Наконец, заставив себя прервать поцелуй, он отстранился и мысленно воскликнул: «Нет, не здесь, не теперь! Еще будет время!..»
Казалось, они простояли так целую вечность. Их влекло друг к другу, и оба об этом знали. Так и не сказав ни слова, Эмма медленно присела в реверансе. Дариус же молча поклонился и вышел из комнаты.
Глава 14
Завернув за угол фасада собора Святого Павла, Эмма направилась в восточную часть двора. Она была в черном траурном платье — надеялась, что этот человек узнает ее по трауру, если, конечно, он не знал ее в лицо.
Она раз за разом вспоминала все, что произошло во время вчерашнего визита Саутуэйта, и одновременно оглядывала людей, мимо которых проходила; вероятно, тот, с кем ей предстояло встретиться, должен был подать какой-то знак.
Саутуэйт же извинился без малейших признаков смущения… Очень порядочный граф сказал очень правильные слова, и произнес он их очень правильным тоном, выразив вежливое, пусть даже и неискреннее сожаление. Должно быть, он тщательно изучил инструкцию, необходимую для такого случая.
И он сказал, что не считает ее ординарной, но эти его слова были всего лишь проявлением любезности, не более того. А она бросила ему вызов, намекнув на то, что он обращался с ней не так, как повел бы себя с женщиной знатного происхождения. Но признать это было для него унизительно. Да и что он мог ей ответить? Правила достойного поведения лорда не распространялись на таких, как она, а только на дочерей пэров и прочих джентльменов. Разве не так?
Было бы глупо сердиться на него из-за того, что он солгал, чтобы избавить ее от унижения. Да и она ведь тоже лгала, говоря, что не боится его. Граф всегда ухитрялся взять над ней верх, и теперь Эмма испытывала досаду из-за того, что это случилось снова. Увы, она не доверяла себе и не думала, что смогла бы проявить твердость, если бы ему вздумалось опять поцеловать ее. И вот это случилось, и она вновь покорилась как… Как кто? Распутница? Шлюха?
В общем, она подчинилась ему как невежественная, но вполне зрелая женщина, очень мало знавшая мужчин и еще меньше знавшая себя. Возможно, ей следовало бы спросить у Кассандры, как научиться владеть собой, чтобы обуздать собственное тело и принимать или же отвергать наслаждение по своему разумению.
Что же касается Саутуэйта… Ясно, что его последний поцелуй не был импульсивным поступком мужчины, неспособного совладать со страстью. О Господи, да ведь граф заранее объявил о своих намерениях! Следовательно, он все рассчитал. И конечно же, он вполне способен овладеть собой в любой ситуации. Но если так, то…
Она опасалась, что подлинная причина всех этих поцелуев графа — вовсе не поэтическая страсть. Да, разумеется! Ведь в тот первый день он ясно дал ей понять, что ищет новую любовницу, и, должно быть, решил, что она на некоторое время подойдет. К тому же он хотел продать аукционный дом и, возможно, решил именно таким способом воздействовать на нее, чтобы сделать уступчивой и подчинить своей воле.
Тут Эмма вдруг заметила мужчину, стоявшего у восточного портала. Причем он разглядывал прохожих с таким же вниманием, как и она. На нем была темная куртка, а на голове — поношенная шляпа, надвинутая на лоб. Незнакомец производил впечатление не слишком преуспевающего торговца. И он явно кого-то ждал.
Тут взгляды их встретились, и мужчина едва заметно ей кивнул. Эмма тотчас приблизилась к нему, и он сказал:
— Если хотите, мы можем войти в собор.
— Думаю, это было бы нарушением приличий, раз мы собираемся обсуждать дела, считающиеся преступными.
Ошеломленный такими словами, незнакомец пробормотал:
— Мисс, давайте-ка проясним ситуацию. Я получаю деньги за доставку товара — и все. Я вовсе не преступник.
Эмма не собиралась спорить, поэтому кивнула:
— Ладно, хорошо. Мне надо поговорить с человеком, заплатившим вам за доставку повозки к моему дому. У меня есть вопросы, на которые я хотела бы получить ответы.
Переминаясь с ноги на ногу, незнакомец пробурчал:
— Ох, напрасно я взялся доставлять вам этот груз.
— А у вас есть для меня сообщение? — спросила Эмма.
Собеседник пожал плечами:
— Зависит от того, как договоримся.
— От меня ждут оплаты, но я не знаю, сколько должна заплатить. Каков должен быть процент от продажи товаров на аукционе? Мне ведь неизвестно, на каких условиях мой отец заключил соглашение. Он никогда мне об этом не говорил. И к тому же я хочу покончить с этим навсегда. Скажите вашему хозяину, что мне надо знать, что следует сделать, чтобы получить награду, то есть «приз».
— Получить награду? Нет никакой награды.
— Но женщина, которую вы направили ко мне, говорила…
— Я сказал, что вы сможете выкупить «приз», а не получить просто так! Эта женщина по глупости переврала мои слова. Не может быть и речи о награде. Должна быть оплата, понимаете?
Сердце Эммы гулко забилось; она с трудом сдержала радостное восклицание.
— А вы знаете, что это за «приз»?
— Возможно, знаю. А вы разве нет?
— Нет. Но я должна знать, из-за чего рискую. В противном случае я просто выброшу в реку и повозку, и ее содержимое. Поэтому скажите мне, этот «приз» — человек?
Вместо ответа собеседник ей подмигнул, и этого было вполне достаточно. Крепко зажмурившись, Эмма мысленно воскликнула: «О, папа, почему ты не рассказал мне всего?! Почему не подготовил меня, чтобы я знала, что делать?!» Но в глубине души она знала: отец ничего не сказал ей, потому что не был уверен в конечном успехе. Кроме того, он не знал, что так скоро умрет…
Снова посмотрев на стоявшего перед ней мужчину, Эмма заявила:
— Он должен вернуться ко мне.
— Похоже, мой хозяин догадался об этом, и он велел вам передать следующее… На его счет надо положить сто фунтов, чтобы сохранить ваш «приз» в целости и сохранности. Но это — вдобавок к тому, что будет получено за товары в повозке. А если хотите уладить дело побыстрее, то за три тысячи серебром вы сможете получить его хоть сейчас.
— Три тысячи?! — изумилась Эмма.
Величина выкупа ошеломила ее. Где ей взять три тысячи фунтов?! Она никогда не смогла бы выплатить такой выкуп. Даже сотня фунтов будет слишком жирным куском, который придется отщипнуть от того, что она получит от аукциона.
Было ясно, что положение безвыходное. Такой выкуп не мог заплатить отец, и она тоже не сможет. Да и зачем им отпускать Роберта, если держать его в заточении гораздо выгоднее? Ведь сейчас эти люди имели постоянный приток денег, а также верный способ сбыта контрабандных товаров.
— Три тысячи — слишком много, — ответила Эмма. — Скажите ему об этом. И я не собираюсь платить ему постоянно. К тому же мне нужны доказательства того, что мой брат жив и здоров. Я не так глупа, чтобы поверить ручательству негодяя.