— Кто тебе об этом сказал?
— А это важно?
— Возможно, что да.
— Муж одной моей подруги — воин у риккагина Шен-До. Как и их сын. Они долго пробыли там, на севере, возле Камадо. Они вернулись три дня назад.
Она прильнула к нему. Он почувствовал, как дрожит ее тело, и подумал о листьях на деревьях за окнами.
— Муж моей подруги теперь ослеп. А их сына вообще принесли в Шаангсей. У него сломана спина.
Ее голос срывался на каждом слове.
— Они сражались не с красными и не с бандитами. Они сражались... с кем-то другим.
По ее телу снова прошла волна дрожи.
— Даже зеленые озабочены ситуацией на севере. На небе показалась едва различимая полоска серого свечения, заметная только тогда, когда смотришь в сторону, — по ночам, в темноте, боковое зрение работает лучше. Ронин держал в объятиях дрожащее тело, краем глаза наблюдая за тем, как мучительно медленно расширяется серая полоса, предвещающая наступление нового дня.
Мацу тихо всхлипнула, и тогда он спросил:
— А кто такие зеленые?
Он спросил для того, чтобы отвлечь ее; он спросил, потому что хотел это знать.
— Зеленые. — Она шмыгнула носом. — Ты уже наверняка их видел.
Двое в черном с топорами на поясе в дверях таверны — те самые, кому хозяин отдал деньги.
— Я не уверен.
— Зеленые — это закон.
Ронин удивился.
— Я думал, закон олицетворяют риккагины.
Она тряхнула головой; ее черные волосы скользнули по щеке, и последние слезинки упали на руку Ронина, лежавшую на покрывале.
— Нет, — тихо проговорила она, уже успокоившись. — Риккагины — пришлые люди, не коренные жители Шаангсея. Они вообще не из этих мест. То есть, конечно, именно из-за них город разросся и стал... таким, какой есть. Но почти все риккагины пришли издалека. Они привели свои легионы, чтобы сражаться за богатство страны, за маковые поля, шелковые плантации, серебро и многое другое. Они перевернули страну и народ, преследуя свои цели. И теперь все служат им.
Мацу вздохнула, словно не привыкла говорить так много. Она положила голову ему на грудь. Ронин вдохнул ее аромат, чистый и приятный. Они сплели ноги и еще теснее прижались друг к другу, чтобы согреться.
— Это — древняя земля, — продолжала она. — Очень древняя. И многие здесь еще не забыли обычаи праотцев, бережно передаваемые из поколения в поколение. Наследие предков для нас важнее, чем земля или серебро, даже теперь — после прихода риккагинов и появления факторий.
Ее рука нащупала его ладонь. Прикосновение было легким, как перышко, но именно это скользящее прикосновение передало ему ощущение предельной близости.
— Зеленые и красные постоянно воюют между собой. Во всяком случае, так говорят... они враждуют с самого рождения. А теперь каждая из сторон стремится завладеть территорией противника.
— И откуда происходит эта вражда?
— Я не могу сказать.
— Ты имеешь в виду, не хочешь?
Она с удивлением взглянула ему в лицо.
— Нет. Я просто не знаю. Да и они сами вряд ли знают.
Небо над дорогой Окан окрашивалось перламутром. Пошел мелкий дождик, вздыхая среди деревьев и влетая в окно вместе с легким утренним ветерком. В отдалении прозвучал морской рог, приглушенный и меланхоличный.
Распахнув халат Ронина с извивающимися драконами, Мацу поцеловала его в грудь.
— Они, — прошептала она, — пленники Традиции.
Она прильнула губами к его губам.
* * *
Мацу вскрикнула и отвернулась, а Ронин удерживал ее содрогающееся тело.
Он мог представить ее потрясение. Зрелище было ужасным. Именно из-за этого неестественного выверта головы. Приглядевшись, Ронин сообразил, что именно было не так. Голова, почти отделенная от тела, болталась лишь на куске кожи, который отсвечивал красным в зловещем свете.
Постепенно Мацу успокоилась и повернулась, желая взглянуть еще раз, чтобы вывести себя из шокового состояния.
Началось все с того, что они вдруг услышали чей-то крик. Ронин схватил меч и выскочил из комнаты еще до того, как затих этот жуткий вопль. На его развевающемся халате трепыхались золотые драконы. На широкую лестничную площадку доносились шумы из закрытых отдельных комнат. Спящие их обитатели уже начинали просыпаться, быть может, разбуженные громким воплем. Снова послышался вскрик, на этот раз лишь попытка крика, пытающегося вырваться наружу, точно птица из клетки. Но крик захлебнулся в каком-то булькающем клокотании.
Ронин помчался вниз по лестнице. Раздался глухой звук, тяжелый и бесповоротный, и Ронин понял, что он только что проскочил нужную дверь. Мацу неслась следом за ним, запахивая на ходу халат. Держа меч наготове, он плечом распахнул дверь и ворвался в комнату.
Первым делом он взглянул на окно, потому что оно оказалось прямо напротив него и потому что он знал, что другого выхода из комнаты нет. Окно было распахнуто. С одной стороны штору сорвали вообще, с другой болтались какие-то жалкие клочки. Из зала снизу донесся шум, но Ронин не обращал на него внимания. Его привлек мерзкий зловонный запах, витавший в воздухе.
Она лежала на кровати с головой, вывернутой под невообразимым углом, потому что все — горло, гортань, шейные мышцы — было вырвано, как говорится, с мясом. Лишь клочки кожи и огромная лужа крови. Только теперь он взглянул ей в лицо. Са.
Он силой вывел Мацу в зал. Она не хотела уходить, а оставаться здесь не было смысла — Са не поможешь уже ничем. Ронин плотно закрыл за собой дверь.
— Я в жизни не видела такой жуткой смерти, — выдавила Мацу.
Зал был уже полон. Собрались в основном женщины. Мужчины предпочитали сохранять инкогнито.
— Кто-нибудь видел Кири? — спросил Ронин, обращаясь ко всем собравшимся. Ее никто не видел.
Он отвел Мацу обратно в комнату с плачущими под дождем цветами и принялся одеваться. Она поплотнее завернулась в халат: бледно-розовая топь со светло-зелеными папоротниками.
— Это зеленые? — спросил он для полной уверенности.
Она мотнула головой. Ее волосы разметались при этом черным густым туманом.
— Нет, зеленые пользуются топорами... — Она содрогнулась.
Застегнув пояс, Ронин подошел к Мацу и привлек к себе. Ее бледные руки были как лед.
— Мне надо уйти, прямо сейчас. Ты понимаешь?
Глаза у нее подернулись туманом, словно небо на рассвете штормового дня.
— С тобой ничего не случится? — Он сдавил пальцами ее плечи. — Охранники будут с тобой постоянно?
Он хотел знать это наверняка. Она взглянула в его бесцветные глаза.
— Да, — сказала она, и он поверил. — Кири скоро вернется.
— Скажи ей, что я был здесь.
На лице Мацу промелькнула тень улыбки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});