– Ты всерьез думаешь, что у Зофи был шанс уцелеть? – спросил Рунн.
– Да.
– Если Зофи пережила столкновение с Ланью и Лань об этом узнает, она примчится сюда, – сказал Хант.
– Возможно, Лань уже отправилась в наши края, – угрюмо произнес Тарион. – Жива Зофи или нет, но Эмиль и его возможности остаются лакомым кусочком. Или тем, что нужно уничтожить раз и навсегда. – Он запустил длинные пальцы в свои темно-рыжие волосы. – Знаю, ребята, что своим приходом я вам подложил мину. – Он поморщился неудачному выбору слов, помня о событиях весны. – Но я хочу найти мальчишку раньше других.
– И что ты будешь с ним делать? – спросила Брайс. – Передашь своей королеве?
– Учти, Длинноногая, под водой ему гораздо безопаснее. Даже астериям понадобится уйма времени, чтобы найти его и убить.
– Ага, твоя королева превратит его в живое оружие для своих целей. Хела с два я позволю тебе это сделать.
– Повторяю: я не знаю ее замыслов насчет Эмиля. Но она не причинит ему зла. А тебе я посоветую не путаться у нее под ногами.
Прежде чем Брайс успела выплеснуть яд своего ответа, в разговор снова включился Итан:
– Ты всерьез думаешь, что мальчишка направляется сюда? И что Лань идет за ним по следу?
– В Тридцать третьем ничего не слышали о прибытии Лани. – Хант поскреб подбородок. – И об Офионе в наших местах.
– И во Вспомогательных силах тоже не слышали, – подтвердил Рунн.
– Тогда я не знаю, почему сегодня в болотах мне попалась откушенная рука офионского бойца, – сказал Тарион. – Если только кто-то из тамошних собеков переплыл Хальдренское море, пообедал этим солдатом, а руку приволок на память.
– Я вообще не знаю, откуда начинать, – признался Хант.
– Доверьтесь моему чутью. Офион на пути сюда, если уже не здесь И потому мне нужно собрать как можно больше сведений и в самые кратчайшие сроки. Достаточно найти Эмиля, и мы найдем Зофи.
– И твоя королева получит отличного малолетнего солдата? – напряженно спросила Брайс.
Тарион умоляюще посмотрел на нее:
– Одно из двух: или Ренастов буду искать я, или Речная Королева поручит поиски кому-то другому, кто не отличается… независимым мышлением. Уж лучше я найду Эмиля.
– Почему мы вообще говорим о мятежниках в нашем городе? – взорвался Итан. – О том, что Даника тоже была мятежницей? Это слишком серьезное заявление, – со злобным рычанием добавил он.
– Между Зофи и Даникой велась переписка. Обе писали нарочито туманным языком. В письмах был намек на безопасное укрытие в Лунатионе. Место, «где усталые души обретают покой после их страданий». Сдается мне, что речь шла о Костяном Квартале, хотя вряд ли Даника была настолько легкомысленна, чтобы отправить Зофи туда. И я ничего не утверждаю. Я перечисляю факты.
Итан молча покачал головой. Хант снова заговорил:
– Тарион, это смертельно опасная игра, в которую я больше не хочу играть.
Брайс могла поклясться, что у него слегка дрожат руки. Слова Тариона подняли из глубин самые худшие воспоминания и страхи ангела. Когда-то он сам был мятежником. Это стоило ему двухсот лет рабства.
Да, день сегодня выдался длинный и на редкость странный. Брайс еще не успела рассказать Ханту о визите Кормака в Фэйский архив.
Но позволить, чтобы за мальчишкой охотилось столько разношерстного двуногого дерьма… Ни в коем случае.
– Завтра я могу спросить у Фьюри, знает ли она что-нибудь о знакомстве Даники с Зофи. Может, она подскажет, о каком месте шла речь в письмах.
– Позвони ей сейчас, – с необычайной серьезностью попросил Тарион.
– Сегодня среда, а по средам у них с Юниперой всегда романтические вечера.
Брайс говорила полуправду. Должно быть, Хант догадался: она это делала ради него, поскольку он нежно коснулся крылом ее плеча.
– Так прерви их романтический вечер, – потребовал Тарион.
– Ты не знаешь, кто такая Фьюри Акстар? – Брайс взмахнула рукой. – Я позвоню ей завтра утром. После вечеров с Юной она всегда бывает в более благодушном настроении.
Тарион посмотрел на нее с Хантом, затем на Рунна и Итана, молча следивших за ним. Сокрушенно вздохнув, русал полез во внутренний карман куртки и достал пачку сложенных пополам листов:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Это часть их переписки.
Он протянул пачку Брайс и снова пошел к двери. Возле Сиринкса Тарион присел на корточки и погладил химера по голове и толстой шее. Потом поправил ошейник. Благодарный Сиринкс облизал ему руку.
– Приятная зверюшка. – Тарион открыл входную дверь. – Не делайте никаких записей. Я завтра снова приду где-то после полудня.
– Влезать во все это – не лучшая затея, – сказал Хант, когда за русалом закрылась дверь.
– Согласен, – поддержал его Рунн.
Брайс еще крепче сжала пачку листов и повернулась к Итану:
– Осталось и тебе выразить свое согласие.
Итан насупился:
– Мне плевать на всю болтовню о связях Даники с Офионом, но есть мальчишка-беглец. Скорее всего, он не имеет никакого отношения к Офиону и нуждается в помощи.
– Спасибо. – Брайс стремительно повернулась к Ханту. – Видишь?
– Это забота Тариона. Брайс, держись подальше от его поисков, – предупредил ее Хант. – Даже не знаю, зачем ты полезла с расспросами.
– Я тоже не знаю, почему этого не сделал ты, – с вызовом парировала Брайс.
– Тебе действительно хочется найти мальчишку или узнать что-то новое о Данике?
– А если то и другое?
Хант медленно покачал головой.
– Брайс, прежде чем действовать, нужно всесторонне это обдумать, – сказал ей Рунн. – Возможно, сжечь распечатку переписки.
– Я уже приняла решение, – объявила Брайс. – Я буду искать Эмиля.
– И что ты с ним будешь делать? – тут же спросил Хант. – Если астерии его разыскивают, ты станешь укрывательницей мятежника.
Брайс было не погасить свет, окружавший ее.
– Эмилю всего тринадцать лет. Он не мятежник. Но мятежники хотят заполучить его в свои ряды.
– Брайс, я видел мальчишек его возраста, участвовавших в сражениях, – тихо сказал Хант.
Рунн кивнул, соглашаясь с ангелом:
– Офион не брезгует бойцами любого возраста.
– Но это же отвратительно, – поморщился Итан.
– Я и не говорил, что это прекрасно, – возразил волку Хант. – Только астериев не волнует, тринадцать ему лет или тридцать, настоящий он мятежник или нет. Ты окажешься у них на пути и поплатишься.
Брайс открыла рот и вдруг увидела, как на щеке Ханта дрогнула жилка, отчего шрам стал заметнее. Чувство вины, захлестнувшее ее, сражалось с гневом.
– Я подумаю об этом, – примирительно сказала она и пошла к себе в комнату.
Ей требовалась передышка, прежде чем что-то говорить и делать. Требовалось переварить сведения, полученные от Тариона. Тогда она не придала значения словам Бриггса о симпатиях Даники к борьбе мятежников, расценив это как желание любым способом ее позлить. Похоже, она ошибалась.
Она смывала косметику и расчесывала волосы, одновременно напрягая память. Из-за двери доносились мужские голоса. Брайс не обращала на них внимания. Она переоделась в пижаму. Живот заурчал от голода.
Мысли снова вернулись к Эмилю. Голодает ли он? Тринадцать лет. По сути, еще ребенок, а не подросток. Ребенок, лишившийся семьи и успевший настрадаться в одном из самых отвратительных лагерей. Он наверняка напуган. Травмирован психологически.
Брайс надеялась, что Зофи жива. Не потому, что мятежница располагала какими-то сведениями и обладала уникальными силами. Тогда у Эмиля будет хоть кто-то близкий. Осколок семьи. Сестра, любящая его просто как брата, а не за его необыкновенные силы, ставшие причиной уничтожения их далеких предков.
Брайс хмуро посмотрелась в зеркало. Потом перевела взгляд на мятую пачку листов, переданных Тарионом. Переписка между Зофи и Даникой и несколько писем, написанных ею Эмилю, и его ответов.
В первом случае все было так, как и говорил Тарион. Одни туманные намеки и иносказания.
Но письма Зофи и Эмиля…
«Мне понадобилось уйти, и я не досмотрела твою игру до конца, – писала Зофи брату более трех лет назад. – Но мама сказала, что вы выиграли. Поздравляю! Ты действовал потрясающе!»