– воспоминаний.
– Зачем ты окликнула принца? – в конце концов спрашивает она, пока Реджиналл забирает наши плащи. – Что за секрет ты узнала о нем?
– Я собиралась рассказать, но вы же слышали – теперь я не должна говорить никому.
– Я очень хорошо храню секреты, – настаивает И’шеннрия. Я смеюсь.
– Мне ли не знать.
– Ты должна мне рассказать. Ради нашей цели.
– Поверьте, я бы хотела. Но если он узнает об этом, то возненавидит меня, а это последнее, чего мы хотим.
– Он никаким образом не сможет об этом узнать.
– Теперь вы готовы рискнуть? – Я наклоняю голову. – Потому что я – нет. Не после всего того, на что вы пошли, чтобы помочь мне…
И’шеннрия поджимает губы.
– Ты не должна была его шантажировать, в конце концов. Подобные вещи никогда не расположат его к тебе.
– Понимаю, это кажется странным, но я думаю, что это может сработать нам на руку.
– Как? Это отвратительно, ужасно…
– Не знаю как, но тут другое. Вы видели, как на него смотрели другие Невесты, как на него смотрит весь двор. Все они из кожи вон лезут, пытаясь заслужить его расположение. И он ждет того же от меня.
– Бессмыслица какая-то, – обрывает она. – Если будешь придерживаться плана, который мы обсуждали ранее, тебя ждет успех. Я вложила в него месяцы подготовки, все свое воспитание. Но это? Это просто авантюра! А мы не можем позволить себе авантюру!
– Знаете, после того, как я с ним повстречалась, увидела его во плоти… – Я сглатываю при воспоминании о его гордых плечах, горечи в глазах. – Ваш план хорош. Продуман. Я собираюсь его придерживаться. Но разработан он специально для наследного принца, Черного Орла Запада, эрцгерцога Толмаунт-Килстеды. Но не для Люсьена. Просто Люсьена.
Проходит мгновение, прежде чем она понимает.
– Что ты хочешь сказать? – осторожно спрашивает она.
– Я хочу сказать… – откашлявшись, продолжаю я, – что быть юным и одиноким ужасно. – Она надолго замолкает, и я продолжаю с нажимом: – Я верю вам, леди И’шеннрия. Вы многому меня научили, многое сделали, чтобы я оказалась здесь. Но вы тоже должны мне доверять.
– Я не могу. Ты Бессердеч… – Она сглатывает. – У тебя нет опыта в таких интригах.
Я вынимаю кварцевые шпильки из прически.
– Я Бессердечная.
Реджиналл и И’шеннрия обмениваются взглядами, после чего Реджиналл откланивается и оставляет нас в холле одних, лишь тиканье песочных часов отваживается нарушить тишину. Горький вкус разочарования обжигает небо. Даже после всего, моего обучения, всех попыток, я для нее лишь Бессердечная.
– Если бы я была человеком, – спрашиваю я, – вам было бы легче?
Она не смотрит на меня.
– Да.
Я поднимаюсь по лестнице в спальню, но она не идет за мной, не окликает по имени. И я счастлива. Я все сделала правильно. Следовала каждому совету, угодила королю, совершала рискованные шаги, чтобы выиграть нам преимущество. Я привлекла внимание принца, причем так, что он ждал меня у выхода из дворца. Я все сделала правильно.
Но этого по-прежнему недостаточно.
Конечно, недостаточно. Страх И’шеннрии – жестокое напоминание о том, что я буду монстром до того дня, пока не верну сердце в свою пустую грудь.
До тех пор, пока голод отравляет мой разум и тело, ни один человек не сможет полностью мне доверять.
Я выплескиваю свою эгоистичную грусть, протирая промасленной тряпкой отцовский меч. Выбоины на поблекшей медной ручке, царапины на лезвии – в этот миг кажется, словно они мои единственные друзья. Я бы отдала что угодно, чтобы посоревноваться с Кравом прямо сейчас или спеть маленькой Пелигли. Что угодно, лишь бы заполнить эту гнетущую пустоту одиночества. Из отражения в отцовском клинке на меня смотрит собственное лицо – солнечный зайчик пробегает по нему, и мои зубы уже длинные и заостренные, глаза заполнены чернотой, а подбородок испачкан кровью…
Как же чудесны на вкус были те пятеро, но еще слаще были их крики…
* * *
Несколько часов спустя, когда три луны холодными драгоценными камнями сияют на черном небе, Реджиналл стучится ко мне в дверь с сырой печенью на подносе. – подарок от И’шеннрии, без сомнения, – и странной запиской на дорогом пергаменте.
– Это сообщение пришло для вас по водяной почте, миледи. – Поблагодарив, я уже собираюсь закрыть дверь, когда он откашливается. – Вы в порядке?
– Нет, – коротко отвечаю я. – Но я здесь не для того, чтобы быть в порядке, не так ли? – Со стороны мои слова звучат ужасно. Озлобленно. Но остановиться я не в состоянии. – В лесу чудовищ вроде меня хотя бы оставляли в покое.
– Неужели? – спрашивает он. – Простите, миледи, я лишь хочу сказать, что это крайне трудно представить. Мне не удавалось обрести покой, будучи Бессердечным.
Его слова вовсе не бальзам на мою открытую рану, а скорее холодный душ… Реальности. Разница между нами в том, что он служил солдатом в далекой кровавой войне, а я лишь лазутчик при дворе, где нет никакого кровопролития. Он откланивается и уходит, оставив еду и записку. Заглушив голод, я приступаю к чтению.
Острым, витиеватым почерком на бумаге выведено дорогими чернилами:
Какова твоя цена?
Без сомнения, это от принца Люсьена. Настойчивый, не правда ли? Я сажусь за стол и берусь за перо, просто чтобы увидеть, как кровь проступает на бумаге. Красное на белом. Белом как кожа бандитов, запачканная их же собственной кровью, как мамина шея, когда она глотала ртом воздух, а ее разорванные легкие не позволяли вдохнуть.
Мои руки все еще испачканы после поедания печени. Проклиная свою неуклюжесть и память, хранящую лишь кошмарные воспоминания, я умываюсь в раковине и возвращаюсь к столу с чистыми руками.
Настолько чистыми, насколько это возможно, учитывая, что на них кровь пятерых.
Но это послание пишет не убийца. А самая обычная девушка. Таковой меня считает принц Люсьен. Пусть и ненадолго, но я в состоянии притвориться, будто не делала ничего ужасного. Расставить сети и сделать вид, что я скромная леди, пишущая письмо предмету своих воздыханий. Ей быть легче, чем мной.
Я вывожу ответ на новом листе бумаги.
Время. Мне нужно лишь ваше время, ваше высочество, и ничего более.
Я вспоминаю сегодняшний разговор. Я ведь не лукавила, сказав, что мне нужно его сердце.
Он заявил, что предупреждал меня насчет королевского двора.
Ну что ж, я тоже его предупреждала.
Глава 7
Огонь для их рабов
Записку я отправляю утром, перед завтраком. Реджиналл с улыбкой забирает письмо, заверив, что