Говорила жрица на латыни, я переводил. При этом позволял себе вольности и комментарии. Парни прыскали и хохотали. Жрица косилась, но от замечаний удержалась – видимо списала реакцию на щекотливость темы. Все это время «штангистка» за нами внимательно наблюдала.
— Что-то непонятно? – спросила после того, как жрица умолкла.
Все закрутили головами.
— Сейчас вас пригласят в храм, где каждому наденут браслет. С этого мгновения вы находитесь под защитой Богини–воительницы. Гордитесь! Это почетно!
«Чтоб тебя понос прошиб!» – мысленно пожелал ей я.
В сопровождении храмовой стражи мы пересекли двор. Тот был забит до отказа: нолы, кварты, димидии, треспарты – полный набор. Нас с любопытством разглядывали. «Очень хорошо!» – оценил я. Мой план, разработанный на основании сведений, полученных от Виталии, как раз это предполагал. Взбежав на храмовое крыльцо, я обернулся к толпе и всмотрелся: есть знакомые лица! Вита – молодец!
— Рад видеть вас, красавицы! – крикнул я.
Женщины в толпе сочли, что это обращено к ним, и заулыбались. Я поклонился и в порыве чувств отстучал на мраморном крыльце чечетку. Вернее, попытался ее изобразить. Толпа зааплодировала. Я еще раз поклонился.
— Ты чего? – удивился Олег.
— Бьет копытом, землю роет молодой сперматозоид! – пояснил я.
Олег заржал. Братья тоже прыснули. Так, смеясь, мы и вошли в храм.
Внутри оказалось светло. Свет вливался сквозь ряд окошек вверху, падал через отверстие в куполе, освещая установленную в центре мраморную статую. Я присмотрелся. Статуя изображала женщину в короткой тунике и с луком в руках. Женщина держала его, готовясь натянуть тетиву, взгляд ее был устремлен вперед, будто она заметила врага. «На Виталию похожа!» – оценил я. От этой мысли стало спокойнее.
У подножия статуи толпились жрицы в белоснежных нарядах. Одежда одной была расшита золотыми стрелами, а на голове красовался зеленый венок. «Это и есть верховная! – догадался я. – Мамаша Лавинии». Я внимательно посмотрел на понтифика. Та не обратила на это внимания. Держалась она величественно. Ну, это недолго…
— Подойдите! – велела верховная.
Мы приблизились.
— Сейчас каждому из вас в знак принадлежности к храму наденут браслет. Протяните левую руку!
Мы подчинились. Откуда-то сбоку возникла жрица с медным подносом. На нем лежали четыре браслета и железные щипцы странного вида. Подошедшая «штангистка» надела один из браслетов на руку Леше. После чего вставила медную заклепку в проушины и раздавила ее щипцами. «Ловко! – оценил я. – Теперь без инструмента не снять». Леша подвигал браслет, оценил, что тот не давит, и опустил руку. Жрица и «штангистка» подошли к Степану…
Я наблюдал за церемонией, готовясь. Специально встал так, чтобы оказаться последним в очереди. Пусть они расслабятся. Процедура, однако, шла быстро, и ничего путного придумать я не успел. Поэтому, когда жрица со «штангисткой» приблизились, просто оскалился.
— Гав! – выпалил в лицо жрице.
Та от неожиданности наклонила поднос. Щипцы упали «штангистке» на ногу – та подскочила и зашипела от боли. Браслет, звеня по мраморному полу, подкатился к моим ногам. И тогда я, что было сил, поддал его носком сандалии. Браслет улетел далеко. Все от неожиданности застыли.
— Не нравится мне у вас! – заявил я во всеуслышание. – Пойду!
Я повернулся, но «штангистка» схватила меня за плечо. Блин, ну и хватка! Мне удалось сорвать ее руку, но «штангистка» вцепилась в тунику. Мы завозились.
— Олег! Помоги! – позвал я.
— Наших бьют!
Подскочивший десантник без долгих раздумий саданул «штангистке» кулаком в живот, а затем, когда та согнулась, завернул ей руку к спине.
— Задержи хотя бы на минуту! – просил я и помчался к выходу. На бегу я с размаху шлепнул себя ладонью по носу и удовлетворенно ощутил, как теплая струйка побежала по губе. Нос – штука нежная, разбить легко. Но позволить сделать это постороннему нельзя – изуродуют. Перегородка искривится, а как после исправить? Здесь вам не тут… Сунув пальцы в набегавшую кровь, я размазал ее по лицу, а затем разодрал на груди тунику. Ткань мне попалось прочная, пришлось надрезать заранее. Зря, что ли, я отказался сменить одежду в бане?
У входа в храм стояла стража – две димидии в панцирях и с копьями в руках. Увидев бегущего мужчину в разодранной одежде и с окровавленным лицом, они растерялись и запоздали. Я проскользнул под копьями и вылетел на ступеньки. Толпа, увидев меня, помятого и окровавленного, ахнула.
— Граждане! – завопил я, протягивая руки. – В храме убивают пришлых! Гнев богини падет на Рому! Остановите злодейство!
Актер из меня некудышний, о чем мне без обиняков заявили на съемках.
— Переигрываешь! – оценил мои старания режиссер. – Даже для театра чересчур. Ладно, слов у тебя всего ничего, а шашкой ты хорошо машешь…
Жаль, что его не было сейчас! Он бы оценил мой триумф. Вид растерзанного мужчины, только что танцевавшего перед всеми, кровь на его лице и страшные слова, сказанные мной – неважно как, возымели эффект. Толпа выдохнула и подалась вперед.
Я не успел насладиться успехом. Подскочившие стражи за локти втащили меня внутрь. Я не сопротивлялся – дело сделано. Меня подвели обратно к статуе. У подножия мраморной богини толкались ошеломленные жрицы. Парни стояли в сторонке, окруженные стражей. Олег морщился и потирал живот – видимо «штангистка» вернула удар. Сама же она, бешено сверкая глазами, схватила меня за волосы и подтащила к верховной жрице.
— Ты пожалеешь! – прошипела та.
— Посмотрим… – ухмыльнулся я, но в этот момент «штангистка» без замаха, двинула меня под ложечку. Я ойкнул и согнулся.
— Этого – в подвал! – распорядилась верховная жрица. – Остальных – в дом! Двор очистить!
Она повернулась и пошла прочь. «Штангистка» потащила меня куда-то в сторону. Из разбитого носа на мраморный пол капала кровь, чувствовал я себя хреново, но радовался. Этот улей я капитально разворошил. Оставалось дождаться прихода пасечника…
* * *
Претор явилась так скоро, что Октавия не успела придти в себя и определиться.
— За забором – толпа! – сообщила гостья, вытирая платком мокрый лоб. – Она растет. Подходят все новые. Они кричат и требуют показать им пришлых. В противном случае грозят ворваться и все разгромить. Меня спешно вызвали…
Претор плюхнулась на скамью и без приглашения плеснула в кубок из стоявшего на столе кувшина. Смакуя, вытянула вино. «Чтоб ты поперхнулась!» – пожелала Октавия.
— Ты и вправду это устроила? – спросила гостья, довольно крякнув. – Я понимаю, что для тебя значит этот Игрр, но нельзя же сразу…
— Его пальцем никто не тронул! – зарычала Октавия. – Сам разбил себе нос и порвал одежду. После чего выбежал и крикнул, что пришлых убивают. Я не знаю, зачем он это сделал. Целы они! Все!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});