«Фенвей» на Массачусетс-авеню. Менеджером этого места был Джон О’Тул, и он устроил нам наш первый большой концерт за долгое время, когда хард-рок-группа
Cactus не смогла приехать из-за метели и мы их заменяли. Джон О’Тул связал нас с Фрэнком Конналли, который привез в Бостон
The Beatles, Хендрикса и
Led Zeppelin. Фрэнк был связан с большими шишками Бостона, и он просто эпически в нас верил – так же, как мы сами верили в себя. А именно, как бы маловероятно это ни казалось в то время, он считал, что мы станем величайшей рок-н-ролльной группой в мире. И как будущим суперзвездам он платил нам зарплату – по сотне в неделю каждому.
Фрэнк хотел, чтобы мы начали сначала. Сперва меня это немного бесило, потому что я и так провел последние пять лет во всех клубах Нью-Йорка и Лонг-Айленда. Но Фрэнк знал, что эту новую группу ждет успех, поэтому весь месяц устраивал нам концерты в новом клубе Массачусетса, чтобы мы оттачивали навыки и создавали шумиху.
Отец Фрэнк был блестящим промоутером и мечтателем – он нас понимал, – но у него не было необходимых связей, чтобы с нами заключили контракт на запись, поэтому он стал партнером двух парней из Нью-Йорка, Дэвида Кребса и Стива Лебера, которые разбирались в бизнесе звукозаписи. Они работали с New York Dolls, самой крутой и эпатажной группой того времени, так что мы были в восторге – ну, по крайней мере, сначала. Они устроили нам выступление на выставке самых крупных музыкальных компаний в Max’s Kansas City. Еще они помогли нам с парочкой неприятных случаев. Фрэнк умер от рака через несколько лет, и голос в моей голове твердил, что Фрэнк это предчувствовал… поэтому передал нас Леберу и Кребсу.
Наверное, благодаря потусторонним связам Отца Фрэнка мы периодически играли в вонючих забегаловках вроде Scarborough Fair, бостонского бара, где тебя могли пристрелить за не то слово не тому человеку. Однажды мы играли там в канун Нового года. Там было полно байкеров и местных головорезов. К нам подошла волосатая байкерская цыпочка и показала группе фак, вытянув руку. «Эй, – сказал я, – у тебя трусы торчат». Толпа в баре ахнула, и тогда я понял, что у нас пиздец какие проблемы. Она была подружкой президента «Трамперов», банды байкеров, которые были слишком отстойными, чтобы попасть в «Ангелов ада»… «банда менструального цикла», как я их называл. Другие ребята сказали нам, что я оскорбил честь девчонки вожака, и все «Трамперы» выстроились снаружи, чтобы затоптать нас до смерти. Признаю, что правда не умею держать язык за зубами. Не кто иной, как Чак Берри назвал нас «полными души… и полными грязи». Мне пришлось унижаться и извиняться перед девушкой, потом мы вызвали полицию и свалили оттуда к чертовой матери.
Мы начали ездить в туры по клубам и колледжам северо-востока в «Дельте 88», хорошенько приправленными наркотиками. Отчего шоссе становится каким-то странным. Тогда Aerosmith только появилась, 1971-й или 1972-й год, после концерта в каком-то богом забытом месте мы были на магистрали Нью-Джерси и нас остановили сраные копы. Они нашли в багажнике чью-то травку. Свою я засунул в штаны. У Брэда в правом кармане лежало под шестьдесят, у Тома – немного в чехле из-под пленки, а в моем гробике – в этой печально известной крошечной металлической коробочке – тоже было немного. Копы видели, как мы выбрасывали травку из окна машины.
Потом мы поехали в полицейский участок. Нас пристегнули наручниками к стойке у стены, которая была похожа на балетный станок. Моя травка все еще в штанах, и я пристегнут к Джо, но одна рука свободна. Когда копы пошли нас вписывать в протокол, один сказал:
– Смотри, это парни из Aerosmith.
– Правда? – послышалось эхо.
Мы уже были известны, но не настолько. Нас оставили в коридоре, и как только он опустел, я быстро вытащил травку и швырнул ее в противоположный угол. Потом началась Бюрократия. Нас зазывали по одному. «Имя? Встань там. Вес?» Когда меня фотографировали, я поднял взгляд и увидел, что моя травка улетела прямо к нему на стол. А тот коп ее даже не заметил!
И я подумал: вот это да! И такой:
– Эй, ребят, смотрите!
– Заткнись! – говорили мне они, психуя до чертиков.
Это моя группа. Бивис и Баттхед, наверное, сказали бы: «Хе-хе-хе, охуенно!», но моя группа ныла: «Заткнись! Ты нас подставишь!» Думаю, Джоуи уже навалил в штаны. Каким-то чудом… потерянными уликами… и с помощью наших менеджеров, Лебера и Кребса, которые наняли офигенных адвокатов, нам дали мелкое хулиганство и отпустили. Снова в дорогу!
Ранние туры были очень легкими. У нас были два Джо – водители лимузинов из Буффало, которые возили нас по Среднему Западу, – плюс фургон для багажа. Оба водителя были итальянцами и довольно глупыми, но один – намного тупее. Джо Тупица получил премию «Идиоскар» за то, что протащил в гримерку одну девушку в «Терре-Хот»; на ней был наряд морячки, белая плиссированная юбка и все такое, этакая большая, откормленная на кукурузе девушка.
Один из лучших моментов группы в начале карьеры – использование рекламного щита на Копли-сквер. Это придумал Рэймонд. На рекламном щите уже долгое время ничего не висело, поэтому мы договорились, чтобы туда повесили крылья Aerosmith. Уже после того как мы переделали дизайн этих самых крыльев. В первом варианте крылья были на букве «A», но они походили на летучую мышь, такие маленькие и короткие.
Наверное, благодаря потусторонним связам Отца Фрэнка мы периодически играли в вонючих забегаловках вроде Scarborough Fair, бостонского бара, где тебя могли пристрелить за не то слово не тому человеку.
Мы договорились с компанией, чтобы она разместила наш логотип, а когда кто-то захочет повесить там рекламу, пусть просто перекроют. Логотип висел там очень долго. Любой, кто приезжал или уезжал из Бостона, видел эти крылья еще до того, как узнавал, кто мы. Это было в 1972 или 1973 году. Прямо над «Музыкальным городом Новой Англии». Рядом с Фенвей-парком. Чтобы туда дойти, надо было пересечь маленький мост.
Какие времена. «Музыкальный город Новой Англии» был магазином с пластинками размером, наверное, с ванную комнату отельного номера. Крохотный такой магазин. Наверное, сейчас там какой-то местный продуктовый. Но тогда ты мог прийти туда и поискать нужные пластинки; на обороте была информация обо всех группах.
После 1325 на Ком-авеню мы сняли дом 39 на Кент-стрит в Бостоне с какими-то моряками. Тогда мы были нищебродами, которые нигде особо не жили, а просто сводили концы с концами. Мы делали первые записи в доме моего друга, Рики Смита, сейчас он