Сердце писателя полнилось болью за Россию, за ее народ, который был опутан цепями крепостничества. О том, как рождается чувство родства с народом, Станюкович рассказал в удивительно светлой, прекрасной повести для юношества «Вокруг света на „Коршуне“» (1895–1896). Девятнадцатилетний герой книги Володя Ашанин посещает дальние страны, проходит через штормы и опасности, не раз бывает на грани жизни и смерти. На морских дорогах к нему приходит чувство гуманности, уважения к людям. Благодаря близкому общению с матросами, например, Михаилом Бастрюковым, «Ашанин оценил их, полюбил, и эту любовь к народу сохранил на всю жизнь, сделав ее руководящим началом всей своей деятельности[160]». Никогда еще в русской маринистике эта близость к народу, к простому моряку не была поставлена так высоко. Так мог сказать о любви к народу только писатель, который становился, подобно некрасовскому Грише Добросклонову, на позиции народного заступника. Любовь к русскому народу — «руководящее начало» всей деятельности таких писателей, как Станюкович.
Как и сам писатель, его герой Володя Ашанин побывал на Дальнем Востоке, и у «пустых, тогда еще совсем не заселенных гаваней и рейдов», и у берегов Сахалина испытывал силу и неистовость океана, который совершенно несправедливо «окрестили… кличкой „Тихого“». И у него проснулась морская душа, он почувствовал подлинную поэзию моря и красоту земли, красоту Родины. Это не отвлеченная страна, полная экзотики, а страна, где нет «ослепительного жгучего южного солнца, ни высокого бирюзового неба, но где все — и хмурая природа, и люди, и даже чернота покосившихся изб с их убожеством — кровное, близкое, неразрывно связывающее с раннего детства с родиной, языком, привычками, воспитанием, и где, кроме того, живут особенно милые и любимые люди». «Самое это душевное дело на земле — трудиться», — скажет Михаил Бастрюков, один из героев повести. Несомненно, в этих размышлениях, в судьбе Володи Ашанина — черты автобиографии самого писателя. Его путевые размышления преобразовались в книгу. Но это уже не просто очерки-путешествия, это художественная повесть с центральным героем. Повесть, выросшая на очерковой основе, — писатель не случайно назвал книгу «очерками морского быта», «сценами из морской жизни». Жанр повести открывал новые возможности для раскрытия духовного мира героя.
Характерно, что в структуре повести сохраняется та документальная основа, которая идет от очерков. Так, в книгу «Из кругосветного плавания» входили очерки «От Бреста до Мадеры», «Жизнь в тропиках», «В китайских портах», «В Кохинхине» и др. В книге «Вокруг света на „Коршуне“» мы находим главы «Мадера и острова Зеленого Мыса», «В тропиках», «В Индийском океане», «В Кохинхине» и др. Станюкович щедро пользуется своими очерками, но, однако, не забывает, что он пишет не путевые очерки, а повесть о становлении молодого моряка. Автор опирается не просто на документы, на свои дневники, записки прошлых лет. Он создал, по существу, первую реалистическую повесть о становлении русского моряка. Итак, жанр повести… Заметим, что в русской литературе к этому времени были не только романтические повести А.Бестужева-Марлинского, но и приключенческий роман Н. Некрасова и А. Панаевой «Три страны света» (1848–1849). Документальные источники заняли заметное место в структуре глав, посвященных путешествиям Каютина. Как известно, эти главы писал Некрасов. «Ему, — вспоминала Панаева, — пришлось прочитать массу разных путешествий и книг»[161]. В описании этих путешествий Некрасов широко использовал книги Крашенинникова «Описание земли Камчатки», Давыдова «Двукратное путешествие в Америку» и др. Иными словами, даже в приключенческой книге Некрасов опирался на свидетельства землепроходцев. Документальное начало входило и в повесть сибирского писателя И.Калашникова «Изгнанники» (1834), где был нарисован образ морехода Шалаурова, одного из героев освоения Севера. Документальное начало в повести Станюковича приобретало иной характер: упор в ней во многом переносился на внутреннее состояние героя.
Есть и еще одна точка пересечения произведений Станюковича и Некрасова. Это наличие мысли народной в обоих произведениях. После долгих скитаний герой романа Каютин приходит к нравственному выводу: соприкосновение с народом, сближение с ним спасительно для души, оно обогащает человека, укрепляет духовные силы. В дневнике Каютина есть такая запись: «В моих странствиях, несчастиях и трудах одна была у меня отрада, без которой, может быть, я не вынес бы своей тяжелой роли. Не знал я русского крестьянина[162]... Но необходимость свела меня с ним, скука и общая доля сблизила; познакомился и породнился я с русским крестьянином…среди моря, где равно каждому не раз грозила смерть, в снежных степях, где отогревали мы друг друга рукопашной борьбой, а подчас и дыханием, в сырой и тесной избе, где, голодные и холодные, жались мы друг к другу, шестьдесят дней не видя солнца божьего[163]…»
Герой Станюковича породнился с русским крестьянином «среди моря», где «равно каждому не раз грозила смерть». В повести «Вокруг света на „Коршуне“» выведен замечательный образ простого моряка, вчерашнего крестьянина Бастрюкова. Сближаясь с ним, герой повести Володя Ашанин впервые испытал силу породненности с судьбой народной: «И с таким народом, с таким добрым, всепрощающим народом да еще быть жестоким!» И он тут же поклялся всегда беречь и любить матроса… Эта мысль о любви к народу, как «руководящем начале» всей деятельности Ашанина, несомненно, и некрасовская мысль. И не то чтобы Станюкович «перепевал» Некрасова, просто он следовал духу великой русской литературы от Радищева до Пушкина, и от Гоголя до Тургенева и Толстого…
Психологически убедительный показ переживаний юного героя Володи Ашанина, раскрытие «интересных типов моряков» обусловили задачу повести. В русской литературе повесть эта о восемнадцатилетнем мореходе занимает особое, на наш взгляд, явно недооцененное место.
Писатель широко использовал очерки как фактическую основу не только в повести «Вокруг света на „Коршуне“», но и во многих морских рассказах. Отголоски шума Тихого океана есть во многих повестях. То же самое и в отношении писем юного Станюковича из кругосветного плавания. Ничто не прошло бесследно для него как художника. Сотни деталей, эпизодов, штрихов характера были увидены в плавании, в жизни на дальневосточном берегу, за границей. И сначала было отображено в очерках, затем своеобразно вошло в рассказы, повести. И самое главное, что за всеми достопримечательностями он, в отличие от многих писателей-путешественников, в том числе в отличие от Гончарова, необыкновенно зорко всмотрелся в облик главного героя этих путешествий — русского моряка, и открыл нам его душу. И не просто всмотрелся в лицо этого героя, но на окружающий его мир сумел посмотреть глазами этого народного героя. Сумел оценить и полюбить его, дать ему в своих произведениях «право голоса» — многие рассказы у Станюковича имеют монологический характер, причем монологи эти глубоко реалистичны. Несомненно качественное обновление морской прозы у Станюковича, углубление героического и вместе с тем драматического начала, связанного с показом народной жизни. Но заметим, что это отличие отнюдь не означает, что «героические черты характера русских моряков» остались в силу позиции, занятой Гончаровым, «за пределами его повествования». Так утверждается в интересной книге В.П. Вильчинского. Тут исследователь явно не прав, хотя нельзя с ним не согласиться, что автор «Фрегата» недостаточно внимания уделил русским морякам[164]. Станюкович шел дальше.
Станюкович, по его признанию, подчас «списывал с натуры», переносил виденное на бумагу пером очеркиста. Но и в разных произведениях, преобразованных фантазией художника, эта реальность не теряла своего лица, своей конкретности, своей живости, своей силы.
«Морская тематика дала возможность писателю запечатлеть героические черты русского национального характера и тем самым участвовать в решении одной из важнейших задач искусства», — пишет Вильчинский[165]. И это так. Если Гончаров во «Фрегате „Паллада“» указал на то, что подлинный героизм как бы растворен в толщах народных масс («Имя этим героям — легион»), то Станюкович в своих морских рассказах высветил лицо этого героя, нарисовал его индивидуальный портрет, раскрыл человеческую сущность, личностные качества.
Плавание русских моряков на Дальний Восток, освоение дальневосточных окраин было прогрессивным, гражданственным. И не случайно пафос одобрения героического в действиях русских моряков осветил многие страницы замечательных «дальневосточных» произведений писателей-реалистов — Гончарова и Станюковича.