Читать интересную книгу Под позолотой — кровь - Александр Золотько

   Гиена. Калач все время старался выглядеть уверенным в себе, но его выдавали глаза. Даже вступая в спор, Калач был настойчив только тогда, когда не наталкивался на возражения. Но как только звучало несогласие – Калач отдергивал руки и соглашался. Нет так нет, Бог с ним, я только хотел как лучше. И только глаза, спрятавшиеся в узких глазницах, смотрели с угрозой, даже нет, не с угрозой, а с уверенностью в том, что все будет, как хочет Калач. Не сегодня так завтра. И все знали, что с Калачом лучше соглашаться. Если он чего-либо захотел – он это получит.

   И вот теперь Калач захотел город Короля. И получит его. Получит, если Король не найдет решения этой задачи. Самое простое было на поверхности, более того, Король начал его обдумывать задолго до того, как грянул кризис.

   Устранить Калача. Пуля или взрывчатка. Грек несколько раз заводил об этом разговор с глазу на глаз. Убить. Так просто взять и убить. А потом держать ответ перед остальными. Калач поступил мудрее. Он решил все сделать руками Мастера. Даже проигрыш не сулил ему ничего особенно страшного. За все должен был расплатиться Мастер. И расплатился.

   Часы тикали уже в голове Короля. Стрелка описывала круги, царапая острием его мозг. Впервые за несколько лет Король был вынужден сидеть и ждать решения своей судьбы. От него не потребовали объяснений. Просто дали срок для поиска убийцы, а сами собрались, чтобы решить его судьбу. И даже не попытались позвать его, чтобы дать возможность защищаться.

   А если бы они его вызвали? Поехал бы он на эту разборку? В том-то и дело, что никто ничего сейчас не мог гарантировать. Всем придется действовать экспромтом, а это увеличивает вероятность ошибки. А ошибка, любая ошибка может стать роковой.

   Подал голос сотовый телефон. Король медленно взял трубку:

   – Да.

   – Это Грек.

   – Да.

   – У меня небольшая проблема со свидетельницей.

   – Проблема?

   – Она не будет опознавать убийцу.

   – Что значит «не будет»?

   – Не желает, у нее мозгов не хватает на это.

   – Чего она хочет?

   – Да ничего она не хочет, абсолютно ничего. Она просто не может понять, чего от нее хотят. То просто начинает трепаться, то бьется в истерике.

   – Я ведь просил все решить по-хорошему.

   – Я и пытался. Не веришь – сам приедь и посмотри.

   Король не успел ответить – загудел селектор.

   – Подожди, – в трубку сказал Король и нажал кнопку на пульте.

   – К вам приехал подполковник Симоненко.

   – Впусти его через пару минут. – Король выключил селектор и снова взял телефонную трубку. – Ко мне приехал Симоненко.

   – Так что мне делать? – спросил Грек.

   – Действуй. Минут через сорок приезжай ко мне – все обсудим подробнее.

   – Через сорок минут? Это будет начало одиннадцатого. Тогда я заеду в больницу, к убийце, а потом – к тебе.

   Король молча отключил связь. Грек хочет крови. Греку очень хочется крови, но при этом ему хочется, чтобы Король одобрил эту кровь. Кровь ни в чем не повинной женщины. И Король не стал его останавливать. Он только что обрек на смерть человека, который был вне его закона. Он только что отступил от своего принципа и с удивлением заметил, что все это произошло очень буднично, как бы само собой. Действуй.

   Король встал из-за стола и пошел к двери кабинета. Дверь открылась, и вошел Симоненко. Они встретились на полпути, словно репетировали. Король протянул руку. Подполковник протянул свою, но после паузы, после небольшой, совсем крохотной паузы, секундная стрелка успела только один раз болезненно чиркнуть в мозгу Короля. Он задержал руку Симоненко в своей руке, словно в отместку, внимательно посмотрел в глаза начальника милиции. Симоненко выдержал взгляд и осторожно высвободил руку.

   – Присаживайтесь в кресло, – предложил Король, – чай, кофе? Может быть, поесть?

   – Может быть, поесть – глухо ответил Симоненко.

   Король вернулся к столу и, нажав кнопку селектора, отдал распоряжение. Симоненко выглядит напряженным и недовольным. Его можно понять. Всех можно понять. Так уж все сложилось, что наиболее естественно сейчас быть напряженным и недовольным. Всем, но не Королю. Он умеет сдерживать свои эмоции и управлять обстоятельствами. Он – Король. Если бы не проклятая секундная стрелка в голове, это было бы проще, намного проще.

   Король обернулся в Симоненко и спокойным, до боли спокойным голосом спросил:

   – Что у нас нового?

   – Если вы о трупах, то новых пока нет.

   – Я о ходе вашего расследования.

   – Ход нашего расследования близок к предполагаемому. Результат около нуля. Или, если хотите, равен нулю.

   – У вас нет даже предположений?

   – Ну почему, предположения у нас есть. Я, например, совершенно точно уверен, что найти нам ничего не удастся. Можете считать это моим предположением. Если бы я знал результаты ваших исследований на эту тему, то мне было бы гораздо проще, – Симоненко говорил негромко, старательно глядя мимо Короля.

   Король механически проследил направление взгляда подполковника и вздрогнул. Часы. Проклятые часы, Симоненко как завороженый смотрел на них. Король обернулся к Симоненко, и ему показалось, что ресницы начальника милиции подрагивают в такт скачкам секундной стрелки.

   – Какие исследования?

   – Ваши, Олег Анатольевич, ваши. Те, которые вы проводили в пещере. О том, что вы их там проводите, я узнал сразу, а вот результаты… – Симоненко развел руками.

   – Результаты близки к нулю.

   – К нулю… Получается у нас с вами два нуля. Как в шашках – сортир. Глубокий и вонючий сортир.

   – Мне не нравится ваше настроение, Андрей Николаевич.

   – А у вас что, другое настроение? Или вам ситуация видится по-другому? – Симоненко упорно смотрел на часы и говорил бесцветным голосом.

   Пауза. Слишком большая пауза, понял Король, но чем ее прервать придумать не смог. Сказать, что уверен в нормальном исходе, и потребовать более решительных действий? Каких?

   – Но хоть что-то вы делаете? Или весь день провели в рассуждениях по поводу глубокого и вонючего сортира? – Король сознательно сказал это резко. Симоненко надо расшевелить, во что бы то ни стало. Расшевелить. Но добиться удалось только того, что Симоненко оторвал взгляд от циферблата и взглянул в лицо Короля:

   – Сейчас мы разыскиваем машину, – голос бесцветный и медленный.

   – Какую машину?

   – Легковую. Если судить по ключам, найденным у одного из убитых, он прибыл в наш город на «форде». Вот этот самый «форд» мы и разыскиваем. Что, неужели вам еще не успели доложить? Мы уже успели проверить практически все стоянки. Вы хотите знать результат? Ровно половина сортира. Овальный такой ноль. Может быть, машина стоит у кого-нибудь во дворе, в частном секторе. Мы начали ориентировать участковых.

   – А не проще послать по дворам ваши патрули?

   – Проще. Дадим им в руки автоматы, и пусть до самого рассвета выбивают ворота и двери. Веселья будет – до самой смерти не перехохочем. Завтра с утра.

   – Завтра утром может быть поздно.

   – Завтра с утра. Мои люди пойдут по дворам только завтра с утра. – Симоненко ударил рукой по ручке кресла.

   – Завтра с утра… – повторил за ним Король. Он не сразу расслышал ударение на фразе «мои люди». Действительно. Если милиция не сможет ходить ночью, то его, Короля, люди спокойно могут проверить все подозрительные места до рассвета. Это шанс, хотя и очень хлипкий.

   – Я понял, – сказал Король, – только завтра с утра.

   – Вот именно, и я бы хотел сразу же узнавать всю новую информацию. Всю.

   – Я вам обещаю, – сказал Король и осекся. Он не сможет рассказать Симоненко действительно всего, а, значит, дал обещание, которого не только не сможет выполнить, но даже и не собирается выполнять. Как там он говорил? Если у меня не будет моего слова, что же у меня будет? Что у меня будет?

   В кабинет без стука вошел секретарь с подносом. Кофе и бутерброды. Король посмотрел на то, как секретарь сервирует журнальный столик, и вспомнил, что сегодня не обедал. И не ужинал. Господи, подумал Король, как мало оказывается нужно, чтобы ко всем чертям полетел порядок жизни установленный, казалось, навсегда. Как мало. И как мало ему потребовалось сражаться с собой, прежде чем он отправил на плаху женщину и девочку. Только одним словом – действуй.

   Король сглотнул липкую слюну и положил бутерброд обратно на тарелку. Сейчас Грек уже в больнице. Он уже, наверное, готовит все для того, чтобы подполковник Симоненко из уст убийцы услышал имя Калача. И тогда те, кто поддерживает Калача, потребуют ответа у него. Они поверят. Они поверят в это, если в это поверит Симоненко. А для этого еще нужно, чтобы погибли двое – мать и дочь. А потом еще мнимый убийца. А потом… Кто еще погибнет, прежде чем будет отведена угроза от него и его города?