идем в лес! Я место заветное знаю! Там грибов – как китайцев в Китае!
11
На следующее утро, едва развиднелось, мы взяли корзины побольше, налили в бутылки шипучего бабушкиного кваса, завернули в газету бутерброды и ринулись в лес через парадный вход. Так Жоржик называл раздвоенную сосну и могучий дуб, они стояли на окраине ржаного поля, словно триумфальная арка. Поднырнув под ее своды, уходила в лес старая дорога с глубокими колеями, кое-где заполненными коричневой водой. А вот посередке, между канавками, росла густая трава и даже попадались грибы, в основном – свинушки и затейливые поганки. Проселок вел в деревню, которой теперь уже нет – так со вздохом объяснял Жоржик.
Углубившись в чащу на километр-полтора, мы свернули на полузаросшую тропинку, перешли овраг с ручейком, бежавшим по дну, и оказались в светлой березовой роще с подлеском из редких молодых елочек. Прогалины покрывала низкая яркая травка, с шелковым отливом, ее так и хотелось назвать муравкой.
– Какое место! – воскликнул Башашкин. – Чистый Шишкин! Грибной рай! Ну, и кто наберет больше всех белых?!
– Точно! – подхватила Лида. – Объявляю социалистическое соревнование! – В ней проснулся парторг Маргаринового завода.
– А что получит победитель? – спросил я, имея в виду, конечно, себя.
– На орехи! – мрачно пошутил Тимофеич.
– Нет, я серьезно!
– Испеку кекс! – пообещала бабушка.
– Разрешу тебе закинуть донку, – предложил Жоржик.
– Носки тебе к зиме подарю! – хитро посулила тетя Валя: ей осталось довязать только пятку.
– Я еще не знаю… – растерялась Лида. – Но придумаю!
– А я тебе дам поносить мои часы, – пообещал Батурин. – На целый день!
Заманчивое предложение! Часы у дяди Юры были большие, плоские (такие называют блинами), позолоченные, с римскими черточками на циферблате, который показывал не только время стрелками, но и дату, выскакивавшую в микроскопическом квадратике.
– До двенадцати ночи! – воскликнул я: мне давно хотелось улучить тот момент, когда в окошечке выпрыгивает новое число.
– До 24.00! – по-военному уточнил Башашкин. – Заметано!
Тут мы и разошлись в разные стороны, но постоянно перекликались, чтобы не заблудиться. Грибы лучше собирать в одиночестве, не мешая друг другу. Однажды мы шли с Витькой Кузнецовым по опушке, рассуждая о том, чем лес отличается от тайги, где мы оба никогда не были. И вдруг прямо перед нами возникли как из-под земли три красноголовика. Пока я соображал, как мы поделим три гриба на двоих, Витька крикнул: «Чур мое!», бросился вперед и заграбастал все себе. И тогда я понял: главное – вовремя крикнуть: «Чур – моё!»
Грибы, между прочим, удивительные прятальщики! Выходишь, к примеру, на полянку, а там красуется, как на картинке, крупный боровик. На самом деле, он просто отвлекает твое внимание от остальных, притаившихся поблизости. Белые ведь в одиночку не растут. Присмотришься – и точно: вон еще мама с дочкой в траве прячутся. Обшаришь поляну, кажется, все собрал, идешь дальше, побродишь-побродишь, а потом случайно вернешься на знакомое место, которое запомнил, скажем, по высокому муравейнику, куда из озорства воткнул палочку, наблюдая, как засуетились, брызгая во все стороны кислотой, домовитые насекомые. А вернулся ты на ту же прогалину с другой стороны, глядь – еще один крепыш стоит и тоже на виду. Не мог же он вырасти за полчаса, пока ты шатался вокруг да около! Тогда почему ты его не видел раньше? Непонятно. Пожалуйте, гражданин, в лукошко! А между тем по этой же поляне петляет, понурив голову, Жоржик, ковыряет ореховой палкой прошлогодние листья.
– Дедушка, ты зря время тратишь! Я тут уже четыре штуки нашел.
– А покажи-ка!
– Вот! – Я с гордостью предъявляю лесные трофеи.
– И я – вот! – Он вынимает из-под папоротника, которым укрыл корзину от любопытных глаз, и показывает мне три белых гриба совершенно богатырского сложения.
– Здесь?
– Здесь… А вон и еще!
– Где?
– Да ты чуть не наступил, ротозей…
И точно! Иногда кажется, что грибы сговорились и просто потешаются над людьми, то появляясь, то исчезая из вида. А вдруг разветвленная грибница, скрывающаяся под землей, на самом деле что-то вроде разумного мозга, хитрого и себе на уме? Надо будет написать письмо в «Юный натуралист». Это же настоящее научное открытие!
В общем, в тот день мы бродили по лесу дольше обычного, а когда солнце стало клониться за верхушки деревьев, скричались и, как было условлено, собрались на краю оврага, но прежде, чем двинуться домой, подвели итоги соцсоревнования, объявленного Лидой. Сама она, будучи рассеянной от природы, нашла всего шесть белых, бабушка Маня, несмотря на глаукому, – семь, Башашкин, самонадеянно обещавший побить мировой рекорд, – восемь. Жоржик с помощью своей ореховой ковырялки собрал десять. Молчун Тимофеич добыл одиннадцать, а дотошная и внимательная, как все секретари-машинистки, тетя Валя – четырнадцать. И я – столько же…
– Вот что значит – молодые глазки! – похвалила бабушка.
– Ничья, – обрадовался дядя Юра, глянув на часы. – Ого, давно пора обедать! Петрович, как у нас с можжевеловой?
– У нас – нормально!
И мы всей компанией двинулись по тропинке к старой лесной дороге, а я, еще надеясь на чудо, шел, чуть отстав, лесом: уж очень мне хотелось победить в соревновании. И вдруг сердце мое подпрыгнуло до самого горла: под березой в низкой травке стоял аккуратненький боровичок с шоколадной шляпкой и толстой, как магазинная гирька, ножкой. Именно такие белые грибы рисуют в детских книжках. Пискнув от восторга, я бросился к находке, срезал как можно ближе к корню и уже хотел во весь дух прокричать: «Ура! Победа!» – но вдруг заметил на ножке темные крапинки, а на серо-бежевом исподе желтые точки. Увы, это был подберезовик, пытавшийся выдать себя за белый. Наверное, мыслящая грибница, уловив мои мечты, решила подшутить надо мной и в последний момент переделала боровик в подберезовик. С огорчением повертев гриб в руках, соображая, можно ли его выдать за белый, я ножом осторожно оскоблил ножку, помял пальцами бухтурму, чтобы затереть желтые точки, и побежал догонять своих, крича на ходу:
– Пятнадцать! Я победил!! Я!!!
– Покажи-ка! – потребовала тетя Валя.
Она человек подозрительный и, например, в магазине всегда пересчитывает в уме за кассиршами и никогда не ошибается!
– Вот – смотри! – Я поднял гриб над головой.
– Да, белый… – погрустнела она.
– Ага, Валька, не всегда тебе выигрывать! – обрадовалась Лида.
У нее с сестрой странные отношения. Они, конечно, друг друга любят, но до сих спорят из-за того, кто именно обронил продовольственные карточки во время войны, когда бабушка отправила их вдвоем за хлебом.
– Хорош! – согласились все, любуясь моей находкой. – Как с картинки! Поздравляем!
Башашкин, как и обещал, торжественно снял с руки часы и застегнул на моем запястье, предупредив:
– Не потеряй!
Ремешок, даже затянутый на последнюю дырочку, оказался мне велик и сползал на кисть. Чтобы его поправить, приходилось постоянно вкидывать руку, заодно я смотрел на циферблат, словно опаздывал в кино или на поезд.
– Сколько там на моих золотых? –