Глава 14. Восточная сказка
Время порой начинает двигаться неумолимо быстро, я зазвелась, забегалась и залюбила, что не заметила очередного окончания недели. Да и она показалась мне целым годом, хотя пролетела за несколько минут. Биохимик ведь утешал меня месяцев шесть назад не меньше, да? Эту неделю он провел вполне мирно, переключив внимание на Беллу, которая никак не могла определиться. Ей, безусловно, нравилось его внимание, и в то же время от него у нее начинала болеть голова, все-таки он не о карамельках рассуждал на лекциях. С Золотком мои отношения ничуть не продвигались, да и некогда было. Мы с трудом успевали перекидываться отрывочными фразами. Вокруг сновали студенты, а это — лишние уши.
Правда, одни такие уши все-таки прилипли. А, может, это были и не уши, а, скажем, глаза. В общем, просто опишу ситуацию. Я сидела вечером дома, устроившись на постели с ноутбуком, кушала печенки и запивала их соком. Мы мирно переписывались с Беллой о моих навязчивых идеях и эротических фантазиях относительно Золотка. Я ужасно хотела рассказать ей о своей дружбе с доцентом, но прекрасно понимала: я никогда этого не сделаю. Я обещала моему любимому анатому с обворожительной улыбкой и лукавыми глазами мальчишки молчать обо всем, что между нами происходит на самом деле. А вот наработки своего больного воображения я Беллке сбросила, она от них пришла в неописуемый восторг. А вот потом Белла написала мне такую штуку:
«Кстати, твое желание стало достоянием общественности!»
«Люди вечно о чем-то говорят» — отозвалась я, мне было в принципе все равно, что думают люди о моем чувстве к Золотухину. Пусть хоть от унитаза от омерзения не отходят или наоборот, плачут от умиления.
«Не давай им быть поводом для сплетен. Ты итак дочка политика! Особенно этой крысе!»
Вот тут я реально не поняла, о чем идет речь. Беллка переоценивала мой уровень интеллекта, я попросила уточнение.
«Ну, они просто это обсуждают между собой. Красавкина в основном»
Я цокнула языком, по спине пробежал отголосок холода — предвестник страха, я щёлкнула суставами пальцев, меня накрыла злость. Ей вообще, какое дело? Пусть сидит себе целомудренная девочка и никуда не лезет, рано еще, а то вдруг ошибется где-нибудь.
«Бл*! Она-то откуда знает!? Что говорят?» — Я ведь не кричала на весь универ, правда? Это ее прерогатива сообщать всему вузу свой интимный статус. Я стучала ногтями по столу, пытаясь не беспокоиться, но у меня не получалось.
«Я без понятия, ну так полагаю, заметили, какие ты на него взгляды кидаешь, ну я не подслушивала, просто услышала пару слов насчет того, что ты на него влюбленным взглядом смотришь и т. д.»
Я попыталась что-нибудь уточнить, но Белла больше ничего не знала. Она постаралась меня успокоить, словно чувствовала через простор интернета мое состояние. Белла писала, что Красавкина любит всех обсуждать.
«По-моему ей просто не хватает мозгов на что-то большее, чем сплетни. Ты не слышала, как она на английском сказала, что у нас в группе только человек пять нормальных? Я тогда поклялась разбиться в лепешку, а обойти ее… Пусть не завидует) и думает, что хочет)) если у тебя шепчутся за спиной, значит, боятся сказать в лицо) это уже победа)) ей-то мои чувства что дают?)»
«Пищу для обсуждений»
Тут я уже захохотала. Закравшееся волнение почему-то начало отступать. И что будет? Она подойдет к нему и скажет, как и в каких позах я его хочу? Да он все это и без нее знает. Пусть смотрит на мой энерджайзер и хлопает глазками, она от него ни капли энергии не получит. Беллка удивилась моему спокойствию:
«А что?) Переживать что ли?) Она же из-за меня не переживает)) так что пусть наша маленькая девочка играется в айфончик и не лезет во взрослые дела студенток и дедушек))»
«Студенток и дедушек, аъхахахахаха, хахахахаах)»
А дальше началась обычная тема о том, не смущает ли меня его возраст. Да что меня должно смущать?
Этот разговор продолжился на следующий день в холле академии. Мы втроем: я, Полинка и Белла устроились на стульях под фотографиями профессоров академии. В этот момент я и желала и радовалась отсутствию Золотухина на этом параде профессуры. Так бы я оттуда не отходила. Белла хоть и хотела добиться чего-то от биохимика, старалась держать себя в руках, не зная, как потом будет смотреть ему в глаза.
— Блин, Агат, а если там правда уже ничего не работает!
— Не волнуйся за него! Вспомни нашего дедочка с двадцатилетней женой? Она же не жалуется.
— Ну и что! — Пожала плечами Белла.
— Можно ведь не только спать. Можно дружить. — Спокойно сказала я, вспоминая наш статус «дружба без намека на продолжение со стороны дяди Мишы».
— Ага, да ты и дня в непосредственной близости от него в дружбе не протянешь! — Усмехнулась рыжая бестия, провожая взглядом спину быстро шагающего Разумова. Видимо, почувствовав ее взгляд, он повернул голову и улыбнулся нашей компании. Белла прикрыла губы учебником и проводила препода горящими глазами.
— Почему это? — Спросила я, когда помеха итак слабому на отвлекаемость мозгу Беллы покинула холл.
— Ну, во-первых, твое самолюбие не выдержит дружбы! — Белла сделала акцент на последнем слове. — Ты ведь хочешь дружить горизонтально. — За эту фразу она получила от меня по макушке, но только ухмыльнулась. — Во-вторых, даже этого тебя не предлагают.
Вот в этот момент мне захотелось спалить все, чтобы Белла не смела надо мной издеваться. Я сделала вдох и промолчала. Мысли кишели в голове, наталкивались друг на друга и начинали свои бои. Я просто согласилась с подругой и ушла в раздумья. В самом деле, неужели я не привлекаю его как женщина? Большинство привлекаю, а его нет! Или проблема действительно в нем, и Белла права. Надо будет разобраться… Вскоре моя дорогая подруга уже мяла свои пряди, стоя рядом с Разумовым, который ей на каблуках был примерно по шею. А что, глаза на самое нужное направлены.
На следующий день я забежала на кафедру анатомии — мы вновь радовались субботней поездке на другой конец города, кто искренне, как я, а большинство не очень. Дядя Миша уже не удивился моему залету в его кабинет и парковке на его диване.
— Как гистология?
— Адекватно. Не спрашивали. Готовишься к паре?
— Халат помялся…
Бытовые темы стали легкими и привычными. Мы говорили о парах, литературе и фильмах, обо всей классике, Золотко жаловался на современные порядки и говорил, что мы по интеллекту и желанию учиться очень уступаем предшествующим годам. Мы, мол, заняты другими вещами.