Даже с голубыми прядями, или в какой бы цвет она там ни красила волосы, я считал ее красивой. Ничто не поменялось с того дня, как я встретил ее. Слишком юную, чтобы сделать хоть что-то с этим, и я, убийца, который видел слишком много дерьма, чтобы когда-либо позволить столь невинной девочке войти в мою жизнь.
Мои люди из «Неуправляемого бунта» были такими же, они видели и совершили больше, чем большинство могло себе хотя бы вообразить, они знали о многом не понаслышке. Дорога, по которой мы шли, была каменистой, и думаю, что Коннор на той, откуда нет пути назад.
Твою мать. Джорджи никогда не должна узнать о том, что ее брат жив.
Абсолютно уверен в том, что не стоит начинать отношения с таким большим секретом, как этот, но Коннор больше не был ее братом. Правда о нем может принести прямо сейчас только одно — боль.
Она нервно теребит руки. Нет ее обычного нахальства и дерзости. Она напоминает мне девочку, за которой я наблюдал, когда она ела мороженое.
— Я сказал, чтобы ты оставалась на месте.
Джорджи редко делает, что ей говорят.
Молчание.
— И чтобы ты не одевалась.
Я видел, как ее зубы прикусили нижнюю губу и затем медленно отпустили ее.
— Почему ты меня хочешь? Я лгала тебе. Притворялась тем, кем не была…
— Прекрати.
Ее губы сжались от моего единственно произнесенного резкого слова. Я так сильно хотел ее снова, что у меня путались мысли, что я здесь должен сделать и все же… Годы ожидания, не позволяя себе мечтать, что однажды получу ее, и внезапно мне нужны ответы. Мой член болезненно напряжен.
Боже, да. Я бы трахал ее непрерывно всю следующую неделю, если бы мог.
Поднимаю голову, ее волосы рассыпались, она повернулась, чтобы посмотреть на меня.
Твою мать, она точно знала, что делает со мной своим взглядом.
— Подойди сюда.
Она направилась ко мне, и я насладился покачиванием ее бедер и слегка приоткрытым ртом. Дело в том, что Джорджи чертовски сексуальна, но даже не догадывается об этом. Да, она дерзко играла свою роль, но под всем этим — уязвимая девочка, которая прячется за паутиной лжи.
Но что Джорджи нужно узнать прямо сейчас, так это то, кто контролирует ситуацию, потому что ложь, связанная с ней, закончилась.
— Сядь на стол.
Я отодвинул свой ноутбук в сторону, отъехал на стуле назад, чтобы она встала передо мной. Она положила ладони на край стола, и плавно подняла попку на поверхность красного дерева. Я подъехал вперед к ней на стуле, пока не смог дотронуться до ее бедер и придвинуть ее к самому краю.
— Больно?
Она потрясла головой. Я вопросительно взглянул на нее, и она исправилась.
— Немного.
— Тогда я не буду трахать тебя.
Разочарование на ее лице вызвало у меня улыбку, и на секунду я почувствовал сладкий душевный подъем, струящийся по венам. Незнакомо, согревающе.
Твою мать, мне нравится это… сильно.
— Поднимись.
Я шлепнул ее правую ягодицу, и она приподняла ее, чтобы я смог сдернуть штаны сначала с одной стороны, и повторил это с другой. Я стаскивал их с ее ног медленно, чтобы мои пальцы скользили по нежной коже.
По ее телу побежали мурашки, а глаза ненадолго закрылись, когда она откинула голову назад. Я бросил штаны на пол, и моя рука двинулась вверх по ее ноге к внутренней стороне бедра.
— Ложись. Закрой глаза.
Теперь она тяжело дышала, предвкушая мои следующие действия. Мне не нравилось, когда кто-то знал, что я собираюсь делать; это делало меня предсказуемым, а это было опасно.
Встав, я услышал ее прерывистое дыхание.
Черт, как бы мне хотелось сейчас вогнать в нее свой член или погрузиться глубоко в ее рот.
Но ей нужен урок, который я намереваюсь ей преподать.
Я отошел.
Уловил движение, и мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, что она намеревается подняться и что-то сказать.
— Закрой глаза. Не двигайся, пока я не разрешу. И, если не послушаешься и на этот раз… ты знаешь, где дверь.
Я закрыл дверь офиса, чтобы казалось, будто я оставил ее, и, бесшумно сев в углу комнаты, стал ждать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джорджи
Пока я лежу на столе, меня охватывает дрожь, мои голые ноги свисают с края. Я не открываю глаза, потому что в противном случае я бы поднялась и устремилась за ним, а Дек не просто так все это затеял. Знаю, он никогда не причинит мне боли. Знаю, что он заботится обо мне и в определенном смысле то, что он оставил меня ждать его, возбуждает еще больше.
Я лежу и чувствую нарастающую боль между ног. Трепет. Пульсацию. Чувствую, что становлюсь чувствительной и сразу понимаю, что лучше бы на мне были трусики. Мысли беспокойно крутятся в моей голове: Дек, его член внутри меня, его руки на моей коже, его губы скользят по моим губам вниз, пробуют меня.
Мое тело дернулось, я развела ноги чуть шире, мечтая об открытом окне, из которого бы подул легкий ветерок, лаская между моих ног. Я так сильно сгорала от желания, мечтая, чтобы ко мне прикоснулись, что положила руку на грудь и готова была обвести круг вокруг соска, когда резкий голос позади остановил меня.
— Не трогай себя.
Твою мать, думала, он вышел из комнаты.
Я распахнула глаза, но не смогла его увидеть. Открыла рот, чтобы умолять его, но, видимо, он этого ожидал.
— Ш-ш-ш.
От его низкого голоса меня окатила волна желания, я простонала, мои ладони прижались к твердой поверхности стола, отчаянно хотелось что-нибудь сжать, что угодно.
— Закрой глаза.
И я услышала шорох одежды.
Он раздевается?
Сильно прикусив губу, я почувствовала вкус крови.
Что-то упало на пол. Ботинки? На нем были ботинки? Или это ремень?
Холодная дрожь пробрала меня, и, желая увидеть, я чуть не приподнялась. Меня напрягает, что ремень может быть где-то рядом со мной, я уговариваю себя остаться и не сбежать. Я доверяю Деку больше, чем кому-либо в этой жизни. Может, я и храню свои секреты от него, но только для его же защиты.
Его шаги слышны в комнате: легкий уверенный шаг, который так хорошо мне знаком, что я узнаю его, даже не обернувшись.
Щелкнул замок. Послышалось трение дерева о дерево, как при открытии двери, и запах хлорки из бассейна принес на крыльях летний ветерок. Он щекотал мое лицо, и я снова простонала.
— Насколько ты влажная, Джорджи?
Я знала, что очень влажная. Даже чувствовала это на внутренней стороне бедра, а он даже еще не коснулся меня.
— Мне нужно, чтобы ты мне ответила.
— Влажная, правда, влажная.
Я чуть не вскочила, когда вдруг почувствовала, его палец там, скользящий по моим складкам, словно проверяя, говорю ли я правду. Он должно быть догадался о моей реакции, потому что положил ладонь на мою грудь, удерживая от попыток подняться со стола.
— Прекрасно, что ты не обманываешь меня.
Потом его прикосновение исчезло, и я ощутила палец на моей верхней губе.
— Открой.
Открыв рот, я почувствовала себя, всосав его палец. Внезапно он вытащил палец, заменив его ртом. На секунду это было нежно, его язык ласкал, сохранив вкус меня, и вдруг будто спустился курок, я ощущаю его вес, и его рот обрушивается на мой.
Забирает.
Требует.
Агрессивно и почти яростно.
Его обнаженная грудь напротив моей, но грубая джинсовая ткань все еще трется об меня. Его пальцы сжали в кулак мои волосы и притянули к себе, слегка наклонив мою голову в жестокой атаке, будто он недостаточно глубоко меня целует.
Он агрессивен в том, как накидывается на меня, край стола впивается в мои бедра, но мне все равно, потому что я хотела Дека именно так. Когда он не контролирует себя, а Дек никогда не теряет контроль. Я заставляю его быть таким, и ничто не может завести меня сильнее.
Он издал низкий рык и отпрянул.
— Держи глаза закрытыми.
Похоже часть самообладания вернулась к нему, его вес больше не на мне, но я слышу его тяжелое дыхание и знаю, он не оставил меня снова. Что я не знаю, так это то, что он собирается делать дальше.