Аносов разработал довольно сложную систему разливки. Для этой цели приготовили железную форму с воронкой, несколько большей в окружности, нежели окружность тигля. Форму и воронку набили глиной с песком, оставив место для стали. Как только сталь поспевала, вынутый из печи тигель ставили в теплую золу, края тигля посыпали сухой глиной и затем на него ставили форму воронкой вниз. В форме же была впадина, соразмерная тиглю. После этого оставалось только перевернуть тигель вместе с формой, и сталь, не соприкасаясь с воздухом, выливалась.
Опыты разливки стали по новому способу Аносов начал в первых числах декабря. Важно было обеспечить идеальную просушку формы, малейшая трещина в ней — и горячая сталь уйдет.
Сушка проводилась очень осторожно; температура снижалась постепенно, процесс сушки длился несколько дней. Почти все эти дни Аносов не выходил из плавильни…
6 декабря был табельный день — праздновали тезоименитство царя. В офицерском собрании готовился бал. Жены горных офицеров и чиновников были заняты хлопотами, приготовлением туалетов. Да и мужчины всегда с особенным усердием готовились к ставшему традиционным балу.
Еще за месяц до этого Аносов, вспомнив Горный кадетский корпус, заинтересовался, какую пьесу будут разыгрывать в тот вечер, кто будет исполнять какие роли, и дал распорядителям бала немало полезных советов.
Аносов теперь стал всеобщим любимцем, хотя иные и не скрывали своего скептического отношения к его «чудачествам», к тому, что он — полковник корпуса горных инженеров — сам часто работает у горна, орудует щипцами, портит себе руки о глину, шлак, камни…
Наступил, наконец, праздничный вечер. С минуты на минуту в зале офицерского собрания ждали появления Аносова с женой.
Анна Кононовна была уже одета и несколько раз посылала узнать, скоро ли освободится Павел Петрович.
— Кажется, немало дней в году, можно бы и в будни проделать эти опыты. Так нет же, он еще там возится, — говорила она, все более раздражаясь.
Чуть ли не в десятый раз бегала девушка в плавильню. Был восьмой час вечера, когда она, вернувшись оттуда, вбежала в дом ни жива ни мертва, и только могла выговорить одно слово: «горят!»
Анна Кононовна поняла, что случилось несчастье, и, несмотря на мороз, как была в бальном платье, так и побежала через площадь на фабрику. В плавильне она увидела Аносова, склонившегося над лежавшим на полу человеком. Павел Петрович был очень бледен. Анна Кононовна со слезами бросилась к нему, и он не удивился внезапному появлению жены.
— Все обошлось. Могло быть и хуже.
А затем, обращаясь к кому-то из рабочих, спросил:
— Что ж лекарь-то не идет?
— Он не в себе, — ответил посланный за лекарем.
— То-есть пьян, свинья, — рассердился Аносов. — Окатить его холодной водой и привести немедленно!
— Сейчас снова побегу.
Тогда только Анна Кононовна увидела, что рука мужа обернута белым шарфом.
— Что с рукой?
— Пустяки.
К ним подошел Швецов.
— Придется Николаю-угоднику большую свечу поставить, — сказал он очень серьезно. — Чудом ведь спаслись.
Аносов нехотя выговорил:
— Под таким дождем из расплавленного металла мне еще бывать не приходилось. Хорошо, что зима — одежда нас спасла.
И тут же добавил:
— Вероятно, неравномерно просушилась форма… А опыт придется повторить.
Явился, наконец, лекарь. У подмастерья оказался ожог ноги. Аносов приказал отнести его домой, снабдить лекарствами и выдать денег на лечение.
Вслед за Анной Кононовной прибежала и девушка, она принесла ей ротонду на беличьем меху. Павел Петрович укутал жену, и они отправились домой.
— Сообщить, чтобы без нас открыли бал? — спросила она.
— Нет…
Аносов умылся, надел парадный мундир с орденами. Рука ныла, пришлось сделать перевязь через шею. Так он уже поздно вечером появился на балу.
Все удивлялись, что в этот вечер Аносов был, как никогда, весел и приветлив.
А назавтра Аносов начал приготовления к повторению опыта. На сей раз просушка велась еще тщательнее, и ответ на волновавший Аносова вопрос был получен.
«Я повторил опыт… Успел вылить сталь, но при ковке она на поверхности получала трещины и плены, происшедшие, вероятно, от прикосновения стали к глине и песку. Сей опыт считаю я достойным замечания в особенности потому, что на стали сохранились узоры более явственные, нежели на вылитой обыкновенным способом; что они были подобны булатным и что имели даже тот вид и расположение, какое бывает на стали, не вылитой в форму и приготовленной с помощью флюса и окалины…» А в примечании Аносов подчеркивает: «Из этих данных следует заключить, что уничтожение узора в стали зависит более от доступа воздуха, нежели от скорости охлаждения…»
Опыты велись в разных направлениях. Аносов испробовал графиты разного качества и разнообразные флюсы. Сто тридцать восьмую плавку он провел на графите от тиглей, в качестве флюса применил кварц.
Результат: «На клинках оказались узоры шама».
Клинки, откованные из булата, полученного от сто тридцать девятой плавки, «составляли изрядный хорасан с узорами средней величины».
В примечании Аносов записал: «При повторении сих опытов замечено, что графитные пассауские тигли заключают неодинаковый графит. Опыты остановил до отыскания лучшего графита, а до получения оного я заменил его простыми карандашами с деревом».
Аносов уже предвидел близкую победу. Он искал не один, а несколько ключей к скрытой в веках тайне.
«За сими опытами, — пишет он в своем труде «О булатах», — следовали другие, клонившиеся к сплавлению графита без обожженного кварца, так как в этом флюсе я подозревал влияние силиция на булат. Избежать кварца я считал возможным и потому, что железные руды могут служить флюсом для расплавления графита и для получения самого булата. Но опыты (146–148) показали, что прибавление обожженной железной руды или окисла железа лишает булат узоров; между тем как тот же графит с кварцем (149) обращал железо в булат».
Аносов научился управлять процессом, он нашел тайну булата.
«Опыты показали, — заявляет он, — 1) что булат может быть получен без графита из всякого железа, прибавляя при переплавке его окалину и оставляя в тигле до охлаждения; 2) что навивное железо лучше обыкновенного, ибо грунт булата выше; и 3) что проковка этих булатов тем затруднительнее, чем более заключается углерода в стали».
И дальше:
«Сравнивая сей способ с персидским, описанным Магометом Али, в обоих находится много общего: то же сплавление железа в прикосновении с углем, та же выливка после плавки; недостает только окончательного процесса для проявления узоров, который, вероятно, от него был сокрыт и остается до сего времени неизвестным для европейцев…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});