– Ну?! – страшным шепотом прохрипел Семен. – Может?
Павел отчаянно мотнул головой, и в этот момент трубка запищала сигналом близкой разрядки аккумулятора.
– Пусть обеспечит доступ! – крикнул Потапов, моментально забыв про упреки Сергеева. – У него «пауза»!
Павел вовремя тиснул кнопку громкой связи, и Градобор услышал.
– В моей «паузе» осталось сорок секунд субъективного времени, – произнес он. – Я не выбирал, пришлось хватать ту, что хуже лежала… Здание Ассамблеи окружено очень плотно, мне кажется, это уже не милиция, а военные. Но если вы сумеете приземлиться на крышу…
– Исключено, – бросил Потапов, перекрикивая противное пищанье. – Ни один вертолетчик не возьмется. Над Москвой запрещены полеты.
– Вам не нужен вертолет. Евгений Саныч – очень предприимчивый и прозорливый купец. В дни расцвета торговли «Стройтреста» с Ассамблеей он как-то выменял у нас два крылатых костюма.
– Е-мое… – выдавил Филиппыч. И, несмотря на цейтнот, не удержался: – На что же он сумел?..
– Это важно? – Градобор, казалось, был смущен вопросом. – На двадцать ящиков моркови. Этот деликатес не удалось сохранить в моем мире, до сих пор мы знали о нем только из летописей. Насколько я знаю, этих костюмов нет на фабрике. Найдите их, но учтите, что пользоваться сможет лишь Головин…
Трубка пискнула в последний раз и замолкла. Павел отнял от уха аппарат, оглядел ошарашенных присутствующих.
– А почему – Головин? – осведомился Федор. – Я тоже с парашютом уже…
– Потому, – Шеф со значением посмотрел на Павла, и только тогда тот сообразил.
Гиперборейские костюмы не держат человека в воздухе. Так же как не могут этого сделать и любые другие крылья двух метров размахом, собранные из гибкого реечного каркаса и тканевой обшивки. Но с их помощью человек мог удержаться в воздухе сам. Не каждый человек. До сих пор Павел считал – лишь гиперборей, способный раскачать свои мышцы до согласованного резонанса и заставить любой каркас шевелиться со скоростью пропеллера.
Вот только однажды некий гиперборей поделился с неким землянином этой способностью. Для разовой акции, не выполнимой никаким иным способом. Умышленно не предупредив, что способность получится далеко не одноразовая, но, оказывается, хорошо об этом зная…
– Федя, – обреченно позвал Павел. – У тебя лидокаина в аптечке случайно нету?
Тот не колебался ни секунды:
– Поищем ради такого дела.
А Филиппыч вдруг мерзко хихикнул и хлопнул себя по коленке:
– Ну дает Евгений Саныч! Вот же барыга, блин!..
2
Бросить под стенкой сарая пару старых матрасов поверх жиденькой копны прошлогодней ботвы догадался Шеф. Это он хорошо сделал. Правильно. Павел всегда завидовал таким вот обстоятельным людям, способным заранее подстелить себе пучок соломы. Ну, пусть не себе в этот раз. Все равно – слава богу.
Несмотря на лидокаин, рука болела, хотя и меньше. Теперь к ней прибавилась голова, спина, почему-то ребра и правая коленка, на которую во время очередного приземления пришлась основная нагрузка. Что там Федя говорил про парашют? С крыши-то сарая, пожалуй, покруче будет. Не то что без парашюта – даже и без зонтика. Не считать же за опору эти две плетенные из каких-то прутиков рамки, обшитые шелком и притянутые ремнями к плечам. К тому же оказавшиеся на поверку не такими уж прочными и не такими уж гибкими…
Даже не собираясь сдерживаться от совершенно старческого кряхтения, Павел перекатился на живот и отжался, вставая на четвереньки. Чертовы гиперборейские крылья отчаянно мешали, цепляясь за все подряд. Обломок левого бессильно висел на полоске ткани. Правое осталось цело, зато лопнул какой-то из плечевых ремней…
– Павел! – из-за угла выскочил поднятый Филиппычем спозаранку Евгений Саныч. – Павел, ну как вы?!. Как же вы можете так неаккуратно! Это же бесценнейший артефакт, а вы как будто!.. Сергей Анатольевич, я решительно протестую!..
– Умолкни! – рявкнул Филиппыч, спеша следом. – Паша, что? Цел?
– Нет, – почти честно сказал тот, поднимаясь с колен и пошатываясь. – Забудьте про крылья. Где ваш грузовик с бензолом, Евгений Саныч?
Тот едва не спотыкнулся на всем ходу. Должно быть, до конца считал грузовик с отравой своим маленьким секретом.
– Поздно для бензола, – оборвал Шеф. Он даже не стал спускаться с крыши сарая, где контролировал старт. – Утро. Спецы уже поняли, что чего-то не поняли. На фабрике сейчас тотальный шмон.
– Какого черта ждали до утра? – брякнул Павел.
– Такого, – невозмутимо объяснил Шеф. – Ты хоть раз на самолете ночью над городом летал? Летчик, блин. Не то что фабрику – Кремль не найдешь, и никакие звезды не помогут.
Об этом Павел догадывался и сам. К тому же, пока вызвонили Евгения Саныча, пока на перекладных добирались к нему в загородный особняк, пока препирались, потому что он не хотел снимать со стены такой экспонат… Да потом еще разбирались, какой ремень куда застегивается…
Павел собрал побольше розовой соленой слюны и со вкусом сплюнул, наглядно демонстрируя свое отношение к затее. После чего принялся дергать пряжки, сдирая с себя жесткую портупею гиперборейского костюма, больше похожего на жилет с крыльями.
– Нет, ну вы поглядите, поглядите, – суетился директор «Стройтреста» вокруг обломанного конца. – Это же не подлежит восстановлению. У нас же не растет этот… Как его?.. Бамбук этот их полярный!
– К стенке прибьешь, станет как было, – невозмутимо парировал Филиппыч. – Второй комплект неси.
– Второй парадный, из пера олуши! Не дам.
Директор действительно казался готовым при необходимости даже кинуться в драку, но Шеф, приняв позу Наполеона, скомандовал с крыши:
– Несите!
И Евгений Саныч, понурившись, поплелся в дом.
Филиппыч проводил его красноречивым взглядом и повернулся к Павлу:
– Слушай, ты вспомни, пехота. Как ты тогда завел этот свой резонанс? В этих крыльях же руками махать бесполезно, здесь мышечная вибрация нужна. Как в бою.
– Как-как… – буркнул Павел, усаживаясь на матрасы. – Градобор сказал, что все сработает само, когда наступит время. Так и получилось.
Вызвать в памяти эту картинку оказалось несложно, такое не забывается…
Толпа разъяренных ацтеков с ритуальными копьями и булавами, бездыханная девушка на руках и обжигающий газовый факел жертвенного очага за спиной… Вибрация действительно включилась сама собой, и он голыми руками раскидал двадцать человек совсем не худых воинов ритуальной стражи. Кроша ребра и сминая черепа прикосновением раскрытой ладони.
С помощью той же силы гипербореи поднимаются в воздух, но как ею воспользоваться землянину?
– Ладно, допустим, – не унимался Филиппыч. – А второй раз? Ты говорил, что был второй раз во время той драки с ящерами.
– Был… – Павел, конечно же, помнил и этот эпизод.
Горящий переулок, изувеченный шагающими танками инков, и атакующий ящер с пастью, усаженной дюймовыми клыками… А вместо доброго лучемета в руках лишь случайно подобранный гиперборейский меч.
– Дело не в стрессе, Семен, – Павел качнул головой. – И не в адреналине. Когда меня убивали в Патомском кратере, никакой вибрации не возникло.
– Тогда бы ты не смог стрелять, – отозвался Филиппыч.
– Может быть. Но для рукопашной тоже был хороший момент.
– К тому времени тебя уже ранили, – не унимался Семен.
– Сейчас тоже, – напомнил Павел. И потряс забинтованной рукой.
– Сейчас ты поцарапан, – произнес вдруг Потапов с крыши. – А если дело все же в адреналине, то…
Он осекся, внимательно осмотрел сначала Павла, который уже не ждал ничего хорошего, потом заинтригованного Филиппыча. И все же закончил:
– То сарай для этого слишком низкий.
До Павла доходило целую секунду. Потом он решительно поднялся с матрасов.
– Я, конечно, авантюрист, Шеф. Но не самоубийца. С небоскреба прыгать не намерен!
– А если с парашютом? – ухватился Семен. – Чтобы дернуть в последний момент. А?