Зарождение образа ваджры прослежено в позднейших захоронениях Мариупольского могильника. Здесь при останках одного из мужчин найдена булава, рукоять которой располагалась на тазовых костях и к тому же рядом с фигуркой быка. Подобные булавы в таком же положении найдены еще при двух погребенных. Их навершия изготовлены из полированного камня и в двух случаях имели крестообразную, а в одном Ф-образную форму. Последняя напоминает зародыш или же скорченных в могилах покойников. А крестообразная форма перекликается с символикой огня и солнца, а также с образом "четырех потоков", выпущенных Индрой при помощи ваджры из Валы.
Существенно, что ваджра означала не гибель, а возрождение, не убийство живого, а освобождение его от злых сил. Подобное значение топоров, мечей и кинжалов прослеживается по крайней мере до конца скифского времени. Поэтому, ужасаясь "кровожадности" предков, необходимо помнить о качественно ином восприятии жизни и смерти, войны и мира — прямо противоположном тому, который исповедовали "нордические потомки арийцев".
В образе змиевидного демона Вритры ("врата", "преграда") исследователи усматривают речной порог, поток вокруг скалы или сковавший реку лед. Таким объяснениям вполне соответствуют порожистые участки Южного Буга, Днепра, но особенно — Каменная Могила, стоявшая в затоплявшейся пойме Молочной. Действительно, на некоторых ее плитах есть изображение змей, окруженного ими героя, а также целого и расчлененного затем на части дракона... Но этот же образ, как мы уже знаем, отражен и в змиевидном страже Валы, представленном в причерноморских курганах возле Усатова, Старогорожена, Чаплинки и Николаевки. Содержание Валы индоиранцсв нам уже тоже известно: годовой цикл мироздания и все его блага.
Из этих благ мифы "Ригведы" выделяют особенно два: Агни и Сому — священный огонь и напиток бессмертия, тепло и влагу. Ясно, что это главные условия жизни; ясно, что скрывающий их Вритра должен быть устранен. Вот это как раз и совершает "Индра-благодстель" с помощью "еще большего благодетеля" Вишну, как сказано о них в одном из гимнов "Ригведы".
На первый взгляд подвиг Индры несложен. И, опустив мифологические подробности, получим, что:
Разъяренный, как бык, он выбрал себе Сому.
На (празднике) трикадрука он напился выжатого (сомы).
Щедрый схватил метательный снаряд — дубину.
Он убил его, перворожденного из драконов...
Ты завоевал коров, ты завоевал Сому, о герой!
Ты выпустил для бега семь потоков.
Все было бы просто, но Индра еще и "перехитрил хитрости хитрецов", родственников и доброжелателей Вритры. А ведь их козни начались, еще когда Индра находился в утробе матери Адити — "бесконечного", "вечного".
Анализируя эту подоплеку, рассыпанную намеками во многих гимнах "Ригведы", Ф. Б. Я. Кейпер получил неожиданно весомый результат. То, что раньше представлялось исследователям сумасбродствами "воина, идеального ария", обрело вдруг философскую глубину. Открылась драма деяния, которое невозможно, но которое надо совершить! Индра вдруг воистину "стал образцом для всего, кто сотрясает несотрясаемое".
Индра поражает не только змиевидных, потусторонних демонов и в их числе Вритру, но и мать его Дану — "поток". А она вместе с Дити ("конечное", "преходящее" — антипод Адити) была родоначальницей асуров, древнейших божеств. Эти боги связаны с изначальным хаосом, с потусторонним миром, с загробным царством, они владеют недрами, землей и даже воздушным пространством; имя асуров означает "силы жизни"... Вот на кого посягнул Индра!
Но жизненные силы к концу года иссякают, и миру грозит возвращение к изначальному хаосу. Возродить, вернуть ускользающую жизнь и открыть путь Новому году! И Адити — праматерь дэвов, "сияющих" богов небосвода — рождает для этого подвига Индру. Он — обновитель Вселенной. В этом его подвиг и его трагедия. Ибо боги небесного миропорядка не могут царить на земле, и он здесь только пришелец... В Индии посвященные Индре столбы стоят не больше недели, потом их свергают, подобно известному другим индоевропейским народам новогоднему деревцу. Дальнейшая судьба Индры туманна:
Кого увидел ты как мстителя за дракона, о Индра,
Что в сердце у тебя, убийцы, возник страх,
Когда несясь через девяносто девять потоков,
Ты пересекал пространства, как испуганный орел?
Похоже, что он вознесся к Солнцу на золотой колеснице. И там, среди дэвов, отвоевал себе надлежащее место в лоне праматери Адити, олицетворяющей годовые циклы Вселенной. До следующего Нового года...
Вишну, соратник Индры, хоть и вырос до самого Солнца, остался на подчиненной асурам Земле. Не ясно, как он мирится с ними, как вновь превращается в карлика или зародыш, но спустя 8 месяцев после убийства Вритры и разверзания охраняемой им Валы "Достигающий во все стороны" возвращается в потусторонний, свой мир и засыпает на влажных кольцах доброго Шешы. До Нового года...
А миры опять начинают стареть. До возрождения Индры, который, как показали курганы в окрестностях Старогорожена и Высокой Могилы, олицетворял некоторых из погребаемых (накануне Нового года?).
Этот аспект образа Индры непосредственно связан с идеей "космических странствий" и представляет собой одну из их разновидностей. Поэтому он будет рассмотрен отдельно.
ОБИТЕЛЬ ЯМЫ
Помимо смутных воспоминаний о размещенных на островах и лугах обиталищах мертвых, в "Ригведе" господствует мотив подземелий, скрытых в неких холмах. По их "великим отлогим склонам" удалился первый покойник Яма, став владыкой загробного царства и "собирателем людей".
Все это находит соответствие в курганах с их обязательной центральной могилой и многократными подзахоронениями.
Происхождение загробного царства Ямы связано с представлениями о Вале, который, как было сказано, представлялся то оградой (кромлехом?), то каменным ларцом (что соответствует плиточным гробницам кемиобинской и последующих культур), то пещерой (подобием катакомб). Он считался "сокровищницей, имеющей основанием скалу, полной скота, коней (и) благ", что может быть сопоставлено с магическими росписями гробниц, "Грота быка" и других навесов и ниш Каменной Могилы. Сюда же можно отнести могилы, дно которых нередко посыпали мелом, песком, галькой и другими "камнями".
Вала вмещал также подземные воды, которые боги днем собирали в бадью, а ночью поднимали на небо и изливали оттуда в виде дождя и росы. Когда же воинственный Индра расколол Валу, то воды потекли из него по земле на четыре (или семь) стороны. Этот мифологический мотив очень напоминает конфигурацию кургана-лягушки из-под Усатова (рис.5), а также VIII слоя над "космическим странником" из Высокой Могилы (рис.28) и близкие ей VI—VIII слои кургана № 2 у Большой Белозерки. Последние три памятника соответствуют, кроме того, версии об освобождении Индрой "рыжих коров" — лучей новогоднего Солнца. В Могиле это лучеобразные дороги (проторенные, возможно, стадами коров), а в Белозерском кургане — многочисленные кости коров, разбросанные вокруг воронки с золой и илом.
Владыкой Валы выступает не Яма, а его дядя Варуна — божество более древнее и высокочтимое. Однако характеристики и функции этих образов в чем-то сходны. Важно, что оба они связывались с годовым и другими циклами Вселенной.
Устройство загробного царства напоминает жилище, искаженно копирующее земное.
Виды жилища различны. Это и дом, и укрепленная "тысячью столбами" яма (очевидно, подобие могилы со срубом), и подземелье, в котором "сперва было растянуто дно, потом сделано отверстие" (катакомба?). Обязательным элементом является опорный столб, символизирующий "древо жизни" или ось мироздания. В одном месте "Ригведы" эта опора названа "деревом с прекрасными листьями". Перекрытия обители Ямы различны. Крона дерева соответствует древесно-травяным или камышовым перекрытиям срубов и ям; каменное небо — плиточным перекрытиям ям и гробниц; лоно земли или край одежд, которыми мать-земля укрывает своего почившего сына, — сводам вырытых в грунте катакомб.
Сползай в эту мать-землю!
Необъятную, дружелюбную землю!
Отроковица, нежная, как шерсть, для того, кто дает вознаграждение,
Да защитит она тебя от небытия!
Обитатели царства Ямы — это, прежде всего, боги, с которыми пирует владыка на соломе-брасмане под деревом с прекрасными листьями, а также предки — "отцы", поддерживающие ось мироздания.
Проводниками царства мертвых выступают две собаки и Пушан. Собаки были спутниками Ямы и сопровождали покойников в его владения. Козлоподобный Пушан, напротив, вполне самостоятельно выводил их наружу. Он покровительствовал возрождению жизни. Менее связаны с загробным миром змей Шеша, собака Са-рама и птица Супарна, очень древние и ко временам сложения "Ригведы" полузабытые.