Читать интересную книгу Вдовы - Эд Макбейн

— И все-таки не могу поверить, — заявила она. — Так не бывает.

— У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? — спросил Браун.

— Никаких, — сказала она. — Совершенно невероятный сюрприз. Десять тысяч — это ж целое состояние! Но за что? Его я едва знала. Вы уверены, слушайте, что это не ошибка?

Они уверили ее, что не ошибка. Показали параграф, который специально выписали из завещания:

«Высоко ценя отличное медицинское обслуживание, оказанное моей любимой собаке породы Лабрадор, по кличке Амос, Ветеринарным госпиталем на Дервуд-стрит в Айсоле, передаю в наследство доктору Мартину Осгуду сумму размером в 10 000 долларов, дабы стимулировать его дальнейшую благородную деятельность в области животного мира. Равно ценя превосходные консультации и советы, данные мне по уходу за вышеобозначенным Амосом, завещаю Полине Байрли Уид (указан адрес магазина на Джефферсон-авеню) сумму в 10 000 (десять тысяч) долларов… Я также предпринял все необходимые действия по оплате эвентуального кремирования вышеуказанного Амоса в собачьем крематории Холибрук и захоронении такового на одноименном кладбище, там же. В эту сумму входит вечная забота о могиле Амоса. Требую также, чтобы моя супруга Маргарет, в том случае, если оная переживет меня, или равно моя дочь — Лоис Стайн, ежели таковая переживет мою супругу, неуклонно следили за выполнением вышепоименованными крематорием и кладбищем взятых на себя по соответствующему контракту обязательств…

Что же касается остального имеющегося у меня имущества…»

— Но это действительно забавно, — сказала Полина. — Ей-богу, просто не знаю, что и сказать… Я не видела его, дай Бог памяти, уже с полгода… Невероятно! Извините, не могу с собой совладать.

— А какие именно «консультации и советы» вы ему давали? — спросил Карелла. — Относительно пса. Ну-ка?

— Хм… Первый раз он пришел, Боже, ну уж, наверное, с год тому назад… Послушайте, а вы все же не шутите, случаем? Ведь что я всего-навсего сделала? Да продала его жене щенка. И только.

— Вы помните эту собаку?

— Амоса? О, разумеется. Такой очаровательный щеночек! Кстати, вдруг вы не знаете, у лабрадоров самый покладистый характер в мире. У меня сейчас как раз они случайно остались, можно взглянуть.

Она повела их по магазину мимо клетей с котятами, щенятами и бирючками, мимо подвесных клеток с очень яркими птицами и аквариумов с экзотическими рыбками. Были и белки, и кто-то еще… Лабрадорчики оказались в дальнем конце магазина. Два щенка. Смотрите-ка! Оба поглядели на Полину с радостным ожиданием. Да. Радостным ожиданием.

— Хэлло, бэби! — сказала она. — Тут два человека, которые принесли мне сегодня приятнейшую новостишку.

Она просунула палец между прутьями, почесала за ухом одного щенка, потом другого, затем позволила им понюхать и полизать палец. Щенки не успели в себя прийти, как Полина уже повела полицейских к выходу. Знаете, не очень-то годится покидать надолго кассу с наличными, особенно если ты в лавке одна. Ну уж, она думает, они-то знают, что собой представляет этот город…

— Итак, — напомнил Карелла, — в первый раз он нанес вам визит…

— Это был звонок насчет специального ошейника против блох. Именно так. Он хотел узнать, в каком возрасте пес может носить такой ошейник. Уже тогда назвал имя собаки — Амос. Пикантное имечко, правда?

Браун нахмурился.

— Амос — то, Амос — другое… Я ему и сказала, если он планирует взять собаку с собой на остров, — вы же знаете, у него с женой загородный дом, — сейчас надеть на Амоса ошейник — самое время. Ему уже три месяца, взрослая собака… Такой ошейник везде годится, особенно если много растений вокруг… Вот Шумахер и пришел как-то на той же неделе, и я ему продала специальный ошейник. Кстати, они бывают разных видов и размеров. А этот — «Зодиак». Ой, нет, не могу, дайте вздохнуть!.. Просто не могу в себя прийти, извините… И потом я сначала сказала не совсем точно — что я его совсем мало знала.

— Так. Значит, теперь вы говорите, что он заходил к вам довольно часто…

— Не очень, но уж каждый месяц — обязательно. Что-то вроде этого. Так, заглядывал по пути, поблизости столько интересных заведений. Вот он заходил и ко мне, покупал что-нибудь для Амоса, всякую милую чепуху: искусственную косточку, игрушки… Мы беседовали об Амосе, он мне рассказывал, как тот себя ведет. И то, и се…

— В своем завещании он пишет, что вы давали ему советы и консультации.

— Ну уж — консультации! Вот советы, это да, согласна. Как сделать животное довольным. Любое. Я-то знаю. Они же как люди. Каждый на свой манер, поэтому и подход должен быть индивидуальным… А когда он приводил Амоса, я его осматривала, гладила, восхищалась… И вот однажды… Ну, особой моей заслуги здесь нет, любой ветеринар бы это заметил… Короче, я увидела, что Амос — все время с высунутым языком, как будто жалуется на боль в пасти… Я посмотрела, вначале подумала, что на нёбе нарост, а оказалось — заноза. Бедненький, откусил, наверное, веточку и так страдал! Представляете? Как будто все время зубная боль, а сделать ничего не можешь. Ну, я эту занозу — тррах! — и вырвала. Кровинки не пролила… Хорошо. Все это так. Но ведь это вправду не стоит десяти тысяч.

— Ну, по-видимому, мистер Шумахер считал, что стоит, — сказал Карелла.

— Но вы точно не знали, что указаны в завещании? — спросил Браун.

— О Боже, конечно же нет! Скорее бы маму порадовать, только у нее инфаркт будет…

— И он никогда вам ничего не говорил о завещании?

— Никогда.

— Может, все-таки мельком как-нибудь, при визите…

— Никогда. Нет.

— Когда вы его видели в последний раз? — спросил Браун.

— Когда он заходил… Постойте. В январе? А может, в феврале… Уйма времени прошла, просто не припомню… И до сих пор не верю!

— Ну а его жена? Она когда-нибудь сюда приходила?

— Нет. После покупки собаки ни разу.

— Вы с ней никогда ни о чем не говорили?

— Никогда.

— А может, виделись с ней? Или просто где-нибудь ее видели?

— Нет. Да вы на меня-то посмотрите, всю трясет. Я буквально в шоке.

Браун меланхолично подумал, как же это так получается, что он незнаком с людьми, которые пожелали бы завещать ему десять «штук»…

* * *

Артур Шумахер действительно любил эту собаку.

Откуда ему было знать, что они уйдут из жизни одновременно, в результате стрельбы на поражение. И тем не менее позаботился о пристойном захоронении и вечной охране могилы «вышеупомянутого Амоса», да еще завещал доктору Осгуду и Полине Уид по десять «кусков» за памятные изящные услуги и знаки внимания. Из всего остального состояния, включавшего, в частности, недвижимость, и вообще независимо от характера имущества, он выделил половину жене, Маргарет Шумахер, и еще по двадцать пять процентов обеим дочерям — Лоис Стайн и Бетси Шумахер. Сыщикам, впрочем, все еще не была известна общая сумма состояния, но, по словам Глории Сэндерс, тоскующей соломенной вдовы, эта сумма была весьма и весьма весомой.

Сьюзен Брауэр в завещании не значилась.

Но, помимо депозитного сейфа, в сберегательном банке неподалеку от шумахеровского офиса существовал также банковский текущий счет на его имя. Изучение счета, проведенное после того, как судебные власти дали на то разрешение, выявило, что фактически он брал со счета наличными по пять тысяч в начале каждого месяца. И теперь уже не оставалось сомнений в том, что эти деньги перекочевывали на текущий счет самой Сьюзен. Однако логичного объяснения «живым» двенадцати тысячам, найденным у нее в шкафу, так и не было. Может, он ей подкидывал кое-что дополнительно? А если так, где их брал?

— Возможно, крал, — просигнализировала знаками Тедди, жена Кареллы.

Карелла посмотрел на нее, дивясь, как столь широкая и благородная натура могла прийти к одной лишь мысли о жульнической сути ближних вообще.

— В своей фирме, — продолжала она. — Или со счета жены, если у нее он имелся.

— Ну, не думаю, что он — вор, — показал тоже знаками Карелла.

— И все-таки откуда взялись эти деньги?

— Вдруг, — предположил он, — у него есть еще счета? Этот же он скрывал от жены. Так почему бы не утаить и другие? Понимаешь, никак не скажешь, что это была цельная натура. Развелся с Глорией, чтобы жениться на одной блондинке, а потом прилип еще к одной. Может, это был стиль его жизни — держать несколько счетов. На всякий случай. Ты не думаешь?

Тедди смотрела на его руки, точно на телеклипы, где демонстрировались городские банки. Гранитные, храмовые врата, блистающие конторки клерков, красивые белокурые дамы; шампанское, замороженное в серебряных ведерках, тайные страсти под сенью красных шелковых балдахинов…

— Но он искренне любил свою собаку, — показала она.

— О да, — подтвердил Карелла. — А также ветеринара, а также женщину, которая продала эту собаку Маргарет. По десять тысяч обоим, это — как? Маргарет, — объяснил он с помощью знаков, — первая блондинка. А Сьюзен — вторая. Сьюзен. СЬЮЗЕН.