Мужчина неуверенно кивнул. А потом еще неувереннее спросил:
— А что если ее муж не умрет?
— Поможешь. И в море бросишь, замотав в парусину, все как полагается. Не будешь же ты по такой жаре труп за собой возить. Мага, способного сохранить тело, у тебя нет. Если кто-то и засомневается, что умер он сам, так никто же не докажет. Главное, даже своим головорезам не признавайся и ничего не поручай. Все сам. Понял?
Мужчина опять кивнул, а Маялина проснулась.
И тут же поняла, что это был тот сон. Тот, который показывает будущее. И разговора Роззи с сыном на самом деле пока не было. Но это ничего не меняло.
Маялина погладила Каяра по голове, выглянула в окно, с удивлением обнаружив, что находится на первом этаже. Впрочем, она совсем не помнила, как дошла до этой комнаты, и были ли там лестницы. Попыталась подумать, поняла, что опять ничего не может сделать и, наверное, села бы поплакать, если бы в дверь вежливо не постучали.
И Маялина даже поняла, кто пришел. Еще до того, как дверь открылась, в комнату буквально впорхнула Роззи, завела за руку своего красавца-сына и стала его представлять. Маялина в ответ что-то неразборчиво прошептала, стараясь не смотреть на них с испугом. Позволила поцеловать ручку. Потом собралась с мыслями и, пожаловавшись на усталость, заявила, что хочет отдохнуть. И ее, к счастью, оставили в покое.
А Маялина села в кресло, сжав кулачки так, что побелели костяшки. Опять попыталась собраться с мыслями, что-то придумать и быстро поняла, что сама не справится. Ничего не сможет сделать. Что надо искать помощь. Где-то. И что хуже все равно не будет.
С этими мыслями она подошла к окну, забралась на подоконник и прыгнула вниз. Все еще понятия не имея, что будет делать. Но понимая, что сделать что-то необходимо.
Сад у Роззи оказался большим-пребольшим. Так казалось Маялине, шарахавшейся от куста к дереву, от дерева к горшку из рыжей глины, в котором буйно цвели петунии, от горшка к очередному кусту. Искала Маялина калитку, которая непременно должна быть где-то в саду за домом, чтобы могли приходить слуги, не беспокоя хозяев и их гостей у основного входа. Калитка почему-то не находилась и Маялина начала паниковать, чувствуя себя глупой, жалкой и ни на что не способной.
— Где же она, где? Где?
Дойдя до конца всех тропинок, которые нашла, а возможно, пройдясь по некоторым дважды, а то и трижды и не найдя каких-то нехоженых, уставшая Маялина села под деревом на траву, сжала ладонями голову и попыталась подумать. Должна же быть еще какая-то возможность.
— Надо перелезть через забор, — наконец решила она и побрела к забору.
Под ним она стояла довольно долго, размышляя о том, как без лестницы туда можно забраться. Забор оказался высоким, гладким.
Но Маялина, наверное, рискнула бы попробовать. Ухватилась за немного выступавший камень, оперлась ногой об скол. И рухнула бы, наверняка. Она даже стала примеряться к тому камню, выискивая, за что цепляться после него, но тут услышала женские голоса. Веселые такие.
— Наверное, служанки, — поняла Маялина и, стараясь не шуметь, пошла в сторону голосов.
И там действительно оказались служанки. А еще — запропастившаяся калитка для прислуги.
Подождав, пока девушки выйдут, и посчитав после этого до ста, Маялина бросилась к калитке, моля всех богов, чтобы ее не запирали. И боги ее, наверное, услышали. У калитки был замок, старый, большой и ржавый, на него калитку запирали на ночь. А днем, видимо, нежелательных гостей не опасались. Или ленились. Или тот, кто должен был впустить возвращающихся служанок, куда-то ушел, оставив калитку открытой, решив, что никто лишний за время его отсутствия не появится.
Приоткрыв дверцу Маялина выглянула. Убедилась, что служанки куда-то ушли из узкого переулка, а других людей не пришло. Выскользнула за калитку и почти бегом поспешила в ту сторону, где было светлее, решив, что там улица шире и людей, у которых можно будет попросить помощи, больше. Правда, как и кого будет просить, Маялина по-прежнему не представляла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Улица действительно оказалась широкой. В нескольких шагах от переулка находился шляпный магазин с яркой вывеской. Мимо Маялины, заставив ее шарахнуться назад, промчалась открытая коляска, в корой сидели мужчина и женщина. Другая коляска стояла возле магазина. И никому не было дела до попавшей в беду девушки.
— Надо что-то делать, у кого-то попросить, — напомнила сама себе Маялина. Голос прозвучал неуверенно и жалко. Столь же неуверенно его обладательница вышла из переулка. Огляделась.
Троица громко смеющихся мужчин в не шибко чистой одежде явно не годилась для просьб. Да и к мужчине с тростью, выглядевшему гораздо приличнее, Маялина подойти бы не рискнула. Женщины ее тоже пугали, Роззи ведь вовсе не выглядела опасной. Наоборот, она казалась доброй и участливой, а на самом деле пошла приворотное зелье заказывать и велела сыну убить Каяра.
— Надо поспешить, — прошептала девушка.
А то вдруг Роззи, обнаружив ее бегство, решит убить Каяра прямо в доме? А потом скажет, что он ушел, несмотря на просьбы остаться и подождать жену. И со скалы в море сорвался. С белой.
Отчаянно еще раз оглядевшись, Маялина увидела, что из шляпного магазина выходят две женщины. Одна немолодая, одетая в темное, наверняка вдовье платье, с круглой коробкой в руках, перевязанной лентой, и с недовольным выражением на лице. Вторая молодая, светловолосая, очень красивая и умеющая держать себя так, что даже громко смеющиеся мужчины мгновенно умолкли и приосанились.
И молодую Маялина знала.
И представила, что она сейчас сядет в коляску, велит трогать и исчезнет.
Поэтому Маялина не думала. Она подхватила подол платья, бросилась вперед и закричала, наверное, на всю улицу:
— Фиалка! Фиалка, подождите!
Как она бежала, потом Маялина вспомнить не могла. Казалось, ноги едва касались земли. Добежать до коляски она успела раньше, чем две женщины в нее сели, схватилась за дверцу, словно опасалась, что они все-таки сядут и уедут, не став ее слушать, а потом попыталась поздороваться со всем возможным уважением, хотя слова путались в голове и не желали правильно складываться.
— Уточка? — удивленно спросила Сорра, присмотревшись к неожиданно выскочившей из переулка растрепанной женщине, и та в ответ взяла и разрыдалась, попутно пытаясь что-то рассказать.
— Луви, дай девушке успокоительной настойки, — велела Сорра, понимая, что даже глупая Уточка не станет без повода рыдать посреди улицы. — Я знаю, ты ее носишь в рукаве. Видишь, ей плохо.
Компаньонка и маг-телохранитель в одном лице тихонько фыркнула, но плоскую бутылочку достала и отдала Маялине, которая послушно из нее отпила, закашлялась, потому что настойку делали на огненных слезах, шмыгнула носом и опять попыталась что-то рассказать.
— Теперь садимся в коляску, потому что так мы привлекаем внимание, едем и ты нам все по порядку рассказываешь, — велела Сорра глупой Уточке и, показывая пример, первая села на скамью. И уже привычным движением погладила округлившийся живот, на который Уточка уставилась, зачарованно приоткрыв рот и, похоже, окончательно забыв, о чем хотела рассказать.
Луви пришлось глупышку подтолкнуть, усадить и сесть рядом. А потом практически насильно влить в рот еще глоток настойки. К счастью, это привело ее в чувство.
— Трогай! — велела Сорра кучеру, а потом обратилась к затихшей Уточке. — Так что у тебя случилось? Не думала, что увижу, как ты сама, без сопровождения, бегаешь по улице.
Маялина всхлипнула, заставила себя собраться с мыслями и стала по порядку рассказывать. О том, что родственники мужа, который был им столько времени не нужен, вдруг взяли и заинтересовались им и его женой. О том, что они в гости ехали, хотя должны были отправиться совсем в другое место, а так, как в гости ни ему, ни ей особо не хотелось, тянули время как могли. И о красивых белых скалах рассказала и о том, что захотела посмотреть на водопад. И о том, что одна из лестниц показалась знакомой, но узнала она ее только тогда, когда напало чудовище. И о том, что Каяр это чудовище победил, но ни для него, ни для его беспомощной жены эта победа не обратилась ни во что хорошее.