Я четвертый час маялась в палате медкорпуса, успев отмять бока на жесткой кровати и дотошно изучить небольшую комнату вплоть до малейших деталей. Койки с новенькими тумбочками, засохший цветок на подоконнике, полы из потемневших от времени, но еще крепких досок и покрытая царапинами раковина.
Изредка заходил врач. Он то расспрашивал о самочувствии и осматривал ногу, то приставлял к груди деревянную трубочку с небольшим раструбом и командовал «Дышать-не дышать».
Серьезных повреждений на мне он не нашел, мелкие ранки и ушибы обработал сразу, но распорядился «остаться ненадолго под наблюдением и отдохнуть, от учебы сегодня вы все равно освобождены».
Интересно, положили ли Уго? Палаты здесь тянулись вдоль всего коридора, словно это был не медблок учебного заведения, а военный госпиталь. Так что Ласкеса вполне могли засунуть в дальний конец медкорпуса, подальше от меня.
Последним ударом я вполне могла повредить ему челюсть или подарить сотрясение. Как там назвал это движение рукой мой разум? Апперкот?
Слово я, конечно, слышала, но понятия не имела как наносить такой удар. Очень было похоже на чье-то высокоуровневое ментальное влияние. И кандидатур на залезание в голову у меня было ровно три.
Первым я заподозрила Сантану. Он спорил на мой выигрыш, как ритор был сильным менталистом, как татуировщик знал все руны, включая влияющие на разум. Но он не смог бы комментировать бой и активировать руну, требующую полной концентрации.
Вторым кандидатом я назначила Олафа. И тут же убрала этот вариант. Риторы контролировали дуэльный круг и не позволили бы студенту нарушить правила.
Дали же сто штрафных баллов Вентуре, им оказался один из дружков Уго. Они постоянно ходили вместе, но я не знала имени. И теперь знакомиться совершенно не тянет. Жесткие условия испытательного срока раз за разом вытаскивали из нас настоящее нутро, заставляя или меняться к лучшему или уходить.
Третьим кандидатом я вынуждена назвать Камачо. Даже не знаю, что сказать. При риторах применить руны никто не мог. К тому же между нами и без слов что-то было, начиная с необычной инициации и активации пси-контуров во время касаний. Я покраснела и взбила подушку. К тому же влиянием меня можно было заставить делать правильные удары, но не принимать чужие эмоции и мысли.
С Камачо придется сегодня серьезно поговорить. Спасибо за помощь, конечно, но ситуация начинает меня пугать.
Когда после обеда меня осмотрел доктор и отпустил на свободу, я чуть не бросилась его обнимать, настолько устала от «отдыха».
Прихрамывая на подбитую ногу, я вышла в парк. Отсюда до нашего жилого корпуса рукой подать. Я сделала аккуратный шаг, стараясь не нагружать ногу, потом еще один, скорее по инерции.
От темного ствола дерева, растущего среди кустов у края кампусной полянки, отделилась темная фигура. Человек выдвинулся на свет, сверкнул на солнце белыми волосами и тут же снова вернулся в полутьму густой посадки.
Ого. Значит караулим. Не меня одну распирало желание поговорить.
Старательно изображая независимый вид личности, срочно захотевшей по неизвестной причине в кусты… проклятье… надеюсь, никто этого позора не увидит, я засеменила в сторону спрятавшегося Райдена.
И ожидала привычных «Маккой, как это понимать?» или «Какого беса ты творишь?», но меня встретил усталый взгляд и задумчивое:
— Хоть ты понимаешь, что происходит?
Почему-то без учебного кителя… Несколько прядей отделились от обычно идеальной прически и упали на лоб…
— То есть ты тоже не знаешь? — расстроилась я. Переступила осторожно и прислонилась спиной к дереву.
— Болит? А почему не подлечили?
— Это просто ушиб, мне дали слабый обезболивающий эликсир, но при движении все равно немного ноет. Не обращай внимание, перетерплю.
Он присел и с сердитым видом осторожно поднял на мне штанину:
— Перестраховщики, по привычке осторожничают, не хотят потенциального Стража на препараты подсаживать.
— К ним привыкают?
По моей ноге прошлись осторожные пальцы, вызвав невольные мурашки. Райден внимательно осмотрел потемневший от крупного синяка голеностоп, провел, едва касаясь, прохладной ладонью снизу вверх и, зайдя под край ткани, зачем-то погладил коленку.
— Да, можно без лекарств, — он поднял голову, продолжая легкими движениями касаться коленной чашечки. — Стражи часто подсаживаются на усилители или эликсиры в целом. Представь, пара глотков, и по твоим жилам растекается чистая, приносящая эйфорию сила.
А что тут представлять. По моей ноге сейчас двинулась волна живительной энергии, не сказать, чтобы эйфория, но удовольствие она точно приносила.
— Контур включился, — отметил очевидное Райден. — Мы каким-то образом активируем друг друга. С одной стороны, я вижу плюсы. Можно заряжаться, убирая усталость и восстанавливая пси-энергию.
— Можно, — покладисто согласилась я, жмурясь от приятного ощущения. Эх, плюнуть что ли на приличия и подставить под массаж вторую, здоровую ногу? Она тоже побывала в бою.
— Я смог помочь тебе во время боя, почувствовал включение контура и стал словно частью тебя.
Он расправил штанину и начал подниматься, но не отстраняясь, а, наоборот, прислонившись, двинулся вверх — тело к телу. По оголенному животу проехалась щека и, мне показалось, коснулись губы. Ой, у меня же практически нет майки впереди, одни лямки остались!
Райден прижал меня к дереву, опираясь локтями о ствол по обе стороны от моей головы, нагнулся, чтобы упереться лбом о лоб. И хмыкнул:
— Но у нас может возникнуть привычка, тяга, как у Стражей к боевым эликсирам. Знаешь, что я сейчас хочу? Тереться об тебя, как кот о столбик, облитый валерьянкой.
Столбиком меня еще никогда не называли.
— Может претору скажем или Сантане? — спросила я, обнимая его за спину и с удовольствием залезая под майку, чтобы пробежаться пальцами по твердым мышцам.
— Сообщить риторам? Если бы ты хоть немного вызывала у меня отвращение или усилила подозрение, я бы немедленно вызвал доктора и адвоката семьи, — хмыкнул Камачо, — но ты мне очень нравишься, очень. Осторожная, правильная, надежная… красивая. Я не хочу останавливать ситуацию, давай понаблюдаем. Кроме того, риторы тут же заподозрят, что один из нас заражен Хаосом. И скорее всего ты. За мной-то наблюдают с детства. Но из тебя тварь хаоса никакущая, Маккой, у тебя все эмоции на лице. Такие чистые.
Не знаю, что он там видел на моем лице, сама-то я просто хотела целоваться. Но если мы начнем, никакого разговора уже не получится.
— Уже не подозреваешь меня, Камачо? Не говоришь, что из меня получится ужасный Страж, который подведет тебя в бою?
— Вредничаешь? — он шептал мягко, касаясь губами о губы, объединяя воздух, которым мы дышали. — Надо повторить слияние разумов, тогда я поглубже заберусь в твою рыжую головку и правильно выстрою там мысли. Первая и самая верхняя должна быть: «Райден всегда прав».
— Обломись, — выдохнула я, ощущая как его пальцы ласково поглаживают талию поднимаются до подмышек и с двух сторон осторожно ныряют под краешек лифа.
— Значит, со слиянием не торопимся, — пробормотал Камачо, и мы оба замерли, осознав двусмысленность высказывания.
Дыхание у обоих вырывалось сбившимися рывками, я дрожала от ласк шероховатых пальцев по боковинам груди, в низ живота мне упиралось нечто очень твердое и горячее.
— Не будем торопиться, — подтвердила я, чуть заикаясь от смущения и волнения, — вдруг это не мы, а тяга контуров после инициации.
— Я — это точно я, — он тихо засмеялся, а я зашипела.
— Тшш…
— Что? Идет кто-то?
Мы были скрыты тенью от крон деревьев и плотными кустами, но расслабляться было нельзя, слишком близко находились жилые корпуса академического кампуса. Повернув голову, я вглядывалась в насторожившее меня движение на дальней дорожке. Секунда — и на свету полностью проявился спешащий куда-то человек. Торопливо стучащая ботиночками и опасливо оглядывающаяся назад девочка с большой голой куклой в руках. Миг — и она скрылась на повороте тропы.