад, и пришли к ней потуги, и она родила меня в саду. А мать Бади-аль-Джемаль была в этом саду со своими приближёнными, и пришли к ней потуги, и она отошла в конец сада и родила Бади-аль-Джемаль. И она послала одну из невольниц к моей матери, прося у неё еды и вещей, нужных при родах, и матушка послала ей то, что она просила, и пригласила её. И джинния поднялась и взяла Бади-аль-Джемаль с собой и пришла к моей матеря, и та выкормила Бади-аль-Джемаль. И её мать, а с нею и девочка, провели у нас в саду два месяца, а после того джинния ушла в свою страну, и она дала моей матери одну вещь и сказала: «Если я тебе понадоблюсь, я приду к тебе в этот сад». И Бади-аль-Джемаль приходила со своей матерью каждый год, и они оставались у нас некоторое время, а потом возвращались в свою страну, и если бы я была у этой матери, о Сейф-аль-Мулук, и увидела бы тебя у нас в нашей стране, когда мы все были, как всегда, вместе, я бы придумала против неё хитрость, чтобы привести тебя к желаемому. Но я нахожусь в этом месте, и они не знают обо мне вестей, и если бы они узнали обо мне вести и знали бы, что я здесь, они могли бы освободить меня отсюда, но власть принадлежит Аллаху, – слава и величие ему! – и что же мне делать?» – «Поднимайся и пойдём со мной, – сказал Сейф-аль-Мулук. – Мы убежим и уйдём, куда хочет Аллах великий». – «Мы не можем этого сделать, – ответила девушка. – Клянусь Аллахом, если бы мы убежали на расстояние года пути, этот проклятый настиг бы нас в одну минуту и погубил бы нас». – «Я где-нибудь спрячусь, и когда он будет проходить мимо, ударю его мечом и убью», – сказал Сейф-аль-Мулук.

И тогда девушка молвила: «Ты не можешь его убить иначе, как убив его душу». – «А душа его в каком месте?» – спросил Сейф-аль-Мулук, и девушка сказала: «Я спрашивала его об этом много раз, но он не признавался мне, где она. И случилось в один день из дней, что я к нему пристала, и он рассердился на меня и воскликнул: «Сколько ты ещё будешь меня спрашивать про мою душу и какова причина твоих расспросов о моей душе?» – «О Хатим, – ответила я ему, – у меня остался, кроме тебя, лишь Аллах, и пока я жива, я всегда буду привязана к твоей душе, и если я не буду её беречь, храня её в моих очах, то какова будет моя жизнь после тебя? А если я бы знала, где твоя душа, я бы её берегла, как моё правое око». И тут царь джиннов сказал мне: «Когда я родился, звездочёты сказали, что гибель моей души будет от руки одного из сыновей царей человеческих, и я взял мою душу и положил её в зоб воробья, а воробья я запер в коробочку и положил эту коробочку в шкатулку, а шкатулку я положил в семь ларцов, которые я положил в глубь семи ящиков, а ящики я положил в мраморный сундук и утопил его в этой стороне моряокеана, так как эта сторона далека от стран человеческих и никто из людей не может до неё добраться. Вот я тебе сказал; не говори же об этом никому, – это тайна между мной и тобой…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до семисот семидесяти

Когда же настала ночь, дополняющая до семисот семидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Девлет-Хатун рассказала Сейф-аль-Мулуку о душе джинна, который её похитил, и изложила ему то, что джинн ей сказал, вплоть до его слов: «Это тайна между нами», – и продолжала: «И я сказала ему: «А кому я расскажу? Никто, кроме тебя, ко мне не приходит, чтобы я ему сказала. Клянусь Аллахом, – сказала я потом, – ты положил свою душу в крепость крепкую и великую, до которой никому не добраться, так как же доберётся до неё кто-нибудь из людей? А если допустить невозможное – и Аллах определил подобное тому, о чем говорили звездочёты, – то как может кто-нибудь из людей до этого добраться?» И царь джиннов молвил: «Может быть, у кого-нибудь из них будет на пальце перстень Сулеймана, сына Дауда, – мир с ними обоими! – и он придёт сюда и положит руку с этим перстнем на поверхность воды и скажет: «Властью этих имён, пусть душа такогото всплывёт». И всплывёт тот сундук, и человек его взломает, так же как ящики и ларцы, и выйдет воробей из коробочки, и человек его задушит, и я умру». – «Это я – тот царевич, а вот перстень Сулеймана, сына Дауда, – мир с ними обоими! – у меня на пальце! – воскликнул Сейф-аль-Мулук. – Пойдём на берег моря и посмотрим, ложь ни его слова, или правда».

И оба поднялись и пошли и пришли к морю, и ДевлетХатун осталась стоять на берегу моря, а Сейф-аль-Мулук вошёл в воду по пояс и сказал: «Властью имён и талисманов, которые на этом перстне, и властью Сулеймана – мир с ним! – пусть выплывет душа такого-то джинна, сына Синего царя». И тут море взволновалось, и сундук всплыл, и Сейф-аль-Мулук взял его и ударил им о камень и сломал сундук и сломал также ящики и ларцы и вынул воробья из коробочки. И потом они отправились во дворец и взошли на престол, и вдруг показалась устрашающая пыль и что-то большое летящее, и оно говорило: «Пощади меня, о царевич, и не убивай меня! Сделай меня твоим отпущенником, и я приведу тебя к тому, что ты хочешь!» – «Джинн пришёл, – сказала Девлет-Хатун. – Убей же воробья, чтобы этот проклятый не вошёл во дворец и не отнял у тебя птицы. Он тебя убьёт и убьёт меня после тебя». И Сейф-аль-Мулук задушил воробья, и тот умер, а джинн упал у ворот дворца и стал кучей чёрного пепла. И тогда Девлет-Хатун сказала: «Мы вырвались из рук этого проклятого. Что же нам теперь делать?» – «Помощи следует просить у Аллаха великого, который нас испытал, он нас наставит и поможет нам освободиться от того, во что мы впали», – сказал Сейф-аль-Мулук.

И он поднялся и снял около десяти дверей из дверей дворца, а эти двери были из сандала и алоэ, и гвозди в них были золотые и серебряные, а потом он взял бывшие там верёвки из шелка и парчи и связал ими двери одна с другою. И они с Девлет-Хатун помогали друг другу, пока не донесли двери до моря и не сбросили их туда, чтобы двери превратились в корабль. И они привязали корабль к берегу, а потом вернулись во дворец и стали носить золотые и серебряные блюда, драгоценности и яхонты и дорогие металлы и перенесли из дворца все, что было легко весом и дорого по цене, и снесли все это на корабль, и сели на него, уповая на Аллаха великого, который удовлетворяет уповающего и не обманывает. И они сделали себе две палки в виде весел, а затем отвязали верёвки и дали кораблю бежать по морю. И они ехали таким образом четыре месяца, и кончилась у них пища, и усилилась их горесть, и стеснилась у них грудь, и стали они тогда просить Аллаха, чтобы он послал им спасение от того, что их постигло. А пока они плыли, Сейф-аль-Мулук, ложась спать, клал Девлет-Хатун у себя за спиной, а когда он поворачивался, между ними лежал меч.

И когда они ехали таким образом в одну ночь из ночей, случилось, что Сейф-аль-Мулук спал, а Девлет-Хатун бодрствовала. И вдруг корабль отклонился в сторону берега и подплыл к одной гавани, а в этой гавани стояли корабли. И Девлет-Хатун увидела корабли и услышала, как кто-то разговаривает с матросами, а тот, кто разговаривал, был начальником капитанов и старшим над ними. И, услышав голос этого капитана, Девлет-Хатун поняла, что на берегу – гавань какого-нибудь города и что они достигли населённых мест. И она обрадовалась сильной радостью и разбудила Сейф-аль-Мулука от сна и сказала ему: «Встань и спроси этого капитана, как называется этот город и что это за гавань».

И Сейф-аль-Мулук поднялся, радостный, и спросил: «О брат мой, как называется этот город и что это за гавань и как зовут её царя?» И капитан сказал ему: «О хладноликий, о холоднобородый, если ты не знаешь этой гавани и этого города, как же ты сюда приплыл?» И Сейф-аль-Мулук ответил: «Я чужеземец, и я плыл на корабле из купеческих кораблей, и он разбился и потонул со всем, что на нем было, а я выплыл на доске и добрался сюда, и я спросил тебя, а спросить – не позор». – «Это город Аммария, а гавань называется Гавань Камин-альБахрейн», – ответил капитан. И когда Девлет-Хатун услышала эти слова, она сильно обрадовалась и воскликнула: «Хвала Аллаху!» – «Что такое?» – спросил Сейф-аль-Мулук.

И девушка сказала: «О Сейф-аль-Мулук, радуйся близкой помощи! Царь этого города – мой дядя, брат моего отца…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот семьдесят первая ночь

Когда же настала семьсот семьдесят первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Девлет-Хатун сказала Сейф-аль-Мулуку: «Радуйся близкой помощи! Царь этого города – мой дядя, брат моего отца, и зовут его Али-ль-Мулук. – И потом молвила: – Спроси капитана: «Султан этого города, Али-ль-Мулук, здоров?» И Сейф аль-Мулук спросил об этом, и капитан ответил, рассерженный: «Ты говоришь: «Я в жизни сюда не приезжал и я чужеземец», но кто же сказал тебе имя правителя города?» И Девлет-Хатун обрадовалась и узнала капитана, а его имя было Муин-ад-дин, и это был один из вельмож у её отца, и выехал он лишь для того, чтобы её искать, когда она пропала, но не нашёл её и ходил до тех пор, пока не прибыл в город её дяди. И Девлет-Хатун сказала Сейф-аль-Мулуку: «Скажи ему: «О капитан Муинад-дин, пойди сюда поговори с твоей госпожой». И Сейф-аль-Мулук крикнул капитану то, что она ему сказала. И когда капитан услышал слова Сейф-аль-Мулука, он разгневался сильным гневом и воскликнул: «О пёс, кто ты и как ты меня узнал?» И потом он приказал одному из матросов: «Дайте мне ясеневую палку. Я пойду к этому злосчастному и разобью ему голову».