Посвящение
Как девушка на розовом мосту,Как розовая ева на посту.
Мы с жадностью живем и умираем;Мы курим трубки и в трубу дудим.Невесть какую ересь повторяем,Я так живу. Смотри, я невредим!
Я цел с отрубленною головоюИ ампутированная тяжела рукаПерстом железным, вилкою кривоюМотаю макароны облака.
Стеклянными глазами, как у мавра,Смотрю не щурясь солнца на кружок.И в кипяток любви — гляди дружок!Автоматическую ногу ставлю храбро.
Так процветет механический народ,Так улетает к небесам урод.Как розовая ева на посту,Как девушка на розовом мосту.
июнь 1925
Париж
«В зерцале дых еще живет живет…»
В зерцале дых еще живет живетЕще гордится конькобежец павшийЕще вода видна видна сквозь ледЕще хранит в депо вагон уставший
Напрасно небо жидкое течетИ снег-чудак сравниться хочет с камнемНапрасно ливень головы сечетВедь не ответит искренне дока мне
И не протянет древо ветвь к землеЧтоб раздавить как пальцем злую скукуИ не раздастся бытия вовнеЗов синих звезд что писк богатых кукол
Безмолвно чары чалят с высотыЗнакомою дорогой без сомненьяКак корабли большие на ученьеБольшой но неприятной красоты.
A La Mémore De Catulle Mendès
Я одевать люблю цилиндры мертвецовИх примерять белесые перчаткиТак принимают сыновья отцовИ Евы зуб на яблоке сетчатки
На розовый холеный книжный листКладу изнемогающую рукуИ слышу тихий пароходный свистКак круговую гибели поруку
Подходит ночь как добродушный котЛюбитель неприличия и лениНо вот за ним убийца на коленяхКак черный леопард влачится год
Коляска выезжает на рассветеВ ней шелковые дамы «fin de siecle»Остановите это смерть в каретеВзгляните кто на эти козлы сел.
Она растет и вот уже полнебаОбвил как змей неотразимый бичИ все бросаются и торопятся бытьПод желтыми колесами. Кто не был?
Но путь скачок пускай еще скачокСмотри с какой невыразимой леньюЗемля вращается как голубой зрачокСентиментального убийцы на коленях.
Реминисценция третья
Г.Л.Ц.
Стоит печаль бессменный часовойПохожая на снегового дедаАн мертвецу волков не страшен войДождется он безвременной победы
Мы бесконечно медленно едимПрислушиваясь к посторонним звукамОт холода ползет по снегу дымИ дверь стучит невыносимым стуком
Дрожь суеверная присутствие любвиОтсутствие спокойный сон и счастьеНо стекла вдруг звеня летят на частиХлад прыг в окно и ан как черт привык
Он прыгает по головам сидящихТе выпрямляются натянуто белеяСтал дом похожим на стеклянный ящикС фигурами из сахара и клея
Ребенок смерть его понес лелея.
Петя Пан
Стеклянная жена моей душиЛюблю твой непонятный быстрый голосЯ ль тя когда отшил иль заушилИль сверзил ниц един свинцовый волос
Безлунную мадеру шустрых днейЯ пил закусывая пальцем как индеецЖил все бедней смешней и холодныйСмеялись Вы: «Он разве европеец»
Но желтого окна кривая пастьВысовывала вдруг язык стеклянныйЯ наклонялся с рисками упастьИ видел тя (с улыбкой деревянной)
Зелеными пальцами шевеляИграла ты на мостовой роялеВокруг же как срамные кобеляЧитатели усатые стояли
И ты была тверда кругла худаВертлява точно мельница экранаЛожилась спать посереди прудаА утром встав как Ио слишком рано Верхом вбегала на парохода
(О если бы добраться до попаЧто нас венчал (всадить как в землю пулю)Но он на солнце с головой клопаПоказывает огненную дулю)
Слегка свистишь ты пальцы набеливОтчаливаю я беспрекословноКак пуля подымаюсь от землиНо мир растет кругом клубясь условно
И снова я стою среди домовЗеленые скелеты мне киваютИ покидая серое трюмоПолзут бутылки яды выливая
Вращается трактирщицы душаТрясется заводное пианиноИ на меня как лезвие ножаТы смотришь проходя спокойно мимо
И рвется мостовая под тобойИз-за земли деревья вылетаютКлубятся скалы с круглой головойИ за волосы феи нас хватают
Идут пираты в папиросном дымеПолзут индейцы по верхам деревНо ты им головы как мягкий хлебСрезаешь ножницами кривыми
Бегут растенья от тебя бегомРека хвостом виляя уползаетИ даже травы под таким врагомОбратно в землю быстро залезают
Стекают горы ко морю гуськомОно как устрица соскальзывает с брегаА из под ног срывается с разбегаЗемля и исчезает со свистком
Но далее влачится наважденьеОпять с небес спускается водаЛеса встают и без предупрежденьяИдет трамвай взметая провода
Но страшный рай невозвратимо длитсяИ я трясом стеклянною рукойБеру перо готовый веселитьсяИ шасть зашаркал левою ногой.
Париж 1926
«На белые перчатки мелких дней…»
Илье Зданевичу
от его ученика Б. Поплавского
январь 1926
На белые перчатки мелких днейСадится тень как контрабас в оркестрОна виясь танцует над столомГде четверо супов спокойно ждут
Потом коровьим голосом закашляфОна стекает прямо на дорогуКак револьвер уроненный в тарелкуГде огурцы и сладкие грибы
Такой она всегда тебе казаласьКогда пускала часовую стрелкуНа новой необъезженной квартиреИль попросту спала задрав глаза
Пошла пошла к кондитеру напротивГде много всяких неуместных ламповОна попросит там себе помадыИль саженный рецепт закажет там
Чтобы когда приходит полицейскийИграя и свистя на медной флейтеЕму открыть большую дверь и венуАнглийскою булавкою для книг
Зане она ехидная старухаРазвратная и завитая деваКоторую родители младыеНесут танцуя на больших руках
Подъемным краном грузят на платформуНе торопясь достойно заряжают(Не слишком наряжая и не малоКак этого желает главпродукт)
Но мне известно что ее призваньеБыть храброй и бесплатной КонсуэллойЧто радостно танцует на лашадкеВ альбом колнкционирует жуков
Зане она замена гумилехуОбуза оседлавшая гувузуЧто чавкает на желтом телеграфеЕбелит и плюет луне в глаза
Непавая хоть не стоит на голуИ не двоится серая от смехаЗане давно обучена хоккеюИ каждый день жует мирор де спор.
* * * На смутный шум воды нерукотворнойОтветит голос тихий и чужойКак мимо глаз утопленно проворныйАкулы бег иль киль судна большой
Прекрасный гад блистательная точьБлагословенна неживая ночьО спарта спарт где короли мечтыСвободы семиверстые <нрзб.>
14. X.1924 (на улице)
«Прекрасно сочиняешь Александр…»
Прекрасно сочиняешь АлександрТы мифы кои красят наши явиХоть ведомо бесплоден олеандрЛитературы и в судьбах бесправен
И слов нема как говорит народЧтоб передать как люба «Свора верных»Поваднику безделий суеверныхКоторым учишь ты певцов народ
Спокойный сон неверие моеНепротивленье счастию дремотыВ сем ваше обнаженье самоёПоэзии блистательные моты
Необорима ласковая порчаОна свербит она молчит и ждетОна вина картофельного горшеИ слаще чем нерукотворный мед
Приятно лжет обакула любвиИ счастья лал что мягко греет очиИ дальних путешествий паровикЗавидев коий ты забыл о прочем
Приятно пишет Александр ГингерДостигши лучших чем теперь временИ Свешников нежнейший миннезингерИ Божнев божий с неба обронен
Все нарастает неживая леностьНа веки сыпля золотой песокУж стерлась берегов определенностьКорабль в водах полуночи высок
«Бело напудрив красные глаза…»