Даже в годы советской власти, когда творчество великого князя Константина Константиновича – августейшего поэта К. Р. находилось под запретом по идеологическим причинам, выходили в свет нотные альбомы Чайковского с чудесными мелодиями романсов, созданных на стихи нашего героя. Лирика его оказалась настолько пленительной, трогающей сердце, что романсы на слова великого князя создавали и другие известные русские композиторы, в том числе С. Рахманинов и А. Глазунов.
…Итак, книга, выхода которой с нетерпением ожидал Константин Константинович, наконец издана. Стало ясно: в России в полный голос заявил о себе новый талантливый поэт-лирик. Сам же великий князь все больше утверждается в мысли, что его истинное призвание – литература: «Достижение возможного совершенствования на поприще родной словесности составляет заветнейшую цель моей жизни».
В его письменном столе хранится рукопись поэмы «Возрожденный Манфред», работу над которой он завершил еще в 1885 году. Вот как он пишет в предисловии об истории ее создания:
По прочтении поэмы Байрона «Манфред» в одном товарищеском кружке явилась мысль изобразить душевное состояние Манфреда в его загробной жизни, вот вследствие чего был написан предлагаемый драматический отрывок. Он начинается там, где окончена поэма Байрона.
Чем же заинтересовал молодого поэта герой Байрона? Одна из основных тем его лирики – вера. Нашла она новое, более полное выражение и в этом произведении. Центральной становится идея нравственного возрождения героя с помощью веры и любви. Воплощение столь сложного замысла дается с огромным трудом. Константин Константинович признается, что работа над поэмой потребовала «неимоверных усилий, то радостных мгновений, то минут отчаяния».
Однако труд, даже самый самоотверженный, которому отданы лучшие порывы души, бессонные ночи, муки творчества, не всегда бывает оценен по достоинству. Иван Гончаров, мнением которого великий князь очень дорожил, следовал реалистической традиции в литературе, и поэму «Возрожденный Манфред», выходящую за ее рамки, раскритиковал. В марте 1885 года он дал о ней весьма нелицеприятный отзыв:
Извините, если скажу, что этот этюд есть плод более ума, нежели сердца и фантазии, хотя в нем и звучит (отчасти) искренность и та наивность, какую видишь на лицах молящихся фигур Перуджини[4].
Впрочем, критику некоторых своих произведений, высказанную Гончаровым, великий князь воспринимал спокойно, с пониманием. Она вовсе не мешала дружить ему со знаменитым писателем, искренне любить его. Весной 1890 года он с горечью пишет: «Заезжал к Ивану Александровичу Гончарову. Очень он состарился и поговаривает о близости смерти».
Предчувствие не обмануло Гончарова. Жить ему оставалось полтора года.
Вторая поэма Константина Константиновича – «Севастиан-Мученик», была по достоинству оценена современниками, опубликована в дальнейшем во многих поэтических сборниках и хрестоматиях по литературе. В основе ее сюжета – история о Севастиане, начальнике придворной стражи при римском императоре Диоклетиане. Этот человек не побоялся открыто исповедовать христианскую веру. За это подвижничество ему была уготована мученическая смерть.
На этот раз И. Гончаров обнаружил в произведении «значительные успехи в технике против прежних произведений» и написал великому князю слова одобрения. А в следующем году эта поэма К. Р. вышла в свет отдельным изданием.
Теперь уже многие любящие и знающие русскую литературу люди следили за развитием набиравшего силу таланта молодого поэта. Одним из главных таких наблюдателей был А. Майков. Его радовали успехи К. Р., и, получив от него в подарок экземпляр книги с поэмой «Севастиан-Мученик», он отослал автору ответ в стихах:
Трудное дело – поэма. Для каждого нужно сюжетаГлавное – тон свой, язык свой найти, ни на миг не забывши,Кто говорит. Например, Себастиан. Кто о нем повествует?Старец ли, чтитель Житий и в чудесное верящий слово,Нашего ль общества автор, к своим обращающий слово?Можно и так взять: об нем говорит пусть его современник,Даже язычник, его не понявший вельможа.Это величье сквозит христианам в его недомолвках.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Мелочь все это, все больше касается формы – но формаЭто одежда бессмертного духа.
Многолетняя искренняя дружба двух поэтов была прервана смертью Майкова. 8 марта 1897 года великий князь записывает в дневнике: «Вот и еще большая для меня потеря – он был главным моим советником и учителем в деле поэзии».
Такие отзывы – восторженные – поэт получает от знаменитых писателей. А что же критики? Они тоже сказали свое слово. Высокую оценку поэме «Севастиан-Мученик» дал Е. Гаршин в статье «Три поэмы», опубликованной в 1889 году. Посвятив ее творчеству А. Майкова, А. Голенищева-Кутузова и К. Р., он поставил, таким образом, молодого поэта в один ряд с маститыми литераторами. Вот так – естественно, свободно, поэзия великого князя Константина Константиновича, августейшего поэта К. Р. входит в историю русской литературы и занимает в ней достойное место.
…Первенец Константина Константиновича и Елизаветы Маврикиевны делает первые шаги, а в молодой семье опять ждут пополнения. 3 июля 1887 года появляется на свет их второй сын – Гавриил. Когда раздался первый крик новорожденного, счастливый отец вновь был рядом с женой. В ознаменование радостного события в саду, возле Павловского дворца, посажен, как и год назад, молодой дубок. Второй по счету. Вот так – рядом, вместе, как эти деревья, и пойдут по жизни оба князя императорской крови – Иоанн и Гавриил, до того самого дня, пока большевики не арестуют и не казнят безвинно Иоанна Константиновича.
Второму своему сыну, как и первому, отец посвятил стихотворение – «В детской»:
Крошка, слезы твои так и льются ручьемИ прозрачным сверкают в глазах жемчугом.Верно, няня тебя в сад гулять не ведет?Погляди-ка в окно: видишь, дождик идет.Как и ты, словно плачет развесистый сад,Изумрудные капли на листьях дрожат.Полно, милый, не плачь и про горе забудь!Ты головку закинь: я и в шейку, и в грудьЗацелую тебя. Слезы в глазках твоихГолубых не успеют и высохнуть, в нихУж веселье блеснет; в пухлых щечках опятьБудут взор мой две мягкие ямки пленять;И зальешься ты хохотом звонким таким,Что и сам небосвод синим оком своимЗасияет тебе из-за сумрачных туч,И сквозь капли дождя брызнет солнышка луч.
В следующие несколько лет количество молодых дубков возле Павловского дворца заметно увеличилось. В 1890 году в великокняжеской семье родилась дочь, названная в честь мученицы Татианы. 11 января счастливый отец записывает в дневнике:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});