Читать интересную книгу Мертвые сраму не имут - Игорь Болгарин

– Пошли! Видать, не ваший сегодня день, хлопцы.

В сопровождении караульного начальника они вышли на крыльцо.

Все сидящие на ступенях и просто на земле направили на них вопрошающие взоры. По унылым и мрачным лицам ожидающие поняли, что делегаты потерпели неудачу.

– Не прийняв?

– Прийнять то прийняв, – Дзюндзя недоуменно пожал плечами. – Раскричався, обозвав дезентирами и чуть не того… на дав по шее.

Толпа ахнула.

– Не, не самолично, конечно, – поправился Дзюндзя. – У нього под дверями таки мордовороты сыдять…

– Ну, и шо ж теперь? – спросил кто-то из толпы. – Може, есть хто, который над им?

– Вроде главнее нету.

– Може, усем обчеством зайдем? Попросим?

– Бесполезно, – сказал Дзюндзя. Он тоже опустился на ступеньку лестницы и с досады закурил. – Надо какось с другого конца до энтого дела подойтить.

– Если шо-то знаешь, говори!

– Шо я думаю? – щуря глаза от едкого турецкого самосада, многозначительно сказал Дзюндзя. – Не может такого быть, шоб над ним не было начальствия. Той же Султан, он над усеми генералами начальник.

– Над турецкими – это понятно. А над нашими?

– Французы, – подсказал стоящий в двери начальник караула.

– А шо, точно! – обрадовался такой подсказке Дзюндзя. – Мне мой однокорытник рассказывав – он тут одно время часовым при штабе состояв. Так шо он углядев? Наш часто до французов ездит, а оны до нього – не шибко. Усе больше он. От и думайте, хто из их главнее?

– Ну, так пошли до французов! – загудела толпа.

– Теперь, раз уж засветились, надоть до конца.

– Ага! «Дезентиры!». А то теперича, в случай чего, враз под корень сведуть!

– А франузы тут при чем?

– Раз они начальствие, пущай разбираются!

И они всем скопом двинулись по набережной к резиденции Верховного комиссара Франции в Константинополе.

Верховному комиссару Пеллё доложили, что его хотят видеть русские, должно быть, беженцы. Среди них много отставленных от армии солдат.

– Что они хотят? – спросил комиссар.

– Вы знаете этих русских. Когда их много и они все вместе кричат, разве можно что-то понять! – сказал адъютант, довольно сносно знающий русский язык.

– Ну, хорошо! Выберите двух-трех самых спокойных, пусть расскажут, что им нужно.

Молодой, высокий, стройный, одетый во все цветное и от этого похожий на породистого петуха адъютант вышел к ожидающим. К этому времени толпа намного увеличилась и выглядела едва ли не каким-то митингом.

– Ты, ты и ты! – оглядев толпу, выбрал троих адъютант. – Проходите!

– Не пойдем! – сказали они.

– Почему?

Сквозь толпу протиснулся Дзюндзя:

– Без меня не пойдуть..

– Почему? – совсем растерялся адъютант.

– Языка не знають.

– А ты знаешь?

– Тоже не знаю.

– Так в чем дело?

– В том, шо оны… как бы энто вам объяснить? У их неважный характер. Их можно уговорить. А меня нельзя.

– Ну, проходи и ты.

И они пошли вслед за адъютантом.

Комиссар вышел им навстречу, усадил в кресла, ласково спросил:

– Ну, рассказывайте, что у вас за дела? С чем пришли?

Дзюндзя вновь повторил то, что уже рассказывал Нератову, а затем пожаловался на Врангеля. Он не только не стал обсуждать с ними их проблему, но даже не особенно их выслушал и даже едва не выгнал взашей.

– Я понимаю вас, – сочувственно сказал комиссар. – Весна. День год кормит. Так, кажется, у вас говорят? У меня родители тоже фермеры, я знаю ваш крестьянский труд.

– Мы не крестьяне. То есть среди нас есть и крестьяне. Но мало, – сказал крепенький бородатый мужичок в очках, отобранный адъютантом – Я, для примера, до войны выучился, маркшейдером на шахтах работал. Оттудова, с Донбассу, когда немец на нас попер, меня и мобилизовали.

– Я хорошо понимаю шахтеров, – снова посочувствовал комиссар. – Тяжелый труд! У меня родной брат всю жизнь в шахте проработал. В Эльзасе. Вы что-нибудь слышали об Эльзасе?

– Нам бы лучшее шо-нибудь про Рассею услыхать! – Дзюндзя почувствовал, что грамотный шахтер несколько отодвинул его от переговоров о главном, и испугался, что комиссар начнет им долго рассказывать о тяжелом труде шахтеров в Эльзасе. Их же интересовало совсем другое: – Як там теперь у нас? Стреляють, чи нет? Якое до нашего брата – белого солдата – при Советах отношение? Ходять слухи, шо полную амнистию объявили. Листовки прислали. А от як обстоить на самом деле? Може, шо присоветуете?

– Да-да, понимаю вас. У Франции нормализуются отношения с Советской Россией. Мое правительство намерено способствовать возвращению на Родину всех русских беженцев, независимо от того, воевали они или нет.

– Хотелось бы знать, як нас там примуть? Може, сразу до стенки? – спросил еще один из тех трех, отобранных адъютантом, совершенно лысый.

– Вы в чем-то провинились?

– А то вже не важно, шо я про сэбэ думаю Важно, як оны про мэнэ решать, – обстоятельно ответил лысый.

– Не надо ничего бояться, – сказал комиссар. – Я подтверждаю: действительно объявлена амнистия. И вы все подпадаете под нее. Естественно, определенные беседы с вами будут проведены.

– В этом собака и зарыта, – сказал шахтер.

– Обычная процедура. Так поступает любое государство.

– Речи-то у вас сладки. А як все на самом деле? – спросил Дзюндзя.

– По моим сведениям, после окончания войны никаких притеснений на бывших своих противников советские власти обещают не оказывать. Так что можете смело возвращаться.

– Ну, а як это сделать практически? – задал свой главный вопрос Дзюндзя.

Комиссар некоторое время молчал, видимо, у него не было ответа, хотя и предполагал, что такой вопрос ему зададут.

– Скажу честно, я затрудняюсь сейчас вам ответить. Дело в том, что Франция не связана с Советской Россией ни торговыми, ни дипломатическими отношениями, – наконец заговорил Пеллё. – Ваше посольство здесь, в Турции, практически уже не существует. Положение вашего посольства во Франции не намного лучше. Той могущественной России уже, к сожалению, нет. Новая Россия: кто сегодня скажет, какой она будет? Сейчас же она разгромленная, голодная и нищая.

– А мы не особенно много просим, – сказал бородатый шахтер. – Перевезите нас через Черное море, только и всего. В Севастополь там или в Одессу. Наши российские корабли, я видел, здесь в бухтах стоят, и по проливу в Средиземное ходят, и в Бизерте стоят.

– Вы не совсем точно выразились, – возразил комиссар. – Когда-то эти суда действительно были вашими. Но Врангель задолжал нам огромные деньги и был вынужден продать ваш флот нам. И возникает следующая проблема: мы отправляем вас на вашем же, но теперь уже нашем корабле в Советскую Россию, и большевики корабль тут же реквизируют.

– Но вы ведь сказали: суда проданы. Стало быть, они уже принадлежат Франции. Так я понимаю? – возразил шахтер, который был в этой компании грамотнее других и был один из тех немногих, кто пытался докопаться до смысла всего происходящего. – Какое же большевики имеют право реквизировать ваши корабли?

– Этот вопрос вы и задайте большевикам, – сухо сказал Пеллё. – Они действительно проданы, это факт. На их покупку имеются все необходимые документы. Но… Советская Россия не признает никакие царские договора. И флот, о котором мы с вами говорим, они все еще считают своим.

– Ну, с энтим могли ба какось уладить, – сказал Дзюндзя. – Поди, ради людей все ж.

– Не все мне подвластно уладить, – не согласился комиссар. – К примеру, с Советами я не уполномочен вести переговоры. Поймите меня правильно: только наше правительство может решать такие вопросы. Зафрахтовать корабль можно было бы у турков. Но ведь это, помимо всего прочего, еще и крупные финансовые затраты.

– Получается, что положение безвыходное? – грустно спросил бородатый маркшейдер.

– Нет, почему же? У нас, французов, есть такая пословица… не помню, как она точно звучит… «Из каждого безвыходного положения есть выход, уже хотя бы потому, что был вход». Что-то в этом роде.

– Ну шо ж! Спасибо вам на добром слове, – поблагодарил комиссара Дзюндзя.

– Извините, чем смог. И уж точно: сочувствием, – сказал комиссар и крепко пожал каждому из делегатов руку.

Уже когда они покидали резиденцию верховного комиссара Пеллё, их догнал его адъютант:

– Господин комиссар извиняется и просит одного из вас вернуться на минуту, – и он указал взглядом на бородатого шахтера. – Всего на два слова.

– Мы тоже не против послухать энти слова, – сказал Дзюндзя. Он не хотел отдавать свою власть в руки незнакомого и только сегодня примкнувшего к ним человека. Они все вместе двинулись обратно по коридору.