– Ты отодвинулся недостаточно! – произнес тот же голос.
Я хотел было уже огрызнуться, послать юношу куда подальше, но вовремя сдержался, узнав сына Дюран. Снова сгорбился и постарался провалиться сквозь пол.
– Извини, пожалуйста, – искажая голос, буркнул я, и подвинулся еще на несколько мест.
Сын Дюран остался удовлетворен. Вместе с друзьями он сел на мое прежнее место и тут же принялся за кувшин с квасом. Впрочем, мой кубок и тарелку, он галантно вернул мне, чему я был рад.
Я уже увидел все, что должен был, но ужин только–только начался. Я не хотел вставать и уходить, когда все в зале сидят и трапезничают. Поэтому следовало ждать. За Пейном я не следил, а поворачивать голову направо, где сидели мои никакие не друзья – не решался.
– Когда ты расквитаешься с этим ублюдком, Мак? – донеслись до меня слова одного из парней.
– Не знаю.
– Он убил твоего брата!
– Заткнись.
– Я бы тут же прикончил его в ответ, если бы с моей сестрой сделали подобное. Подумай хорошенько.
– Он прав Мак. Человек грязной крови лишил жизни и посмертно оскорбил благородного. Имя твоей семьи…
– Да замолчите вы или нет? – услышал я взволнованный голос Мака. – Не все так просто, ясно? Думаете, я не хочу его убить? Еще как хочу. Он мне вот здесь уже сидит; с меня довольно косых взглядов, шепотков за спиной. Еще раз подобное услышу в сторону моей семьи, и пусть пеняют на себя…
– Ты боишься Гильдии? – не веря, спросил тот юноша, что был ближе ко мне. – Как глупо. Корни твоей семьи уходят глубже самого Порядка…
– Дело не в Гильдии! – вполголоса вспылил Мак. – Совсем не в Гильдии…
– Тогда в чем?
Небольшая заминка, я не видел выражение лица Мака, но почему–то знал, что он сражается сам с собой. Потом он неохотно произнес:
– Мать. Она запретила мне, сказала, что не следует даже пытаться… – Он замялся, после чего неохотно продолжил: – Она боится за меня.
Кто–то сдержано посмеялся, а после озвучил свой вопрос:
– Что тебе сможет сделать олух, который даже колдовать не умеет? Раз–два и готово.
– Все правильно, – говорил второй друг Мака, – помнишь как мы его отделали? Он даже ничего сделать не смог…
Отделали? Не смог? Да я положил бы вас всех, если бы не ваша магия!
Я украдкой повернул голову. Моего жеста никто не заметил, но зато мне открылся новый вид. Чей–то затылок, сам Мак (который сейчас был не столь надменным, сколь подавленным), и еще одна харя, с буйными черными волосами, которые шапкой завивались в кудряшки.
– Он архимаг, – осадил товарищей Мак, а я чуть выпятил грудь, тем самым говоря, да это я. Ему хотели что–то возразить, но он продолжил, не давая друзьям вставить слово: – У него амулет, который сохраняет часть магической силы колдуна. Хочешь сразиться на пол ставки с уровнем Дракона, Бен? Охотно на это посмотрю, при твоем–то неполном кентавре!
Бен и другой парень притихли, у меня появилось жгучее желание коснуться медальона, но я не сделал этого. Наконец кто–то из них нерешительно произнес:
– Но… он же не знает, как пользоваться силой. Знал бы, давно уже…
– Заткнись.
Новые мысли посетили мой мозг. Дюран и остальные маги считают меня опасным, чтобы поручать мою ликвидацию собственным детям. И это неудивительно, неизвестно на что способен человек, который столько лет провел на поле боя, грабя, убивая, насилуя. Они скорее заплатят специально обученному убийце целое состояние, чем пойдут на риск.
Мне остается только надеяться, что целого состояния я не стою.
Первые люди начали вставать из–за столов, и я последовал их примеру. Аккуратно вылез из–за стола и на всеобщее обозрение выставил короткие полы своей мантии. Кто меня замечал, издавал смешки, но мне без происшествий удалось покинуть зал, а потом пройти через длинную галерею.
По большим часам я определил, что до встречи с Пейном осталось четыре часа. Как раз то время, чтобы зелье начало действовать.
Я вскарабкался по стене, радуясь что нисколько не растерял формы. До полуночи было целых десять минут (знаю, знаю, нужно было прийти много раньше) и времени хватит с лихвой. Перевалив свое тело через поручень, я тихо отполз в угол и некоторое время присматривался к помещению.
Просто проверка, ничего больше. Я был уверен, что сегодня никто не явиться сюда, а я смогу с чистой совестью сказать, что Пейн не пришел, и даже никого не прислал.
Но ведь он может действительно кого–то прислать, дошло до меня в одно мгновение, и я мысленно чертыхнулся. Достал из кармана обрезок стального прута, завернутого в несколько слоев ткани. Медленно и беззвучно размотал, взвесил свое оружие в руке. Если напасть незаметно со спины, то магия не встанет у меня на пути: плоть у всех одинаковая.
Амулет на шее стал немного холоднее обычного. Обиделся, что ли? Ну, тогда пусть извиняет, я больше полагаюсь на стальной прут чем не него…
Я сел прямиком на пол, опершись о стену. С помощью небольшого зеркальца я наблюдал за лестницей, которую освещали несколько факелов. Там было пусто, и я расслабился, заверив себя, что никто не придет. Не зря ведь я отдал Аргату все деньги, пусть и чужие…
Огромные шестерни медленно вращались, и я слышал как минутная стрелка со скрежетом меняет свое положение. Сколько именно времени, отсюда я не мог увидеть никак, но это в принципе не так уж важно.
На шестом ударе минутной стрелки появился новый звук: в действие пришли еще несколько механизмов, и уже часовая стрелка монотонно заскрежетала. Я понял, что настала полночь. Звона в колокол не было, Академия не монастырь.
Теперь, если никто сюда не явиться, мне нужно придумать безопасный путь к своей каморке, так чтобы меня никто не увидел после отбоя. Ночных пташек вылавливали шелковые големы (они двигаются практически беззвучно, слегка шелестя) и мне совершенно не хотелось попасть им в лапы.
Я услышал дальний гром. Надвигалась гроза и вскоре территория Академии будет полна луж и свежего воздуха. Возможно мне удастся улизнуть из замка и побродить денек по свежему городу. Но это будет…
Я замер, хотя до этого не двигался. Перестал дышать и попытался остановить сердце. Медальон на груди стал походить на кусок льда. Я всматривался в зеркальце, но ничего не видел.
Факелы погасли, понял я.
Дьявол. Нужно незаметно проверить. Но я ведь не кошка, я не могу двигаться в темноте!
Я встал на ноги и прижался к стенке так тесно, что мои легкие почувствовали неприятный холодок. Стальной прут был зажат в правой руке, а в левой было бесполезное зеркальце, которое я боялся выпустить из рук.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});