— Хорошо, замнем для ясности, — слабо улыбнулся я. — Но нам действительно стоит подумать, можем ли мы что-то сделать для нижних уровней, без ущерба для нашего основного дела.
— Вот и думай, а мое дело — мечом махать, — хмыкнула Кана.
— Лентяйка, — пробубнил я. — Хорошо устроилась, блин.
— Не жалуюсь, — не стала спорить моя напарница, перебирая пальчиками мои волосы, отчего у меня куда-то пропало желание спорить.
— Ладно… — сдался я. — Каждый должен заниматься тем, что у него лучше всего получается. Ты — машешь мечами и одним взглядом пугаешь лентяев, отлынивающих от прохождения игры, Курт — треплет языком на благо РыКа, а мне, видимо, суждено до самой смерти заменять вам то серое вещество, которое вы ленитесь использовать.
— Это ты со мной сейчас согласился или оскорбил? — не поняла Кана.
Я только молча потерся носом о ее плечо и глубоко вдохнул в себя цитрусовый аромат лучшей девушки на свете.
— Сам не знаю, — наконец ответил я. — Ай!
Это Кана легонько дернула меня за ухо. Легонько — это потому, что мы оба с ней прекрасно понимали, что весь этот диалог — просто пустой треп ни о чем, который мы поддерживали исключительно ради того, чтобы услышать голос друг друга. Ну, по крайней мере, так делал я.
Нашу идиллию прервал негромкий кашель, тщетно пытающийся казаться тактичным.
— Чего надо? — «вежливо» поинтересовался я, неохотно скосив глаза на ехидно ухмылявшегося РыКовца.
— Дык список принес, господин сублидер, — ответил этот фигляр и продемонстрировал здоровенный лист бумаги. — Тот самый, «контактный».
— Давай сюды, — вздохнул я, неохотно отрываясь от плеча напарницы.
Заполучив в руки самый секретный на данный момент документ РыКа и подтвердив его загрузку в индивидуальную память нейрошлема, я пробежался глазами по длинному списку имен. Вообще эта идея пришла в голову Хитклифа почти неделю назад и, после недолгих дебатов, была безоговорочно одобрена всем составом «Рыцарей».
«Контактный» список был, как нетрудно догадаться, перечнем настоящих имен моих согильдийцев вкупе с их адресами на Той Стороне. Кроме этого, если «тыкнуть» пальцем в чье-то имя, открывалось новое окошко, где были слова, которые требовалось передать родным в том случае, если… ну, в общем, и так ясно. Мои контакты там, кстати, тоже были… правда, мне пришлось использовать девичью фамилию матери, а в качестве домашнего адреса указать дом, в котором жила моя бабушка по материнской линии в Подмосковье.
Доступ к этому документу на данный момент имело только высшее руководство гильдии, но по окончании игры было обязано рассекретить этот список, доведя эту информацию до каждого члена гильдии.
В том, что однажды мы вернемся в реальность, не сомневался уже никто. Три недели назад мы открыли пятидесятый уровень и, после собрания крупнейших гильдий переднего края, объявили о месячном отпуске всего сообщества Проходчиков. Звучит достаточно невинно, но на деле это решение имело гораздо большее значение, чем казалось на первый взгляд.
Раньше мы боялись остановиться, боялись, что нам не хватит духу вновь вернуться на передовую, что стоит нам дать себе слабину — и надежда рухнет, как карточный домик, растворившись в тоске по дому, оставшимся на той стороне родным, погибшим товарищам и страхе за свою жизнь.
Сейчас этот страх исчез и мы наконец смогли позволить себе отдохнуть.
— Очень хорошо, — сказал я вслух, отправляя список в инвентарь. — Беги давай, а то еще опоздаешь на матч.
— Я-то не опоздаю, — улыбнулся Каин и, уже от самой двери, добавил. — Смотри, Терри, я поставил десять тысяч на то, что ты сдашься до конца этого месяца.
— Иди уже… — буркнул я. — Нашли, блин, себе развлечение, устраивать тотализатор на тему нашей личной жизни.
— Ты знаешь способ, как это прекратить, — хмыкнула Кана. — Кстати, я в этом тоже участвую.
— И ты, Брут?.. Сколько хоть поставила?
— Двадцать кусков, а на что — не скажу.
Я вздохнул. На редкость дебильная ситуация и, что самое обидное, мне некого винить в происходящем. Сам во всем виноват.
Тема, на которую открыли тотализатор с банком в полмиллиона коллов (и продолжающего расти), была проста — дата, когда я, наконец, сдамся и предложу Кане стать моей девушкой. Сейчас наши отношения… если честно, понятия не имею как их обозвать. Она была кем-то куда большим, чем просто друг, но и моей девушкой назвать ее было нельзя.
Жутко неопределенная ситуация, которая забавляла всех окружающих, повергала в уныние меня и… веселила Кану. Вот уж чьей реакции я совсем не понимал, — она еще и ставки на это делает!
Хотя… мы практически не расстаемся как непосредственно на переднем крае, так и вне его, живем в одном доме (правда, в разных комнатах), а сейчас — сидим наедине практически в обнимку. Чем не парочка?
Промежуток времени, спустя который я наконец признаю этот факт вслух, измерялся только границами моего упрямства. К несчастью, запасов этого добра у меня хватило бы на десятерых…
— Ладно, нам пора, матч начнется через час, — перевел я тему, вставая с кресла и учтиво протянув руку Кане. — А там еще полчаса от телепорта топать.
В SAO, как, собственно, и в любой другой РПГ существует тип предметов, называемых «уникальными», то есть существующими в единственном экземпляре. К ним относится мой Гвардеец, сейчас висевший в моей гостиной, Рассветная Слеза моей напарницы и прочая элитная экипировка Айнкрада.
Но спектр существующих уникальных вещей не ограничивался одной только «боевой» направленностью, — существовало еще энное количество бесполезных в бою предметов. Мои семейники с Бартом Симпсоном, курительная трубка с бесконечным запасом табака, выкупленная моим боссом у «Черного лотоса», бутылка «советского» шампанского — всего известно около двадцати предметов, зачастую полностью бесполезных, но, тем не менее, вызывающих дикий ажиотаж у всего Айнкрада.
Над тем, кому повезло отхватить себе такую редкость постоянно подтрунивали все, кому не лень… а затем выворачивали карманы, подсчитывали имеющуюся наличность и предлагали продать «уникалку» за всю имеющуюся у них коллы. Однако, несмотря на порой астрономические суммы, такие вещи очень редко меняли своих владельцев. Они считались некими талисманами удачи, повышающими шанс выпадения ценного лута, зримым воплощением благосклонности Фортуны, а оскорблять эту ветреную особу не хотелось никому. Ходили упорные слухи, что рискнувшие продать уникальную «бытовую» вещь вскоре погибали крайне глупым образом. Я точно знал, что ничего подобного не происходило, но… продавать труселя не спешил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});