или продолжали работать после замужества. Женщины, как правило, имели довольно благоприятное мнение о своих коллегах-мужчинах как о потенциальных партнерах по браку. «Круг мужчин достаточно широк, чтобы женщина могла сделать правильный выбор. Есть крутые парни (
сутэки на дансей), – заметила одна женщина-рядовой, – из-за которых соперничают, и кто успеет первой, та его и получает. Когда женщины не соперничают из-за мужчин, замужество откладывается» [Bandō 1990: 187; см. также Frūhstūck 1999a]. Однако по поводу военнослужащих-мужчин высказывались и критические замечания. Есть несколько «настоящих поганцев» (
хонтё ни ахо да инн), сказала Фукугава Кейко, военнослужащая в отставке.
Вопреки этим индивидуальным впечатлениям лишь немногие женщины-рядовые имели твердое мнение о том, что военные предпочтительнее гражданских в качестве мужей, но соглашались с тем, что после вступления в Силы самообороны – по окончании средней школы – у женщин-военнослужащих не так много возможностей познакомиться и тем более начать встречаться с гражданскими мужчинами. У некоторых никогда не было гражданского бойфренда. Большинство женщин-рядовых не сомневались в том, что когда-нибудь выйдут замуж, и воображали, что помимо ощущения стабильности и безопасности ранний брак даст еще шанс выбраться из общежития на базе и получить немного личной свободы. Женщины-военнослужащие предпочитали уединение в квартире, а не коллективное существование на базе, где они, в отличие от коллег-мужчин, которые могли покинуть жилье на базе, как только им исполняется тридцать, вынуждены были делить комнату с пятью другими женщинами до тех пор, пока не выйдут замуж. Как уже отмечалось, большинство женщин-рядовых планировали уволиться, когда выйдут замуж и заведут детей, так как были убеждены, что о ребенке лучше всего может позаботиться именно мать. Очень немногие из незамужних женщин-рядовых представляли, что забота о детях будет или должна быть разделена с мужьями. Когда два военнослужащих состоят в браке друг с другом, в большинстве случаев женщина увольняется со службы в Силах самообороны, однако есть пары, которые продолжают служить. Одна женщина-военнослужащая сказала, что она хотела бы продолжать работать после замужества и что не станет выходить замуж, пока не «найдет мужчину, который примет это» [Bandō 1990: 287].
Женщинам-военнослужащим, выбравшим карьеру офицера, сложно поддерживать постоянные отношения. В НАС и на базах по всей Японии добрачные связи между военнослужащими одного подразделения (тайнай ренни) держат в секрете. По словам Фукуи Хидэ*, девушки-кадета НАС, где интимные отношения между курсантами запрещены, они следят за тем, чтобы никто не заметил их даже за дружеской личной беседой с курсантом-мужчиной. Однако такие отношения существуют, и курсанты утверждали, что о них знали все, просто игнорировали. Официально члены пар могут быть переведены в разные места, но за семь лет моих исследований я встретила довольно много пар, которые находились на одной базе или на базах, расположенных близко друг к другу. Офицеры – и женщины, и мужчины – отмечали, что одним из основных критериев выбора в качестве партнера для них был высокий уровень понимания и терпимости к трудностям профессии. Образ жизни офицера значительно ограничивает возможности знакомств и общения с людьми, не находящимися на военной службе. Переводы с базы на базу по всей Японии каждые два-три года, маневры на несколько недель подряд, отсутствие выходных и раннее начало рабочего дня – всё это нарушает общепринятый ритм жизни и отношений, в которых обычно предполагается, что женщина заботится о доме. Жены офицеров обычно переезжают с мужьями до тех пор, пока их дети не закончат начальную школу, а затем в течение длительного периода времени живут отдельно, но для многих женщин-офицеров подобная гибкость со стороны гражданского партнера – мужчины кажется недосягаемой.
Но захотят ли они вообще отношений с гражданским партнером? Для некоторых негативное представление о жизни «офисной девушки», от которой они стремились избавиться, вступив в Силы самообороны, идет рука об руку с не менее неблагоприятным мнением о гражданских мужчинах как потенциальных супругах. На вопрос о свиданиях с мужчинами, не входящими в состав Сил самообороны, одна женщина-военнослужащая объяснила, что, на ее взгляд, гражданские мужчины, которые не работают над своим телом так усердно, как это делают служащие в Силах самообороны женщины, окажутся слишком слабыми, и она отказывалась встречаться с кем-либо из них. Другая женщина-военнослужащая вспоминала опыт, подтверждающий это предположение: «Во время полевых учений мы носим килограммов двадцать-тридцать, как будто это нечто обычное. Я познакомилась с парнем, и он жаловался на тяжесть пяти– или шестикилограммовой сумки. Я просто подумала: “На этом прервемся” (чотто не)» [Bandō 1990: 286]. Иными словами, если военнослужащие-мужчины на фоне гражданских чувствуют свою особую милитаризованную мужественность, то для военнослужащих-женщин картина выглядит иначе, и отношения с гражданским не являются для них желательной связью с внешним миром, символизируя слабость и подчинение. По словам полковника Като Сейго и сержанта Терасаки Макото, жены большинства военнослужащих становятся домохозяйками, которые обычно берут на себя ответственность за воспитание детей и воссоздание нового дома каждые несколько лет, когда семья переезжает на новую базу. Таким образом, большинство женщин-офицеров предполагают, что гражданский мужчина не поймет их профессию и не захочет последовать за ними при переводе. Многим не удается найти гражданского партнера, который готов мириться с необычным режимом работы и расписанием. Даже брак между двумя офицерами может подразумевать раздельное проживание в постоянно меняющихся местах[64]. Тем не менее вопреки всем трудностям совмещения семьи и карьеры в Силах самообороны женщины-военнослужащие иногда уступают родительскому давлению поспешить с созданием семьи. Майор Кадзимото Масако*, например, вспоминала, что родители безжалостно заставляли ее выйти замуж и родить детей. Хотя в то время, по ее словам, у нее не было желания создавать семью, она вышла замуж за сослуживца и родила двоих детей. Она оценила это решение – что довольно типично для женщин-военнослужащих – скорее прагматично, чем романтически: «Он достаточно хороший человек, но я бы не вышла за него замуж, если бы мои родители не настаивали на том, что они могут скоро умереть и хотят увидеть внука, прежде чем это случится. Они до сих пор живы и здоровы. Я чувствую, что они украли у меня карьеру».
Существует также проблема рождения и воспитания детей в условиях продолжения службы. Оказавшись в декретном отпуске, майор Кадзимото начала подумывать о том, чтобы вообще отказаться от нее, отчасти потому, что забота о двух младенцах при занятости на базе полный рабочий день казалась слишком пугающей. «Теперь, когда ты здесь, – сказала она мне, когда ее муж вышел из гостиной, чтобы принести еще кофе, – он играет в “хорошего папу”, но когда мы наедине, он и пальцем не пошевелит ни для детей, ни для дома». Кроме того, пояснила она, у них были и финансовые проблемы:
На самом деле, нет особого смысла работать и тратить почти всю свою зарплату на детский сад, как мы делаем это сейчас. Всякий раз, когда один из моих детей болен, я все равно должна оставаться дома, и коллеги наказывают меня за это, вынуждая уйти. Это началось, когда я забеременела в первый раз. Они говорили о моем большом животе и о том, как неуместно беременной женщине носить униформу. Я пыталась игнорировать их, но это было трудно.
Негативное отношение коллег Кадзимото важно не только потому, что Силы самообороны открыто рекламируют себя как организацию, которая не заставляет женщин увольняться, когда они выходят замуж и рожают детей, но и потому, что они производят