Заседание суда прошло без неожиданностей. Взаимных претензий у нас не осталось, все вопросы были согласованы заранее. Я получил деньги и свободу, Давид — мою жену и сына. Жизнь продолжалась.
Я ушёл головой в бизнес. Отец одобрил мою идею открыть фирму за границей и даже обещал помочь деньгами и протекцией. При этом уговорил не сворачивать бизнес здесь. Работа поглощала всё моё время и мысли, что очень помогало мне не сойти с ума.
Совещание близилось к концу. Стас зачитывал свой отчёт, когда у меня завибрировал телефон. Звонила Настя. Я удивился — был уверен, что давно удалил её из записной книжки и из своей жизни. Я даже не сразу вспомнил, когда мы виделись в последний раз. За этот год произошло столько событий, что та наша встреча с ней во дворе роддома казалась мне чем-то очень далёким и не слишком реальным.
Она никогда раньше мне не звонила и не писала. Каждый раз мы встречались случайно. И только однажды у нас завязалось общение, которое имело шанс перерасти во что-то большее. Но у меня появилась Алёна, напрочь вытеснив мою одержимость Настей. Вдобавок я тогда дважды повёл себя некрасиво: сначала фактически принудил её к сексу, а потом, даже не предупредив, не приехал за ней в санаторий. Да и в последнюю встречу я, кажется, довёл её до слёз. Что ей от меня могло понадобиться вдруг спустя столько времени?
Мелькнула мысль сбросить и перезвонить позже. Но я всё же прервал совещание и вышел из кабинета, чтобы ответить на звонок. А вдруг у неё что-то срочное?
— Слушаю.
— Александр, это Настя. Здравствуйте. Я прошу прощения, что звоню и отвлекаю вас. И я понимаю, что вы мне уже столько помогли, что я до конца жизни буду вам должна. Но…
Она явно сильно нервничала. На секунду запнулась, видимо, подбирая слова.
— Мне не к кому больше обратиться. Мне срочно нужны деньги. Можете мне дать в долг? Я вам отдам потом.
— И много тебе надо?
— Пять тысяч. Или хотя бы четыре с половиной.
— Долларов?
— Нет, конечно. Гривен. Только мне нужно срочно, а взять уже совсем негде.
— Надеюсь, ты мне расскажешь, на что тебе нужны деньги?
Мне не было жалко денег, тем более, что сумма была вообще ерундовая. Но голос был странный, и я не был уверен, что она не спустит их на алкоголь или наркотики. Откуда мне было знать, чем она занималась то время, что мы с ней не виделись?
— Ребёнку обследование назначили и лекарства, а мы уже все сбережения потратили на лечение. Нас направили в коммерческую лабораторию, а там всё очень дорого, мне не хватает. Надо срочно, чтобы уже начать лечение, а у меня пособие только через неделю. Я отдам потом, правда! Как на работу выйду — сразу отдам.
Она говорила очень сбивчиво, но идею я понял. Стыдно стало за свои мысли.
— Хорошо. Ты где? Куда привезти?
— Я в детской областной. Вы как приедете, наберите меня — я спущусь во двор.
— Договорились, скоро буду.
Я сбросил вызов. Она так просила эти пять тысяч, как будто речь шла о заоблачной сумме. Интересно, папаше ребёнка она так ничего и не сказала?
Совещание пришлось прервать. Не был уверен в острой необходимости этого. Но Настин звонок выбил меня из колеи, что-то беспокоило, а потому я поехал к ней, не откладывая.
Я даже не сразу узнал её в пуховике и смешной шапке с большим помпоном.
— Здравствуйте. Спасибо, большое, что приехали. Вы меня всегда спасаете.
— Ты мне расскажешь, что с ребёнком? Может, я ещё чем-то могу помочь, раз уж я тут?
Она начала всхлипывать и что-то бормотать. Я ничего не понял из её слов. Но, кажется, дело было серьёзное.
— Можно поговорить с лечащим врачом?
Она кивнула.
— Только идёмте быстрее, я не могу долго отсутствовать, я там попросила соседку присмотреть за Витей.
Она посеменила в сторону корпуса, я шёл рядом.
— А что отец ребёнка? Ты ему так и не сказала?
— Нет.
— Ну и зря.
— Он женат, я не хочу, чтобы у него из-за меня были неприятности.
— Откуда ты знаешь, что у него будут неприятности? Может, он обрадуется?
— Сомневаюсь. Я — не та женщина, от которой приличные мужчины мечтают иметь ребёнка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И чем же ты им так не угодила?
— Тем, что раньше я работала у Ганеева. Меня узнают. И от клейма уже не отмыться.
— Глупости. Если всё это в прошлом, то какое это имеет отношение к ребёнку?
Разговор повис, потому что мы подошли к входу в отделение, санитарка заставила меня купить и надеть бахилы, набросила мне на плечи халат. Настя постучалась в ординаторскую.
— Галина Сергеевна, можно вас на минутку?
Врач вышла и удивлённо посмотрела на меня.
— Расскажите, пожалуйста, Александру, что с моим Витей и какие нам ещё нужны обследования. Я не уверена, что всё правильно поняла и смогу объяснить.
— А вы, простите, кем ему приходитесь?
— Я — друг Насти. Она обратилась ко мне за помощью. И я пытаюсь понять, чем я могу быть полезен.
— У мальчика подозрение на очень серьёзный диагноз. Если он подтвердится, то это будет означать инвалидность, особое питание на всю жизнь и сопутствующие проблемы.
— Это лечится?
— На сегодняшний день — нет. Но, конечно, диета и медикаменты позволяют поддерживать качество жизни на более или менее нормальном уровне. Сейчас ребёнок очень слаб, у него развивается дистрофия, последствия которой могут быть необратимы. Поэтому надо как можно скорее перейти на специальное питание и начать лечение.
— Хорошо. Я понял. Завтра они сдадут анализы. Когда будет диагноз и вы назначите лечение?
— Лечение я уже назначила, но они не купили лекарства. А окончательный диагноз будет, когда будут результаты всех обследований.
— Спасибо за информацию. Сейчас я принесу лекарства, завтра они всё сдадут. Сделайте мне, пожалуйста, копию истории болезни, я хочу проконсультироваться с другими врачами. Вы же не против? Всё-таки если речь идёт о столь серьёзном диагнозе, то хотелось бы узнать альтернативные мнения.
Врач очень нехотя согласилась. Пока она готовила мне копию, я пошёл к Насте в палату.
Её сын показался мне очень мелким и худеньким. Он был похож на Настю — кареглазый, темноволосый.
— Привет! Я — Алекс. А тебя как зовут?
— Его зовут Витя, Виктор.
— Витя, пойдёшь ко мне на ручки?
Он жался к маме, но, когда я его взял, не заплакал.
— Смелый мальчик. Настя, он очень на тебя похож.
— Да, я знаю.
— Сколько ему? Он уже ходит?
— Год будет через несколько дней. Сам не ходит, только за ручки. А как ваш малыш? Уже бегает?
— Представляешь, мой малыш оказался вовсе не моим.
— Как это?
— А вот так. Просто моя жена решила, что лучше его родить в браке и на меня повесить, чем растить одной.
— И что вы теперь будете делать?
— Уже ничего. Мы с ней снова развелись. Объявился его папаша — и жена ушла к нему.
— Ничего себе! Вот это Санта Барбара у вас. И как вы это пережили?
— Тяжело. Но всё уже закончилось, живу дальше. Ты с Витей гуляешь? Он бледный совсем.
— Редко. Он тяжёлый, а я без коляски.
— Так, идём, я помогу тебе. Пусть немного воздухом подышит, а я пока лекарства ему куплю.
Мне принесли копию истории болезни, Настя быстро одела малыша. Я взял его на руки и помог спуститься вниз. Оставил их на лавочке, а сам пошёл по местным аптекам. Возвращаясь, издали наблюдал за Настей с ребёнком. Он был очень вертлявым, ей едва удавалось удержать его на руках.
Я сразу позвонил жене Стаса и попросил мне срочно найти детского гастроэнтеролога и педиатра, в двух словах описав ситуацию. Теперь я ждал от неё звонка. Она сама была педиатром, но сейчас во второй раз сидела в декрете. Тем не менее, всегда знала, к кому с какой проблемой можно обратиться, и умела договориться о приёме вне очереди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я подошёл к Насте и забрал у неё сына. Удивительно, он с готовностью шёл ко мне на руки.
— Он ко всем так легко идёт?
— Не знаю, мы не так часто общаемся с посторонними людьми, которые хотят взять его на руки. Вас он, кажется, не боится.