– Это мои гарантии, – мягко поправил Скрепер партнера по переговорам. – Я на твоей территории. И мой товар на твоей территории. Так что деньги вперед – это мои гарантии. И тебе проще – деньги ушли, товар пришел. В залоге – моя голова.
– А если деньги ушли, товар не пришел, а ты сбежал?
«Чудесный вариант, – успел подумать Скрепер. – Но все более маловероятный». А вслух ответил:
– А у тебя что, идиоты работают?
– Нет, не идиоты, – задумался Гнедышев. – Все равно мне не нравится, когда деньги вперед.
– Я не вижу, как иначе, – подвел итог Скрепер. И улыбнулся. – Ну не доверяем мы друг другу. Хотя и любим, правда ведь?
– Еще как – правда, – подтвердил Гнедышев. – До самой смерти.
– Тьфу-тьфу, не дай бог, – смикшировал Виктор. Теперь ему это точно все не нравилось. Пашка небось ржет, наблюдая сверху за спектаклем.
– Значит, других вариантов нет, – задумался Гнедышев.
– Да, других нет, – подтвердил Скрепер. – Но и этот неплох. Я отдам тебе порошок за лимон, – неожиданно для самого себя произнес он – изначально-то договаривались на полтора.
– Откуда такая щедрость? – насторожился Гнедышев.
– Я уже сказал – последнее дело. И чтоб твои соблазны поуменьшить. У тебя ж розница на порядки больше вылезет.
– Так, может, забесплатно отдашь? – усмехнулся Петр Николаевич. – Вообще никаких соблазнов.
«Маху я дал, – окончательно понял Скрепер. – Не надо было снижать цену». И попытался хоть как-то исправить положение:
– Миллион одним броском. Плюс отдых с твоими девчонками. Отметим, так сказать, конец карьеры.
– Ладно, – утер салфеткой Гнедышев вспотевшее лицо. – Пойду посоветуюсь с людьми. – И грузно вылез из-за стола.
Скреперу стало совсем неуютно. С кем он там решил советоваться, с девками, что ли? Или по телефону обсудить поставку героина?
Очень может статься, что судьба его решена. Тогда вернется уже не Петр Николаевич.
Виктор засунул руку в карман, поставил пистолет на боевой взвод. Впрочем, если решение принято не в его пользу, пистолет не поможет.
Пашка бы помог. Он бы и «Ниву» пластитом нафаршировал, и «Гелендваген» этот чертов. Точно, соблазнов было бы меньше.
Однако Гнедышев вернулся сам. И с девками.
– Ладно. Согласен, – с ходу бросил он. – Выбирай, какая тебе?
– А тебе? – вежливо поинтересовался гость.
– Мне – любая, – хохотнул Петр Николаевич и приобнял обеих. – Огонь девки, лично проверено.
Девушки вежливо хихикнули.
– Тогда мне эта, – не стал отказываться Скрепер, указав на красивую рослую блондинку. Она, дождавшись кивка хозяина, сразу пересела на его сторону.
Далее по сценарию следовала расслабуха.
Закончилась она здесь же, в номерах, буквально через час. Его сняли прямо с блондинки, грубо нарушив все физиологические процессы. И сейчас он стоял перед Гнедышевым не только без пистолета, но и без трусов.
– Все же соблазнился, Петр Николаевич? – спокойно, несмотря на положение, спросил Скрепер. Теперь его жизнь в максимальной мере зависела от его спокойствия. Все как в покере, только на кону нестандартная ставка.
– Значит, так, Виктор Александрович! – поставил точки над i Гнедышев. – В принципе я принимаю ваши предложения. Разве что с парой поправочек.
– Каких же? – поинтересовался Скрепер. Отсутствие трусов его в этой ситуации напрягало куда меньше, чем отсутствие пистолета. И Пашки.
– Партнерство наше будет происходить в три этапа, – спокойно объяснил Гнедышев. – Во-первых, я попытаюсь узнать, где порошок.
– Пытать, что ли, меня будешь? – не выдержал Скрепер.
– На первом этапе – нет.
– А на втором?
– Попробую выяснить насчет твоей армии.
У Скрепера мучительно заныло под ложечкой. Если выяснит, ему конец. Но вслух спокойно спросил:
– И третий этап?
– Если первые два пройдут по плану, ты дашь мне счет, и я переведу деньги.
– Хорошо, – безразлично согласился Виктор. – В принципе это мой же план, только дольше.
– Я рад, что тебе все нравится, – закончил беседу Гнедышев и вышел.
Скреперу даже девушку вернули. Только в комнате заперли с решетками крепкими и двумя вертухаями – у двери и под окном.
Девушка была все такая же симпатичная и фигуристая. Но желаний у Скрепера больше не вызывала никаких.
Глава 17
Омск, 22 июля
Володя ушел
Али с Маратом сидели в машине и отсчитывали длинные три минуты. Они действительно бывают очень длинными, когда состоят из ста восьмидесяти секунд спрессованного ожидания.
Наконец минутная стрелка закончила третий круг. Отсчет начался тогда, когда Владимир шепнул в рацию одно короткое слово «Есть!». Это означало – цель рядом и ничто не мешает.
Марат посмотрел на Али.
– Ждем, – кратко сказал тот.
Еще два круга.
– Ждем, – повторил старший. Он не мог поверить, что Владимир не сумел справиться с рекламным толстяком. Конечно, этот бывший неверный не был лучшим его бойцом. Но не с таким же противником облажаться.
Он уже все глаза проглядел, пытаясь увидеть в ночи бредущего под стволом Владимира рекламиста, однако желанная картинка оставалась пока только в его воображении.
После седьмой минуты ждать было нечего.
– Ладно, пошли, – сказал Али, достав и быстро перезарядив «стечкина». Марат вздохнул с облегчением: уж лучше бой, чем его ожидание.
Однако бой в их планы никак не входил, поэтому почти бегом спустились к берегу по соседней тропе. Почти – потому что Али не только бежать уже не мог, но и быстро ходить ему было мучительно тяжело.
Теперь, подходя к месту предполагаемых событий с другой стороны, можно было попытаться остаться не при делах, если положение этих самых дел оказалось бы не в их пользу. Конечно, если их не попытаются обыскать…
Впрочем, ничто не предвещало засады. И не свидетельствовало о только что происшедшем боестолкновении.
Непонятка, так не любимая всеми, кто воевал.
– Володя, – вполголоса позвал Али.
Марат неодобрительно улыбнулся: если б Али был в лучшей форме, он бы так не торопился.
– Володя! – уже почти в голос позвал старший.
Из ивняка не доносилось ни звука. Они явно были здесь одни.
Изощренному слуху Марата послышалось какое-то движение. Он мгновенно поднял пистолет, но звук не повторился.
Еще несколько осторожных шагов – и они у тропки, ведущей наверх, прямо к их машине.
– Вот он… – сдавленно прошептал Марат.
Тело Володи лежало в кустах, он был еще теплый.
Рекламиста же не было ни слышно, ни видно. И вообще тут больше никого не было, час не тот для приречных гуляний.
Но кто-то же превратил полного сил бойца в бездыханный труп?