— Успокойся, — он несильно сжимает мои плечи, запуская крошечные импульсы по коже. — Нам надо поговорить.
Тело помнит всё, каждая клеточка откликается и вибрирует от его прикосновений.
— Нам не о чем разговаривать, — небрежно вырываюсь и отхожу на безопасное расстояние.
— Я так не считаю, — он спокоен и уверен в себе, а это только сильнее раздражает, потому что я, наоборот, на взводе. — Присядь. Пожалуйста. Я много времени не займу.
Мажу по нему убийственным взглядом, но всё же опускаюсь на стул. Можно спорить и что-то доказывать до бесконечности, но раз уж так случилось, сейчас я выбираю более короткий путь — уступить. Посмотрим, что из этого выйдет.
Ворон садится напротив. Глаза в глаза. Немой диалог — и сердце на разрыв. Всё то, что могло быть, но так и не случилось, стоит между нами непроницаемой прозрачной стеной. Я физически ощущаю её, и от этого только больнее.
— Закажем что-нибудь? — тихо интересуется и как будто волнуется. Или мне кажется?
Серьёзно? Думаешь мне кусок в горло полезет?
— Нет, спасибо, — складываю руки на груди, пытаясь закрыться от него.
Но Ворон словно и не замечает ничего. Скользит по мне внимательным взглядом. Нежным, ласкающим. От него волоски на коже встают дыбом, а дыхание учащается. Что за идиотская игра? Или это моё воображение? Зябко веду плечами, скидывая оцепенение, но расслабиться все равно не получается. Я вся, как натянутая до предела струна, которая может лопнуть в любую секунду.
— Ты совсем не изменилась, — хрипло говорит Ворон, подаётся вперёд и переходит на шёпот. — Потрясающе выглядишь…
Этот тембр… с присущей только ему хрипотцой действует на меня, как удав на кролика. Я невольно реагирую, всеми фибрами тянусь к нему, но вовремя стряхиваю наваждение. Нет. Стоп! Я так просто не сдамся.
— Не для тебя, — поджимаю губы и вздёргиваю подбородок.
— Жаль, — Ворон просто улыбается, никак не реагируя на мой выпад.
Не понимаю, чего он задумал, и это нервирует ещё сильнее. Издевается? Или просто наслаждается произведённым эффектом? Какая цель этой встречи?
— Ворон, чего ты хочешь? — спрашиваю прямо, чтобы расставить сразу все точки.
Он неприятно морщится, взгляд всего на секунду становится жёстким, но быстро меняется обратно.
— У меня имя есть, — вроде тихо, но с явной агрессией и скрытым предупреждением.
Цепляет тебя, да? Даже на солнце есть тёмные пятна.
— Оно мне без надобности, — роняю небрежно.
Кажется, я нашла слабое место, но отчего-то мне совсем не радостно, а до невозможности тоскливо. Его имя… Подаренное мне вместе с сердцем…
Я всё тебе вернула. Ничего себе не оставила.
Проглатывает и не спорит. Но я всё ещё жду ответ на свой вопрос.
— Столько всего хочется сказать… — его глаза мечутся по моему лицу, а мне хочется стереть с себя макияж, который кажется уже неуместным. Не тот случай, не тот мужчина. Всё не то и не так, как я планировала.
— А мне не хочется слушать, — огрызаюсь рефлекторно. — Давай ближе к делу.
— Торопишься? — его губы кривятся в ухмылке.
— Общество неприятно, — веду плечами, скидывая с себя его взгляды и невидимые прикосновения.
— Моя ведьма, — довольно щурится Ворон и хищно скалится. — Я хочу всё исправить. И вернуть тебя себе.
Если это шутка, то совсем не смешная. Как можно вернуть то, что никогда не принадлежало тебе? То, от чего ты сам отказался?
— Я что, вещь, чтобы меня бросать, а потом возвращать при удобном случае? — выразительно изгибаю бровь.
— Ты — моя любимая женщина… — вроде как с нежностью, но не верю я ему.
Всё равно дёргает от его слов, а сердце сжимается. Оно верит? А я нет! Внутри что-то рвётся и надрывно стонет. Как же больно. Как же жестоко. С трудом запираю эмоции под замок. Нельзя поддаваться слабости. Только не сейчас, я и так слишком уязвима.
— Давно ли? — голос предательски срывается. Сжимаю руки в кулаки так, что ногти впиваются в кожу. Физическая боль немного отрезвляет.
— Всегда, — ни тени сомнения, словно правду говорит. Мастерски играет. Станиславский бы поверил, но не я.
— А, так это была любовь? — нервно смеюсь. — Прости, я сразу и не распознала, — меня все же несёт, и остановиться не получается. — Но знаешь что? Засунь её себе в задницу!
Со всего маху врезаюсь в «стену» между нами и рассыпаюсь на осколки. Внутри всё горит от так и не заживших ран. Мне больно, и я инстинктивно пытаюсь сделать больно тому, кто их мне нанёс. Хотя бы немного окунуть его в этот ад. Но Ворон остаётся невозмутимым. Ни один мускул не дёргается на его лице. А я горю в агонии.
— У нас отняли слишком много, — тихо продолжает он. — Шестнадцать лет…
— И кто же? — перебиваю, горько усмехаясь. Меньше всего я ждала, что этот мужчина будет искать виноватых в своих грехах.
— Вот, — достаёт из кармана сложенный листок и протягивает мне.
— Что это? — непонимающе смотрю на потрёпанный временем клочок бумаги в руке Ворона.
— Письмо, которое я нашёл в почтовом ящике вместе с твоим кольцом и ключами, — вздыхает.
Открываю и пробегаюсь по строчкам взглядом. В голове не укладывается смысл прочитанной писанины. Чушь какая-то, на коленке сделанная.
— Бред, — поднимаю глаза и небрежно кидаю письмо на стол. — Только идиот мог в это поверить.
— Я и есть идиот, — Ворон нервно усмехается и накрывает мою ладонь своей. Касание обжигает. Запускает жаркую волну мурашек по всему телу и на пару мгновений дезориентирует. Дышу часто, щёки начинают гореть от волнения.
— Я не писала тебе писем, — выдёргиваю руку и откидываюсь на спинку, глядя ему в глаза.
Что меняет эта его правда для меня? Ничего. Абсолютно. Но хоть немного проясняет ситуацию.
— Это всё подстава. Я пока не знаю чья, но обязательно выясню. Кто-то специально хотел нас разлучить, — сжимает переносицу пальцами, морщится.
— А невеста твоя новая, тоже подставная? — качаю головой. Сейчас ещё в показаниях путаться начнёт.
— Какая невеста? — хмурится Ворон. — Откуда ты знаешь?
— Вспомнил? Мило как, — издевательски хмыкаю я. — Её тоже успел бросить, судя по всему?
— Ир, да всё не так, как кажется на первый взгляд. Точнее, так было надо на тот момент, — нервно растирает лицо ладонями. — У меня никогда не было никого кроме тебя. Клянусь.
Самое страшное, что где-то в глубине души я ему почему-то верю. Только мне это не нужно. Я не хочу. Не могу себе этого позволить. Надо заканчивать этот фарс прямо сейчас.
— Господи, да перестань ты уже, — от бессилия всплёскиваю руками. — Не стоит ворошить прошлое. У тебя молодая жена, вот и живи долго и счастливо, а ко мне не лезь.
— Ира, она мне не жена, — улыбается Ворон, а я чувствую себя идиоткой.
— Она так не считает, — выходит как-то ревниво, но не могу с собой ничего поделать.
— Юная и бестолковая просто. Кольцо твоё нашла в моих вещах и забрала себе… — достаёт из кармана брюк и кладёт на стол.
— Мне всё равно, — вру я, надеюсь, убедительно. — У меня теперь другое.
Демонстрирую обручалку на пальце. Небрежно скашиваю взгляд на стол, но не дотрагиваюсь до жёлтого ободка. Не моё оно больше. Я сама от него отказалась и больше не имею на него право. Я — чужая жена. А это… прошлое. Пусть и остается в прошлом.
— Дунька — девочка, которую я опекаю. Ребёнок же совсем… — пытается объяснить, тепло улыбаясь при этом.
Видела я этого «ребёнка»! Сказки мне рассказывать не надо. Внутренне бомбит от бессилия. Моя персональная сковородка слишком раскалилась сегодня. И меня снова сносит в агрессию.
— В таком случае, я тоже тогда была «ребёнком», — зло цежу сквозь зубы, вновь окунаясь в чан с болью. — Когда ты сначала со мной переспал, а потом бросил. Одну. В чёртовом ЗАГСе!
Ворон перехватывает мои ладони и несильно сжимает, согревая озябшие пальцы своими горячими. Обжигает. Жар течёт по телу со скоростью лесного пожара, наполняя меня и одновременно опустошая. Смотрит в глаза с надеждой и мольбой. Никогда не видела его таким. Но не могу я ему ответить тем же. И не хочу. Да, я проиграла. Но пусть это останется со мной.