— Там не говорится, в каких целях, по их мнению, использовалась дощечка?
— Да, — кивнул Бронсон. — Судя по тому, что здесь написано, ее, вероятно, использовали для обучения арамейскому письму, либо это чье-то домашнее задание. Очень похоже на то, что предположил и Бэверсток, верно? Так или иначе, по мнению сотрудников музея, дощечка подверглась воздействию огня — то ли потому, что случайно оказалась среди других дощечек, которые обожгли преднамеренно, то ли из-за того, что в помещении, где она хранилась, произошел пожар.
— Да, в этом есть смысл. Глиняные дощечки обычно предназначались для многократного использования. Как только потребность в надписи пропадала, ее легко можно было удалить с поверхности при помощи лезвия ножа или любого острого предмета. Как правило, обжигали только те дощечки, которые содержали действительно важную информацию: финансовые отчеты, сведения об имуществе и все такое. А обожженную глиняную дощечку практически невозможно уничтожить — ну, только если разбить ее молотком, например.
— Есть тут кое-что еще. — Бронсон посмотрел в самый конец статьи, навел курсор и нажал на ссылку. — Вот это — оригинальная надпись на арамейском, — сказал он, когда на экране появились две колонки текста, — а рядом — ее перевод на французский. Нам нужно сделать себе копию.
— Безусловно, — согласилась Анджела и быстро сохранила веб-страницу на жесткий диск ноутбука. — А о чем говорится во французском переводе? Как по мне, так там куча повторяющихся слов.
— Так и есть. Некоторые слова повторяются, и общее впечатление такое, что писали их практически наобум. Это наверняка дощечка из той же серии. Как думаешь, есть смысл поехать в музей и взглянуть на нее?
— Подожди-ка, — сказала Анджела и вернулась на страницу с описанием дощечки. — Давай посмотрим, выставлена ли она вообще в экспозиции. Что здесь говорится?
Бронсон прочитал текст.
— Здесь сказано: «Хранится в запаснике. Доступ может быть открыт наделенным соответствующими полномочиями исследователям по специальному разрешению. Заявку направлять в письменном виде, срок рассмотрения — не менее двух недель». Ну, дальше здесь говорится, кому нужно писать, если хочешь посмотреть на дощечку, и какие рекомендации необходимо иметь. — Он тяжело вздохнул. — Стало быть, вот так. Что-то мне кажется, нам не скоро светит оказаться в Париже.
28
Джалал Талабани сразу же узнал спокойный, неторопливый голос, раздавшийся в трубке мобильного телефона.
— Чем могу быть вам полезен? — спросил он, убедившись предварительно в том, что в зоне слышимости нет никого из его коллег по полицейскому участку Рабата.
— Двое моих людей вчера вечером проследили за этим английским полицейским, Бронсоном, до аэропорта Касабланки. Он встречал там женщину, прибывшую рейсом из Лондона. Мы предположили, что она его жена, но потом мой приятель навел справки и выяснил, что ее зовут Анджела Льюис. Однако она живет вместе с Бронсоном в новом отеле, в который он перебрался. Разузнай, кто она такая, а потом свяжись со мной.
Последовала пауза. Талабани молча ждал продолжения. Он знал, что собеседник не любит, когда его торопят.
— У тебя есть три часа, — услышал наконец Талабани, а потом в трубке раздались гудки.
Бронсон чувствовал, что на сегодня хватит. За последние полтора часа они с Анджелой просмотрели множество переводов надписей, рисунков и фотографий глиняных дощечек из музеев по всему миру. Некоторые изображения были яркими и четкими, другие — настолько размытыми и смазанными, что от них почти не было никакого проку. От кажущегося бесконечным объема информации начали уставать глаза, и Бронсону очень хотелось бросить все к чертовой матери.
— Господи, выпить бы чего-нибудь, — пробормотал он, откидываясь на спинку стула, и до хруста в суставах потянулся. — Честно, Анджела, не представляю, как ты это выдерживаешь? Неужели тебе еще не надоело?
Анджела глянула на него и усмехнулась:
— Вот точно так же я провожу каждый день. Мне вовсе не надоело. Наоборот, я очарована. И в особенности этой дощечкой.
— Что? — переспросил Бронсон и через силу снова воззрился на экран ноутбука.
На нем была выведена фотография глиняной дощечки, которая казалась абсолютна идентичной подобранной Маргарет О'Коннор на суке. Однако в сопутствующей надписи про эту дощечку говорилось, что она была украдена вместе с большим числом других древностей из запасников Каирского музея. И с тех пор никаких ее следов обнаружить не удалось. Фотография была сделана сразу же после того, как музей приобрел дощечку — обычная процедура для вновь поступающих предметов. Однако никаких попыток перевести имевшуюся на реликвии надпись — опять же сделанную на арамейском — ни тогда, ни после не предпринималось.
— Интересно, не эту ли самую дощечку Маргарет О'Коннор обнаружила на суке, — пробормотал Бронсон, потер глаза руками и выпрямился. — Если она в самом деле была украдена, тогда вполне понятно, почему ее владелец, кто бы он ни был, так стремился заполучить дощечку назад.
— Погоди-ка, — прервала его размышления Анджела. Она выбрала один из снимков с диска, который записала для Бронсона Кирсти Филипс, и разместила его на экране рядом с фотографией похищенного из музея экспоната.
— Это другая дощечка, — заявил Бронсон. — Я, как ты сама догадываешься, не понимаю по-арамейски, но даже для меня очевидно, что верхние строчки на двух дощечках имеют различную длину.
Анджела согласно кивнула:
— Верно. И я сейчас заметила еще одну интересную деталь. Я думаю, что всего таких дощечек четыре штуки.
— И как ты пришла к такому выводу?
— Смотри. — И Анджела показала на правый снимок. — Видишь эту короткую диагональную линию в самом углу?
Бронсон молча кивнул головой:
— А теперь посмотри на вторую фотографию. И на этой дощечке в углу имеется подобная линия. — Несколькими щелчками по тачпаду она вернула на экран изображение дощечки из парижского музея. — И на этой тоже, вот здесь.
Анджела оторвала взгляд от ноутбука и с выражением триумфа на лице посмотрела на Бронсона.
— Я по-прежнему ни черта не соображаю, что все это может означать, но, пожалуй, теперь я могу сказать тебе, как были сделаны эти дощечки. Так вот, некто начертил небольшой диагональный крест в центре прямоугольного куска глины. Затем его разрезали на четыре части и каждую из них обожгли. Таким образом, мы с тобой увидели уже три из четырех четвертинок. Соответственно, линия в углу каждой дощечки является составной частью того первоначального креста.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});