Читать интересную книгу Теряя сына. Испорченное детство - Сюзанна Камата

Следующие пассажиры – японская семья – проходят вообще без всяких проблем.

Я снимаю с Кея ранец и кладу его на ленту конвейера. Затем – свою сумочку. Смотрю на монитор, вижу там свою книгу, запасную футболку, пакетик сушеных манго – все черно-белое. Проходим сквозь металлодетектор. Я протягиваю руку к сумочке.

– Пройдите, пожалуйста, сюда. – Охранник показывает на стоящий чуть поодаль стол. Они просто дополнительно проверяют всех иностранцев, думаю я. Мимо проходит сильно накрашенная японка. Я вздыхаю. Да, хорошо все-таки будет уехать из этой страны.

– Может, пойдем потом и купим сока? – спрашиваю я Кея, стараясь не обращать внимания на то, как этот тип роется в моих тампонах.

Он кивает.

– Смотри, там самолет с покемонами! – Он показывает пальцем в окно. – Мы на нем полетим?

– Может быть, в следующий раз. Если тебе на самом деле хочется.

Он смотрит на меня и улыбается. Мое обещание – почти наверняка вранье, но за такую улыбку я постараюсь его выполнить. Постараюсь.

И тут охранник высыпает на стол все из ранца Кея. За время нашего путешествия на пароме мне как-то не довелось в него заглянуть, поэтому мне любопытно, что же он таскает с собой. Комикс, запасные трусы и носки, пачка разных картонных карточек. Матерчатый амулет – такие продают в храмах; считается, что они защищают во время путешествия и помогают при сдаче экзаменов. Охранник берет его и переворачивает на ладони. Что-то выпадает. Он подносит амулет к носу, затем резко открывает его. На ладонь высыпаются сухие листья. Сначала я думаю, что это чай, но потом понимаю, что это совсем не чай. В животе словно взрывается пузырь с ледяной водой.

Охранник смотрит на меня. Его взгляд не предвещает ничего хорошего.

– Ваши паспорта, пожалуйста. – И он что-то говорит в рацию.

Я вцепляюсь в руку Кея.

Ладонь начинает потеть. И лоб, и спина, и подмышки. Мимо один за другим проходят японские туристы – вперед, к Гавайям, к Сиднею, к Гуаму. А мы стоим на одном месте – кажется, что уже несколько часов, но часы показывают, что всего пять минут.

На шестой минуте Кей говорит:

– Смотри. Полицейский.

И не один, а несколько. Приближаются неотвратимо, как ураган. Люди шарахаются от них в разные стороны, словно действительно от урагана. В Америке был бы слышен шум тихо переговаривающейся толпы. Здесь же – внезапная и полная тишина.

– Ямасиро Джил-сан? – спрашивает самый молодой из них. – Мы хотим задать вам несколько вопросов. – У него безукоризненный английский. Наверно, учился за границей.

Он не удостаивает меня ответом. Я вдруг вижу, что один из полицейских в юбке. Женщина-полицейский протягивает руки к Кею, и я, зная, что у меня большие проблемы, подталкиваю его к ней.

– Мамочка! – Он хватает меня за рукав. Глаза у него большие от страха.

– Все будет хорошо, малыш, – шепчу я. – Они просто хотят немного поговорить. Я очень скоро вернусь. – Я вру и знаю, что вру. Пытаюсь улыбнуться Кею, но на глаза наворачиваются слезы. А потом мне становится все равно, кто что думает. Я падаю на колени и прижимаю его к себе. Он обнимает меня за шею. Он дрожит и влажно дышит мне в ухо. Он плачет.

– Ямасиро-сан. – Кто-то трогает меня за плечо.

Прикосновение мягкое, но я представляю, как те же руки будут растаскивать нас в стороны. Этого я не смогу вынести. Я отпускаю сына.

– Кей, я люблю тебя, – говорю я, глядя прямо ему в глаза. – Не забывай об этом.

– Я тоже тебя люблю, мамочка.

Я снова потеряла своего сына.

Они отвели меня сначала в туалет, где мне велели пописать в стаканчик, а затем в комнату, где стоял только стол с двумя складными стульями. И вот я сижу на одном из этих стульев, обхватив голову руками. Что они сделают с моим сыном? Увидели ли они, что на его ранце написан номер телефона и адрес в Токусиме? Позвонили ли они его отцу или вокруг него так и будут находиться одни незнакомые люди?

Свет слишком яркий. Из угла за мной пристально следит маленькая камера. Входит полицейский и садится напротив меня.

– Вы пытались пронести на борт марихуану, – говорит он.

– Нет-нет! – говорю я. – Я не курю марихуану. И никогда не курила.

Пытаюсь вспомнить тот случай с Полом Маккартни. На въезде в Японию при нем было пятьсот граммов марихуаны. Он сказал полицейским, что все полкило – только для его личного пользования. В общем-то, он немного просидел, но его выслали из Японии и больше туда не пускали. Фанаты музыканта были возмущены этим арестом. Официальные лица заявили, что, поскольку он не знал японских законов, касающихся легких наркотиков, они приняли решение его отпустить.

– Мне очень жаль, – говорю я. – Я не пыталась провезти наркотик. Я не знала, что в вещах моего сына есть марихуана. Я не собирала его ранец. Скорее всего, наркотик кто-то подбросил. Мне следовало быть более внимательной. Мне очень, очень жаль.

– Кто собирал его ранец?

Я могла бы назвать имя, но это было бы подло. Майя всего лишь испорченный ребенок. В сущности, она хорошая девушка. Я не хочу рушить ее жизнь – после такого ее трудно исправить.

– Его бабушка. Сецуко Ямасиро. – Да какого черта. Не посадят же они ее в тюрьму. – Мы прибыли сюда на пароме. Мне кажется, в какой-то момент сын оставил ранец без присмотра. Ему захотелось в туалет. Возможно, именно тогда кто-то подбросил ему наркотик. Я не знаю. Это не я. Пожалуйста, поверьте!

Мне кто-то говорил, что в Японии представители власти более лояльно относятся к тем, кто всячески показывает свое раскаяние. От легкого унижения еще никто не умирал.

– Мне очень, очень жаль, что так получилось. Я должна был проверить все вещи. Я в ужасе оттого, что у моего сына оказалось нелегальное вещество. Я люблю его больше всего на свете. Пожалуйста, простите меня. – Смотрю в пол, глотаю слезы.

Он вздыхает.

– Боюсь, я ничего не могу сделать. Нам придется вас задержать.

В сопровождении двух сотрудников полиции я выхожу из здания аэропорта и иду к припаркованной перед входом полицейской машине. Час спустя я уже сижу в грязной темной камере вместе с двумя девочками-проститутками. Гляжу в стену. На ней пятно. Девушки перешептываются, они говорят обо мне. Я так вымотана, что мне все равно.

Перед глазами проплывают образы: Майя засовывает амулет в ранец Кея; Филипп ждет меня в аэропорту в Джакарте; гангстер угрожает мне в «Ча-ча-клубе»; Майя едет в машине с Юсукэ; лицо моего сына, каким я его видела в последний раз. Когда мне разрешат позвонить? Сможет Готонда-сан помочь мне на этот раз?

Перед тем как запихнуть меня в камеру, мне выдали футон. Он совсем тонкий, свалявшийся. Не бодрствую, но и спать не могу. Всю ночь напролет думаю о Кее. Утром охранник приносит завтрак – суп вакамэ . Угрюмо хлебаю под любопытными взглядами сокамерниц.

– Скоро будет зарядка, – говорит одна из них, обращаясь ко мне, – а потом разрешат покурить.

– Зарядка, – повторяю я. Представляю, как буду проделывать с ними радзё тайсо – танцевальные движения, с которых в Японии начинается каждое спортивное мероприятие.

Но не судьба. После завтрака приходят два охранника, открывают камеру и уводят меня в одну сторону, а девочек в другую. Меня приводят в пустую комнату и оставляют. Несколько минут стою посреди комнаты и думаю, не пора ли начать прыгать «ноги врозь, ноги вместе». Затем дверь за моей спиной открывается. Я оборачиваюсь и вижу Юсукэ. Я не удивлена, потому что теперь абсолютно уверена, что он и его помощники имели самое непосредственное отношение к моему задержанию.

Он выглядит уставшим. Разочарованным. Но в то же время так, будто сбросил с плеч тяжелый груз. Он чисто выбрит, костюм идеально отглажен.

– Сядь, – тихо говорит он.

Я смотрю ему в глаза и говорю:

– Мне жаль. – И мне действительно жаль. Жаль, что меня поймали, что я не отбила в суде своего сына, что дала ему уйти из того гостиничного номера, что так и не сводила Кея на футбольный матч. Временами мне даже жаль, что я вообще приехала в эту страну, пошла на открытие той галереи и согласилась выпить кофе с человеком, за которого потом вышла замуж. Жаль, что вышла замуж, что не смогла жить счастливо под одной крышей с его матерью. Есть еще пункты, но можно сказать, что мне просто жаль.

Юсукэ всегда любил извинения. Он кивает и показывает на стул.

Это Япония, и я не удивлюсь, если кто-нибудь принесет две чашки зеленого чая на подносе. Было бы неплохо. Но никто не появляется.

– Как Кей? – спрашиваю я, когда Юсукэ тоже усаживается.

– С ним все нормально. Он с бабушкой.

Я киваю.

– Что ты ему сказал?

– Что у тебя оказался недействительный паспорт.

– А! Хорошо. Спасибо. – Спасибо за то, что не сказал моему сыну, что его мать похитительница детей и торговка наркотиками.

Юсукэ достает из кармана пачку сигарет. Предлагает мне.

– Нет, спасибо. Я бросила. Но ты кури.

Он сует сигарету в рот, прикуривает. Затягивается, выдыхает дым.

– Попробуй представить, – говорю я, – как бы ты рос без матери.