Я услышала скрип кожи, будто он опять сел в свое кресло, колесики покатились по деревянному полу.
Ближе ко мне или дальше от меня? Что он делает?
— Шире открой свои ноги, чтобы я видел твою влажную киску.
Я сглотнула и сделала, как он хотел, мой желудок порхал на нескончаемых американских горках.
— Шире.
И я это сделала, почувствовав напряжение в бедрах при таком положении. Не больно, просто некомфортно, ведь единственное, что я хочу, это обернуть ноги вокруг его талии и почувствовать его член внутри себя снова.
— Хорошая девочка.
Чувствую губы, целующие внутреннюю сторону моего бедра, и уже готова спрыгнуть со стола на него. Вместо этого втягиваю воздух, и с моих губ срывается стон, почти выдыхая его имя, когда он снова отодвигается.
— Тебе это нравится, Джорджи?
Я кивнула. Никогда в своей жизни не была так возбуждена, а у меня есть много книжек и вибратор, который я использовала в своих фантазиях о Деке. Но никогда у меня не было такой фантазии.
— Ты хочешь меня?
— Да.
Это я, затаившая дыхание, умоляю.
— Ты никогда не будешь снова мне лгать?
Я покачала головой. Он чертовки хорошо знает, что я скажу сейчас что угодно.
— Одна ложь, и это закончится. Я уйду. И, Джорджи, я не вернусь.
Я напряглась. Теперь, когда я получила Дека, не могу вообразить себе, что его нет в моей жизни, и к тому же чертовски трудно объяснить ему мое очищение. Он никогда не поймет, почему мне нужно это. Дерьмо, я сама не понимала. Только Кай, кажется, понимал. Очаровательный ублюдок имел необычный взгляд на вещи. Я даже не хотела выяснять, что с ним случилось, и почему он такой, какой есть.
— Ты хочешь кончить? — спросил Дек.
— Детка, мой клитор — это граната с выдернутой чекой.
Он тихо засмеялся, и я почти открыла глаза от незнакомого звука. Дек редко смеялся, и тепло наполнило мою грудь, будто я дотронулась до небес.
Его язык коснулся меня, и я облегченно вздохнула. Его руки сжали мои бедра, и он начал лизать между моими складками, пробуя меня на вкус, низкое урчание напротив клитора заставило меня выгнуться. Он сжал мои бедра сильнее, и раскрыл их еще шире.
Кружа, посасывая, медленно и уверенно двигаясь по моим влажным складкам. Его рука оставила мою ногу, и когда его палец погрузился в меня, я вскрикнула. Напряжение нарастало, соединяясь в бурю эмоций, его палец двигался внутри меня, язык непрерывно лизал меня, пока я не закричала. Изогнувшись и схватив его голову, мои пальцы сжались в его волосах.
Он продолжал, хотя я уже близка и стала настолько сверхчувствительна, что пытаюсь оттолкнуть его от себя. Он недовольно рыкнул на меня и схватил мои запястья, жестко пригвоздив их к столу, не отпуская. Ни на секунду его язык не остановился.
Мои ноги задрожали, опираясь на его плечи, извиваюсь, чтобы избавиться от его рта.
— Дек.
Болезненно. Некомфортно. Почти невыносимо, и вдруг это прекратилось, и знакомое ощущение начало расти снова внутри меня.
— О Боже. О Боже!
Меня будто ударила молния, и я ударилась головой о стол, когда снова кончила, отталкивая его руки, одновременно изгибая свое тело, чтобы быть ближе к нему.
А он медленно провел по мне языком и наконец-то меня отпустил.
ГЛАВА 13
Дек
Я так сильно хотел засунуть в нее член — мука сильнее, чем пытаться остановить самого себя от глотка стакана воды посреди пустыни. Уверен, она бы не жаловалась, но понимал, что ей должно быть больно, после того как я трахал ее, как дикое животное, вдобавок она была в тот момент девственницей.
Иисусе. Девственница.
Я, может, и посылал своих людей, чтобы присматривали за ней, но даже не подозревал, что у нее не было секса. По ее рассказам складывалось впечатление, что был. И я ненавидел, что ее рот не умолкал о том, как трахаться, лизаться или еще о чем-нибудь связанном с сексом. Она даже выделывалась перед Крайзисом, помешанном на сексе гитаристе группы «Разорванные на части». И я чуть не слетел с катушек, увидев, как она обнимает его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Крайзис может и был игроком и бабником, но он не глуп и отвалил от Джорджи, несмотря на ее намеки. Но мне не давала покоя мысль, спала ли она с ним. Теперь я знаю ответ и чувствую, что в груди стало легче.
Она моя. Полностью.
Я откинулся на кресло и смотрю, как она соскальзывает с моего стола, наклоняется за штанами, натягивает их. Наблюдать за ней не причиняет мне боли как раньше. Сейчас это… свобода. Сегодня, завтра. Черт возьми, навсегда.
Она забралась ко мне на колени, ее ноги по обе стороны от меня, руки обвились вокруг шеи. Кладу ладони под ее задницу, поддерживая ее. Готов поспорить, она снова готова дерзить. Блеск в глазах Джорджи, как самые яркие звезды в небе. И вот она чуть дернула уголком губ, едва заметно сейчас, но теперь мне это нравится. Иногда я наблюдал за ней, и мне казалось, что это наигранно, будто она заставляет себя. Теперь… теперь она выглядела непринужденно, даже после того, как я заставил ее пройти через терпеливую игру сексуального отрицания. Это почти уничтожило меня, и у меня будут синие яйца до конца дня.
Но я приму это. Все что угодно, чтобы увидеть ее снова такую: влажную, с раздвинутыми ногами, в предвкушении, грудь поднимается и опадает, в ожидании, когда я дам ей то, о чем ее тело умоляет.
Ее пальцы запутались в моих волосах на затылке.
— Статус «кексика» изменен. Ты обалденный торт с замороженными маленькими красными штучками сверху.
Я ухмыльнулся.
— Вишня.
Не знаю, откуда у нее привычка сравнивать мужчин с десертами, но это Джорджи, и это очаровательно.
Черт, я подумал очаровательно? Твою ж мать.
— И про красных муравьев… Беру свои слова назад.
Я удивился.
— Красные муравьи?
Она пожала плечами.
— Да, я думала, что ты сильно напряжен из-за того, что красные муравьи кусают тебя за задницу. Ну, ты, конечно, напряжен, но просто в другом смысле.
Откинув голову назад, я рассмеялся, из груди вырвались резкие, низкие звуки.
Джорджи уставилась на меня удивленно и с открытым ртом.
— Еще что-нибудь говорила обо мне?
— Несомненно, но это уже сказано.
Я сжал ее задницу руками. Она взвизгнула, а я ухмыльнулся.
— Ладно. Я, может, и сказала, что ты скорее из тех мужчин, которые предпочитают скучную, миссионерскую позу.
Никогда не смеялся так сильно в своей жизни, потому что это настолько далеко от правды и является одной из многих причин, почему я держался подальше от Джорджи. Я требовательный, помешан на контроле, и в большинстве случаев мне нравится сильно и жестко. Я даже думал, из-за этого ли Коннор никогда не хотел, чтобы я был с Джорджи.
Волна боли накрыла меня от мысли, что мой друг больше не легкомысленный, улыбающийся парень, которого я когда-то знал. Придвинув ее ближе, целую в лоб.
Иисусе, как долго я мечтал сделать это.
Я и не осознавал, как сильно, до этого момента. Она всегда была моей, но сейчас она мне принадлежала, и никто не тронет и волосинки на ней.
Кай, я должен разобраться с ним — быстро.
— Мне нужно снова увидеть Робби, Дек.
Я напрягся.
— Нет.
— Ты не можешь забрать это у меня.
Она чуть отодвинулась, и ее пальцы, нежно касаясь, прошлись вниз по моей руке, обводя контуры татуировки.
— Джорджи.
Я поднялся, удерживая ее и ставя на ноги, чтобы отойти.
— Дек…
Я развернулся к ней и схватил за плечи. Осознаю, что причиняю боль, но так разозлен от одной мысли, что Джорджи приблизится к этому козлу. Приблизиться к чему-то столь же запятнанному, как то, что я собирался сделать с этим больным ублюдком.
— Даже не спрашивай. Не обсуждается. Знаю, ты думаешь, что тебе это нужно, но ответ — нет. Я не хочу, чтобы ты даже находилась рядом с этим куском дерьма.