Читать интересную книгу Буймир (Буймир - 3) - Константин Гордиенко

Повилицу стошнило, и он потерял сознание.

Метет, кружит метелица, вокруг дебри, глушь, враг не посмеет сунуть сюда носа. Медленно катились, укачивали сани, голодные кони хватали березовые, осиновые ветви, грызли кору, Галя, обессилев, упала на сани и тут же задремала, на запавшие веки падали приятно холодившие пушистые снежинки. Над нею склонился Сень, накрыл кожухом, легонько коснулся сонных ресниц.

4

Оружие почищено, лесная семья обмыта, обшита, залатана, на всех белые вываренные рубахи, чистые вымороженные онучи, партизаны расположились в просторной землянке, наслаждаются отдыхом после изнурительного похода. Ломит ревматические суставы, легкие жадно вбирают удушливый запах махорки. В железной бочке пылают дрова, пахнет смолой, свежестью мерзлого полотна, в землянке стояло густое марево.

Глухой, недоступный уголок! Болота, овраги, сосны. Ветер не пробивается сквозь эти дебри, только щедро сыплют и сыплют снега, замели все вокруг. Никто сюда не проберется, разве что птица пролетит да сани партизанские пробьются. Здесь-то и залегла партизанская сила, казалось, сама земля таила в себе угрозу для врага.

Мусий Завирюха с Павлюком выбрали это место - далеко от села, скот возле леса не пасут, сена не косят - одна осока да аир - и лесников нет поблизости. Дали задание организовать тут базу, и не одну, а сами погнали скот.

Лесная глухомань укрыла лагерь, из районного центра возили сюда муку, крупу, овес, масло растительное, оружие - под непосредственным наблюдением Повилицы, Сеня, Данька Кряжа. Делалось все скрытно от гитлеровской разведки. Хотя, надо сказать, в этой заварухе не так-то легко было что-нибудь разведать.

Землянки копали на бугре, на покатом склоне, чтоб не затопляло водой. Посреди просторной четырехугольной ямы ставили два столба, вязали поперечиной, клали бревна, настилали верх, приваливали землей, засаживали это место елью, сосной. Стены обшивали кругляком, впритык к стенам пристроили широкие нары. В общем, нехитрая, привычная работа. Заложили надежное убежище, укрытое непроходимым бором. Земля приютила партизанские гнезда.

Кузнец Повилица из железных бочек соорудил печи, - горят, аж гудит! Сейчас, бедняга, без руки лежит. Вырезал отверстие для котла, выбил середину - приладил дверцы, выложил из кирпича дымоход. А чтоб не стлался над лесом дым, чтоб жарче горело, заготовил сухие дрова.

Стол, дверь сбили из неструганых досок, в дверь вставили окно. В одной землянке даже жернова стояли. Наломали кукурузы вдосталь, мололи на жерновах. Зато в соседней был самовар, трубы не оказалось, так приспособили кожух от станкового пулемета, сосновыми шишками грели воду.

В лощине вьется лесная речка, место болотистое, - ржавая вода. Выкопали колодец. Тут же и пастбище для лошадей среди широколистых кустов ольхи. На зиму заготовили сена. Не берут верхняк с деревенских стогов, что на берегу, - чтоб не оставлять за собой следа к землянкам. Иной раз, случалось, прихватят воз клеверу.

К землянкам подступа нет. На гребнях холмов выставлены дозоры, меж сосен - мины. И все-таки остерегались: по воду ходили в один след, заметали стежку.

Мавра сразу же по прибытии в лагерь нашла в мешках под нарами картофель, капусту, свеклу, сварила сытный борщ, - не хватало кислоты, так она накрошила кадочку капусты, поставила в землянке, чтоб поскорей закисла.

Для раненых варила курятину, благо запасливый Родион прихватил, когда разбили немецкую кладовую. Партизаны набирались сил, благодарили Родиона. А тот подал мысль - как было бы хорошо, если бы вместе с конями в землянке стояла дойная корова, - молоко прибавляет сил раненому и ребенку. Не придется бегать по селам, наводить полицаев на след.

Мусий Завирюха одобрительно отнесся к этому предложению, жаль, сказал он, забыли прихватить корову у старосты. Один Данько Кряж высмеял Родиона:

- Не хватает нам еще птицеферму с пасекой завести!

Но задиристое слово не встретило поддержки у партизан.

В бою с карателями Родион показал себя отважным бойцом, не раз глядел смерти в глаза, и товарищи теперь совсем иначе смотрели на него. Марко не ошибся, взяв его в отряд: Родион не раз выручал в трудных делах, особенно когда штурмовали школу, освобождая узников.

Проголодавшиеся партизаны ели да похваливали борщ, - уж очень дух от него приятный, видать, настоящая хозяйка варила. На миг повеяло домашним уютом, однако печаль охватила сердца. Бородачи как попадали на нары вниз лицом, так и не поднимали головы, тосковали по близким.

Когда прибыли женщины, партизаны обрадовались - будет кому хлеб испечь. Мавра принялась наводить порядок в землянках, запрягла в работу Теклю, чтобы меньше изводилась да горевала, скорее приходила в себя. В чугуне запаривали золу, она оседала, а щелок, крепкий, желтый, сливали, если получался слишком крепкий, разбавляли водой, чтоб не разъедал белье. Обстирали всех партизан, в землянке стоял удушливый запах, на снегу, сливаясь с ним, вымерзали рубашки.

Мало сказать, перестирали белье, - а кто Марка вылечил?

Не однажды Марко ночевал прямо на снегу... Привык, усвоил медвежью хватку. Частенько ходил в разведку, ползком в мокряди пробирался в стан врага, лежал в болотах, на талом снегу. Где-нибудь в лесной чащобе вытопчет себе логово, прикроет хворостом, автомат под голову, - засыпал...

Как-то брел селом, промерз насквозь, навстречу молодица с коромыслом, поставила ведра, сняла с головы платок, повязала Марку на шею. И как осмелилась, долго ли полицаю выведать, кто помогает партизанам.

- Спасибо, сестра, разобьем врага, отдарю...

Посмотрела полными сочувствия и боли глазами - не иначе о ком-то своем вспомнила.

Теплый платок согрел душу. И, засыпая на снеговой постели, он с благодарностью вспоминал эту женщину.

Теперь лесные злоключения давали о себе знать. Марко места не находил - тело покрылось струпьями, его бросало то в жар, то в холод. Хотя бы раны не открылись. Чирьи стягивали кожу, гноились на боках, на спине, нарывали. Стоило задремать - зуд начинал мучить хуже всякой болячки, спросонья раздирал больные места, тело горело, рубаха становилась как лубяная.

Фельдшер Лука, ходивший за ранеными, ничем не мог помочь Марку, у самого чирьи высыпали на ногах, он прикладывал к ним печеный лук. У Марка же они высыпали по всему телу, требовалось переливание крови. Мавра сама принялась спасать Марка. Натолкла синего камня, серы, которую тайком добыли у одного ветеринара, добавила чистого дегтю, сулемы, куриного помета, сварила всю эту смесь. Текля набирала густой смеси на руку, смазывала больные места на теле Марка.

В одной из землянок с бревенчатым потолком еще осенью сложили печь, у стены лавку сбили, во дворе в бочке нагревали воду, ведрами носили в землянку - там партизаны мылись.

Истопили печь, под застлали хвоей, Марко влез в нее, головой наружу, исходил потом. Ночь пролежал в печи, синий камень въелся в тело, наутро Текля обмыла его теплой зольной водой, - чирьи уже не мучили так, боль поутихла, тело очистилось.

...После ужина наступила милая сердцу короткая передышка, редко выпадавшая на долю обитателей землянки. Чубатые, бородатые партизаны толковали о политике, о том, как сложится завтрашний день. Родиона Ржу брало беспокойство:

- Украина под немцем, где наши возьмут хлеб, металл, уголь?

Надо сказать, такие мысли тревожили всех.

- Не побеждена страна, если каждая земная жилка бьется ненавистью к врагу! - отозвался Мусий Завирюха.

- Пришли на готовенькое! - хмуро буркнул Родион, сам немало подвод с зерном отправивший немцам, правда, больше прелого да прогорклого.

- ...Тут даже пески зазеленеют! - горячо проговорил Мусий Завирюха.

- Все это одни красивые слова, - высказывает сомнение Родион Ржа, он ведь не рядовой колхозник, кое в чем разбирается, управлял большим хозяйством... И спохватился, ладно ли сказал, потому хоть оно и так, а может, и не так... Не рассердился бы командир, не каждый любит, чтоб ему наперекор шли.

Но Мусий Завирюха спокойно ответил:

- Нет, дружок! А Алтай, Сибирь на что?

- Вы забываете Караганду, Урал, - вставил Павлюк, - а сила наша в том, что теперь каждый советский человек трудится за десятерых.

Кто знает, удалось ли убедить Родиона, однако он примолк. Хлопцы не хотели спорить о политике, они немного обмякли в тепле, заговорили о девчатах. Молодые сердца бьются на один лад, - партизаны тепло поглядывали на Марка с Теклей и Сеня с Галей: снова они вместе после тяжелых невзгод. Чуть было судьба навеки не разлучила их...

Старые сорочки порвали на бинты, долго вываривали в котле: убивали инфекцию. Теперь Галя задумчиво водила тяжелым утюгом, проглаживала полотняные полоски.

Чернявый здоровяк тракторист Максим Сопилка делится с друзьями своими тревогами о молоденькой учительнице, оставшейся в селе. А сейчас понравилась другая дивчина, партизанка.