путы растворились в Небытии. А это ли не победа? Пусть она не правила в полном смысле этого слова, пусть от её блестящей юности осталась лишь скрюченная старая карга, пусть она была поймана самым низким для неё способом! Пусть! Из века в век все живые отчаявшиеся существа, проигнорированные Хаосом, всё равно обращались к ней. А к кому ещё? Если демиургу было всё равно на свою маленькую игрушку в огромном количестве Вселенных, то почему она не могла присвоить себе этот прогнивающий клочок? По какой причине она должна была соревноваться с другими, более благородными созданиями Хаоса и, что хуже, Бога — за пальму первенства?
Могуществу Тьмы не было предела, и Генерал Узурпаторов знал это как никто иной. И ставил на неё. Или, по крайней мере, делал такой вид.
Он, лениво развалившись на жёстком стуле, сканировал своих союзником звериным взглядом. В тусклом свете рассмотреть лицо становилось практически невозможным: только правый глаз цвета мёда с акацией ловил отблески свечи, левый же — перетягивала белая слепая пелена. Подданные, окружавшие его при ярком свете, отмечали уродливый шрам, рассекающий слепой глаз.
Про то, как Генерал получил его, слагали легенды. По одним источникам — он был настолько стар, что являлся свидетелем правления Хаоса, разрухи, устроенной Тимором и Тьмой (названными детьми Хаоса — Страхом и Мраком), наблюдал за исчезновением этих двоих, за возрождением и угасанием Тэрр, а шрамом наградил его сам Хаос за ослушание. Другие утверждают, что Генерал являлся Первым Рыцарем при Тиморе и Тьме, что обязан был когда-то охранять вход в тюрьму, но вместо этого покорился им, сумел покинуть Пандемониум, получив от Всадника Войны подарок в виде шрама, а затем скрылся в Междумирье. Третьи клянутся, что Генерал Узурпаторов и есть тот самый Тимор — олицетворение страха, разрухи и живой паники, верный последователь и любимый брат Тьмы. Что глаз он потерял при легендарной схватке с Анталем Благородным, и уже множество веков вынужден восстанавливать силы, а Тьма нужна ему вовсе не как «любимая сестра» и верная союзница, как источник для обретения сил и власти.
До правды не доходил никто.
Знали, что он был старше самого старого из королей Пятитэррья — Лорензо Адрайана Файра — короля Великого Бассаама — Третьей Тэрры.
Знали, что именно к нему нужно идти за протекцией всем изгнанникам, неугодным и неблагим.
Знали, что по силе его армия равна только альвийской.
Знали и то, что у него когда-то было заброшенное поместье на границе с землями сильфов. Могло ли это указывать на его происхождение? Навряд ли.
Знали, что он был Генералом. Склоняли перед ним нечестивые головы и клялись служить.
Генерал лишь одним видом внушал страх. Он медленно облизывает губы раздвоенным языком, опасно скалясь.
— Всё это — полнейшая чушь! — Одним резким движением костлявой руки он скидывает карты со стола на пол. — Вселенская глупость!
— Но… Мой Генерал, таково указание госпожи…
Его подданный осекается, наткнувшись на адский взгляд.
— Не прикрывайте свои ошибки Её приказами, — ледяной голос Генерала окатывает холодом подданных.
— Простите, Генерал.
— Наступление на Великий Бассаам отменяется. Я знаю, за какую ниточку потянуть, чтобы недоумок Лорензо перешёл на нашу сторону.
По небольшой тусклой зале прокатывается раскат недовольных голосов.
— Мы же не хотим умереть от рук ведьмы-собачки Кровавого Короля? — медленно хмыкает Генерал.
— Убьём её — и дело с концом! — выкрикивает кто-то из толпы.
— Кажется, когда-то, вместе с твоим дружком маржаном, ты пытался сделать это, никс Горлинг, — скрипит зубами Генерал, устало переводя взгляд на поднимающегося мужчину.
Кожа никса блестела светло-голубыми оттенками, глаза будто оттеняли кожу. Сальные черные волосы сосульками спадали на лоб.
— ЭтоТретьяВерховная на моей памяти. А твоя память, случаем, не подсказывает, где теперь твой дружок? Ичемтогда закончилась ваша вылазка?
— Генерал, но…
— Это даже не обсуждается! ЕёпереродилХаос, возвёл на ступень древнейших созданий — Тьмы, Тимора, Каина, Адама, Евы, Авеля; созданная хранить темную магию и, возможно, когда-нибудь, править этим мирком. Ей ничего не стоит стереть такую мелкую Тэрру, как Великий Бассаам, с лица Вселенной и нас вместе с ней. Убивать же ведьму — безрассудство. Она нужна нам и нужна Тьме.
— Вас понял, Генерал. Прошу прощения, — головорез склоняет голову.
— Скройся с моих глаз, — лениво протягивает Генерал, еле поднимаясь с места.
Он берёт трость с наконечником в виде переплетений веток шиповника, что иглами стремились к центру.
— Следующая остановка — Айшграйф — Четвёртая Тэрра. Поместье Ливней. Собирайтесь. Умойтесь, черти. Оденьтесь поприличней. Армии расположите по границам Междумирья. Вы не должны вызывать подозрений жителей и моего негодованья. Используйте чары.
— Какой план, Генерал? — долетает до его уха.
— Вывести из строя Сердце Малвармы и Разум Халльфэйра, — старик ухмыляется, ударяя тростью об пол. — А затем — выполнить своё предназначение — вернуть власть Истинному Королю.
Его окутывает чёрно-золотистый дым. На ногах появляются тёмно-синие сапоги и бежевые брюки. Из-под пресно-фиолетовой жилетки выглядывала светло-голубая рубашка. Завершал образ бархатный камзол, расшитый сиреневыми нитями. Старческие руки превратились в молодые. А лицо… Теперь это был молодой юноша, один его глаз сверкал медовым отблеском, а другой светло-серым. Единственное, что осталось неизменным — шрам. На долгое время чарам он был, увы, не под силу.
Белые волосы спадали на плечи, а тонкие черты лица будто источали слабое свечение.
— С этой секунды я — герцог Тропы Ливней Четвёртой Тэрры, Таттиус Имбрем Орфей Цтир. Прошу любить и жаловать!
Его разноцветные глаза сверкают. Генерал бегло облизывает губы, пока раздвоенный язык превращается в обычный.
⸶ ⸙ ⸷
Халльфэйр, королевство Первой Тэрры, наши дни
Страх имеет привычку проявляться магнетической дрожью вокруг сердца. Её можно игнорировать специально, не замечать в силу других эмоций, а можно просто стоять, ловя каждую вибрацию вокруг мышечного органа и совершенно не знать, как эту дрожь победить.
Страх имеет страсть сжирать подавляющую часть эмоций медленно, методически играючи.
Эсфирь чувствовала его, ощущала, как кончики остроконечных ушей леденеют. Знала, что от этой дрожи не избавиться до конца испытаний, но не знала, чего боялась больше: довериться долбанному альву или позволить ему копаться в своей душе.
— Готова? — глубокий голос Себастьяна промелькнул где-то рядом с ухом.
Она почувствовала, как Баш быстро оценил её внешний вид, удивленно вскинув брови. Платье не украшало фигуру ведьмы, взамен его — элегантный комбинезон древесного цвета с золотой отделкой на груди облегал каждый изящный изгиб. Золото уходило вверх до плеч, где встречалось с воздушными рукавами с разрезами до локтя из фатина, который своей длиной ласкал траву.
— Эсфирь? — почти беззвучно произносит Баш.
Она не была готова. Она