Возбуждение все нарастало. Впечатление было такое, что по мере того, как его движения ускоряются, все вокруг замедляется. Боковым зрением Ронин заметил взлетевший топор и понял, что не успеет поднять меч. Поэтому он опустил клинок и дождался приближения полукруглого сверкающего лезвия, подлетающего к нему со свистом. В последнее мгновение он выбросил вверх руку в перчатке и схватился за лезвие. Шкура Маккона поглотила силу удара. Послышался изумленный возглас, и Ронин увидел округлившиеся от страха и удивления глаза противника.
Тогда он расхохотался, и его смех прогремел по замкнутому пространству переулка, отдаваясь грозным эхом от стен домов, сырых и покрытых какой-то слизью.
Топот бегущих ног, колыхание неподвижного воздуха, ругательства. В конце переулка показался наконец отсвет от фонарей дороги Голубой Горы. Ронин потер чешуйки на перчатке и вложил меч в ножны.
Он подошел к человеку, скорчившемуся на земле, опустился на колено и попытался нащупать пульс на шее.
Тот закашлялся. Он был темноволосым, с миндалевидными глазами. Странное выражение его лица даже при таком тусклом, неверном свете показалось Ронину знакомым. На нем была обтягивающая одежда из черной ткани.
Он издал серию каких-то булькающих звуков. Изо рта у него потекла кровь, казавшаяся в темноте черной. Скрюченная судорогой рука была прижата к горлу. Он снова закашлялся, опять потекла кровь. Он кашлянул еще раз, а потом умер.
Ронин встал, но тут же, повинуясь безотчетному порыву, наклонился и разжал у покойника пальцы, в которых тот сжимал тонкую серебряную цепочку с какой-то подвеской. Ронин зачем-то взял ее и опустил к себе в сапог. Потом он прошел дальше по переулку и выбрался на дорогу Голубой Горы.
Тишина.
Все спокойно.
Старик оказался прав. В резиденции риккагина Тиена не было никого: ни самого Тиена, ни Туолина, ни солдат, ни носильщиков.
Ронин оглянулся на ходу и осмотрел улицу. Он был совершенно один. Все ушли. Наверное, отбыли на Камадо. Раньше намеченного срока. Нехороший признак.
Возможно, обстановка на севере осложнилась. Если ему сказали правду. В чем он теперь сомневался.
Он вдруг вспомнил про странный корень. Торопясь сюда, он не стал задерживаться в аптеке, чтобы услышать его историю. Ронин пожал плечами. Все равно уже поздно, лавка наверняка закрылась. Можно зайти туда завтра, перед тем как идти на гору, в город за стенами, чтобы встретиться с городским Советом. Как бы там ни было, Ронин проголодался. Ведь он только завтракал, да и то лишь рисом и чаем. Он спустился с крыльца дома риккагина Тиена и пошел вдоль по улице в поисках таверны.
* * *
— За тобой придут.
— Но...
— Никаких указаний.
— Хорошо. А плата?
— Сейчас. Серебром.
— Минуту...
— Ты хочешь туда? Хочешь все это увидеть?
— Да, но...
— Тогда делай, как я говорю.
Обезьяноликая сидела, завернувшись в зеленый плащ. Сегодня с ней рядом сидел какой-то плешивый мужичонка с узким черепом, плоским лицом и сверкающим кольцом в носу. Он курил трубку с длинным, слегка изогнутым чубуком и маленькой чашечкой. Женщина разговаривала с человеком, у которого были рыжеватые волосы, светлые глаза и молочно-белая кожа. Он сидел как-то странно, словно у него не сгибалась нога.
— Ты слишком многого просишь, — сказал человек с рыжеватыми волосами.
Плешивый продолжал безучастно потягивать свою трубочку.
Женщина подалась вперед. Сверкнули мелкие зубы, покрытые черным лаком.
— Подумай, что можно купить на все это серебро. Сиркус бывает не каждый день. — Она деланно рассмеялась. — И я думаю, нет нужды напоминать тебе об ограничениях. Считай, что тебе повезло.
Ее голова покачивалась вверх-вниз.
— Очень повезло.
Они сидели за угловым столом так близко от Ронина, что он без труда различал их разговор в вязком шуме таверны.
Это было большое, дымное заведение рядом с Нанкином, одной из главных улиц Шаангсея. Низкие деревянные балки пересекали потолок; в воздухе плавали запахи воска и жира. Короче говоря, таверна как таверна. Таких в городе сотни.
Ронин отодвинул чашку с рисом, поднял палочки, отправил в рот последний кусочек мяса и потянулся за рисовым вином.
— Может быть, в другом месте мне предложат чего получше, — сказал рыжеватый, но без особой уверенности.
Обезьяноликая издала серебристый смешок, неожиданно мелодичный.
— О да, конечно. А зеленым тогда...
— Нет-нет, — быстро сказал человек. — Ты меня не так поняла.
Он вынул из-под плаща кожаный кошель и отсчитал сорок серебряных монет.
Женщина серьезно смотрела на него, не обращая внимания на серебро. Плешивый смахнул монеты со стола. Его желтая рука лишь на мгновение мелькнула на свету.
— Еще десять, — ровным голосом сказала женщина.
Рыжеволосый дернулся.
— Десять... но ведь ты назвала цену...
— Эти десять — за то, что я ничего не скажу зеленым.
Она рассмеялась, когда тот снова открыл кошелек.
— Сиркус, — прошептала она.
Плешивый сгреб монеты и снова принялся за трубку.
Над ним повисло облако дыма. Потом они с женщиной поднялись и ушли.
Рыжеволосый провел трясущейся рукой по лицу, взял небольшой кувшин с вином и налил себе полную чашку. Вино пролилось на стол.
Вошли двое мужчин и сели за столик Ронина. Тут же примчался хозяин. Они заказали вареную рыбу и вино. Ронин попросил еще один кувшин вина.
— Ну что, повидал поля? — спросил один. — И как тебе там показалось?
— Мак не очень хорош, — отозвался второй, у которого был большой нос с красными прожилками и широкими ноздрями.
— А, снова красные. На это раз нам придется привлечь зеленых...
— Это не красные.
Носатый все еще вычищал дорожную грязь из своего серого плаща.
Первый подозрительно покосился на собеседника.
— Да? А это, часом, не очередной твой прикол? Ты знаешь, я, в общем, не против того, что зеленые заламывают втридорога, но мы потеряем намного больше, если пропадет урожай. Хотелось бы думать, что ты это понимаешь.
— Я говорю правду.
— Ладно, и что теперь?
Хозяин принес поднос, уставленный яствами и вином. Собеседники приумолкли, дожидаясь, пока он не уйдет.
Когда хозяин удалился, носатый вздохнул и налил себе вина.
— Хотел бы я знать. Честно.
Он подцепил палочками одну рыбешку.
— По-моему, у красных раскол. На севере.
Его собеседник беспокойно хохотнул, наливая себе вино.
— Вряд ли это возможно.
— Тем не менее прошел такой слух.
Поднеся чашку к губам, он начал заталкивать рис в рот.
— С каждым днем исчезает все больше кубару, и урожай не такой, каким должен быть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});