По Маккуину, в основе всего лежал подчеркнутый эротизм. Введя в обиход бамстеры, Маккуин познакомил представителей обоих полов с достоинствами S-образного изгиба, который художник У. Хогарт называл «линией красоты» и по которому тосковал герой одноименного романа Алана Холлингхёрста 2004 года. «Я хотел удлинить фигуру, а не просто выставить напоказ зад, – говорил Маккуин о своих бамстерах в 1996 году. – Для меня это – не столько ягодицы, сколько нижняя часть спины – самая эротическая часть тела, как мужского, так и женского».[333]
Для Сеты Ниланд, его новой подруги, работавшей стилистом в таких журналах, как The Face, бамстеры стали естественным продолжением революционных решений французских кутюрье, например женского смокинга Ива Сен-Лорана. «Ли называл бамстеры «строительными штанами», – вспоминает Сета, которая помогала Маккуину в организации показа коллекции «Нигилизм». – Он обращал внимание на рабочих-строителей с оттопыренными задами; возможно, это казалось ему красивым. Но одевать в такое женщин? Модели боялись выходить в бамстерах на подиум; мне пришлось их уговаривать. У меня ничего не получалось, но потом одна девушка все-таки рискнула, и все пришли в восторг».
Ли нравились рассказы Сеты о ее мрачном прошлом. Так, она рассказала ему, что ее сестру убили. В свою очередь, ее привлекало к Маккуину его положение «аутсайдера». «Я тоже казалась себе аутсайдером, не того цвета, хотя, наверное, к тому времени у меня уже появился правильный акцент», – признается она. Они познакомились после того, как Ли окончил колледж Святого Мартина; они часто заходили в кондитерскую Maison Bertaux и несколько часов сидели за столиком, растягивая чашку кофе или чая с пирожным. За угощение обычно платила Сета, которая, как и Ли, была тогда «никакой в смысле денег». «Он все твердил, что хочет сделать коллекцию, и я спросила: «Как мы это осилим?» Я ведь бывала на модных показах и знала, во сколько они обходятся. А он ответил: «Давай попробуем». Для начала мне предстояло уговорить знакомых дать нам кое-что бесплатно. Я пошла в «Блуберд гараж» и наврала, что мы показываем внеплановую коллекцию. Попросила знакомых ребят, осветителей из Гластонбери, поставить свет для показа. Стулья позаимствовали из соседних учреждений; уговорили прийти знакомых журналистов, нам бесплатно напечатали приглашения. Я задействовала все свои связи, чтобы нам помогли бесплатно пригласить моделей. Несколько хороших девушек достались нам даром».
В процессе подготовки над ними постоянно нависала угроза, что все развалится из-за недостатка средств. Ли по-прежнему сидел на пособии по безработице, а Сета, которая жила в муниципальной квартире в Кенсингтоне, получала за свою работу стилистом в глянцевых журналах совсем немного. В день показа Ли и Сета вдруг сообразили, что им не на что купить моделям нижнее белье. Сете на глаза попался рулон пищевой пленки; она отрывала куски пленки и обматывала ими моделей. «Нужда рождает гениальность и креативность», – сказала она, смеясь.[334] Однако не обошлось без эксцессов. «Никому ничего не заплатили, и в конце показа модели просто швыряли костюмы в мешки», – вспоминает Крис Берд.[335]
Помимо прочего, Сете пришлось заниматься и музыкальным сопровождением. В числе выбранных ею треков был сингл группы Radiohead 1992 года Creep («Дурак»), посвященный «саморазрушающей ярости безответной любви».[336] За кулисами, когда показ закончился, Ли повернулся к Сете и сказал, что ненавидит ее за то, что она выбрала эту песню. «Он был ужасно зол и не понимал, почему я выбрала именно ту песню, – вспоминает Сета. – А мне хотелось, чтобы зрители говорили: «Да, возможно, он выглядит как дурак, но посмотрите, что он умеет!»… Модной индустрии он казался странным, невоспитанным, пока его вещи не начали говорить за себя; тогда его критикам пришлось признать свое поражение. Песня применительно к его коллекции звучала иронически, потому что он не был дураком. Теперь, оглядываясь назад, можно признать, что все делалось наспех, не вылизано, но в том-то и заключалась красота Ли. Крой был изумительным, ткани – инновационными. И во всем проглядывало зверское изящество, по-моему, это выражение прекрасно описывает суть Ли».[337]
На коллекции «Нигилизм» Маккуин впервые продемонстрировал еще один свой фирменный знак: логотип, образованный строчной буквой с внутри прописной Q. Его придумала Элис Смит, а эскиз нарисовал ее тогдашний бойфренд, художник-график. «Ли, конечно, ничего нам не заплатил, – говорит Элис. – Но я его прощаю. Его первые коллекции не были похожи ни на что виденное раньше. Конечно, зрители на показах испытывали шок, тем они и ценны, но замысел и исполнение были замечательными. Мы с Крессидой буквально плакали, потому что очень волновались за него. Мы не знали, справится ли он, так что потом все больше поражались. Он показывал одну коллекцию за другой, и каждая оказывалась обширнее и лучше предыдущей. Но нам всегда казалось, что все может в любую минуту рухнуть».[338]
Ближе к концу 1993 года Саймон Англесс сказал Ли, что переезжает к своему бойфренду. Это означало, что Маккуину придется искать жилье в другом месте. Денег на то, чтобы снять отдельную квартиру, у него по-прежнему не хватало. Сестра Ли Джеки, которая тогда работала в Будапеште, предложила Ли временно пожить в ее квартире на Чедуэлл-Хит, а братья Тони и Майкл обещали помочь с переездом. Как-то в субботу Майкл пригнал в Тутинг грузовик через весь Лондон, но застал брата еще в постели. «Ничего не уложено, ничего не сделано, – вспоминает Майкл. – Я сказал: «А ну давай вставай, мы в такую даль приехали, собирайся!» Вот такой он был».[339]
Ли очень обрадовался предложению сестры, но жизнь в пригородном Эссексе казалась скучной после бурных похождений в Южном Лондоне. Сета Ниланд вспоминает, как приехала с Маккуином в Эссекс на метро со станции «Ливерпуль-стрит» – они обычно перескакивали через ограждения, чтобы не платить за билеты, – и ее изумила пустота в квартире. По мнению Сеты, квартира напоминала чистый холст. Возможно, такая обстановка оказывалась стимулирующей для творчества. «С самого начала он много ссылался на произведения искусства. Он многому меня научил, – говорит она. – Он не был «нормальным» представителем мира моды, он не прогрессировал от среднего к высшему уровню и так далее, к докторской степени, но именно поэтому он действовал еще энергичнее. Однажды я встретила его в обществе Изабеллы Блоу. Не думаю, что он стеснялся классовых различий; по-моему, они его, наоборот, увлекали».[340]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});