— Обещаю вам, Настенька, — ему не придется выбирать, — сказал Алексей, целуя обе ее руки.
Они еще с полчаса поговорили, и вскоре Алексей заметил, что глаза у Насти слипаются. Видимо, наступила реакция после пережитой ею встряски, да и час был поздний. Алексей заставил Настю прилечь, накрыл ее казенным шерстяным одеялом, и она мгновенно уснула.
Еще через час пришел Вазген. В руках у него был вещмешок.
— Вот, выпросил у интенданта, — сообщил он Алексею в прихожей, извлекая из мешка новенький полушубок и меховую ушанку. — Для Насти. Выбрали самый маленький размер, ей должно быть впору. А ты почему на кухне сидишь? Где Настя?
— Говори тише, она спит.
— Спит? Что за дела? Ты сказал, что я приду?
— Пошли-ка на кухню, поговорим. В комнату пока не входи. Пусть поспит. Мне надо поговорить с тобой наедине.
Нюра, заслышав голоса, выставила было нос, но Алексей на нее так цыкнул, что она тотчас захлопнула дверь.
— Что у вас здесь происходит? — удивился Вазген, усаживаясь за кухонный стол. — Я проголодался, как целая стая волков, а женщины забились по углам, да и тебя, сдается мне, не накормили.
— Не до этого сейчас, Вазген! — возвысил голос Алексей, но спохватился и продолжал намного тише: — Знаешь ли ты, что не далее как два часа назад я перехватил Настю в совершенно невменяемом состоянии на озере недалеко от проруби, причем есть серьезное подозрение, что она именно туда и неслась.
— Настя?! Зачем, почему? — вскочил Вазген. — Да нет, Алеша, ты что-то напутал, с какой стати ей бежать к проруби?
— Ей сказали, что у тебя связь с Клавой.
— С Клавой? Какая еще Клава? Я не знаю никакой Клавы!.. Ах, да… Но при чем здесь Клава? Какой вздор! Да кто ей сказал такое? Это все давным-давно быльем поросло!
— Не нервничай, я ей все объяснил и все уладил. А ты хорош — отдал ее на растерзание такому злостному существу как Нюра. Завтра же смени квартиру.
— Брось, Леш, Нюра на такое неспособна, она вполне приличная женщина.
— Я бы с удовольствием эту приличную женщину удавил, без всякого зазрения совести! Кстати, помнится мне, кто-то бил себя в грудь и уверял, что женится на Насте.
— Конечно, женюсь. Вот война закончится, и женюсь, — уверенно подтвердил Вазген. — А сейчас какой смысл — не сегодня-завтра убьют.
— И когда же война закончится?
— Ну когда… Да в этом году и закончится. Вон с финнами быстро разделались, а эти что, о двух головах, что ли? Они ведь, фашисты, на нас неожиданно напали, потому и зашли так далеко. А теперь мы соберемся с силами и вышибем их с нашей земли.
— А если война не закончится в этом году? А если она и через три и через четыре года не закончится? Что ж Насте пять лет сидеть и ждать, убьют тебя или не убьют?
— Алеша!
— Следую твоей же теории. В общем, так: я сейчас ухожу, а ты посиди и подумай!
— Что же ты сердишься, брат? Не уходи. Да я тебя не пущу! Ну да, я кругом болван. Решено — женюсь! Вот хоть завтра и женюсь!.. Нет, завтра, пожалуй, не выйдет, а вот послезавтра… Короче, на этой неделе непременно женюсь. Я ведь Настю давно своей женой считаю. Днем раньше, днем позже, — значения не имеет.
— Для тебя, может, и не имеет, только окружающие твоей женой ее не считают. Поступай, как знаешь, я в твои дела вмешиваться не могу, только учти, что Настя девушка красивая, необычная, на нее многие заглядываются.
Тут Вазген насторожился, и Алексей понял, что сделал удачный ход.
— Кто заглядывается? — глаза ревнивца зажглись черным огнем, будто в них угнездился сам дьявол.
— Так многие, — безучастно пожал плечами Алексей, — думаешь, ты один такой умный?
С мрачно нахмуренным челом Вазген проследовал в комнату и после непродолжительного созерцания спящей Насти пришел к выводу, что опасения Алеши имеют более чем убедительные основания.
Вернулся он на кухню уже со страшно свирепым выражением на лице. Алексей чуть не покатился со смеху, однако благоразумно сдержался, чтобы столько усилий не пропало даром.
— Так я и знал, — заключил его друг, грозно сверкая глазами, — стоит отвернуться, и каждый норовит отнять у тебя самое дорогое. Нет, я этого так не оставлю! А кто заглядывается? — Он посмотрел на Алексея с подозрением. — А-а, ты меня просто дразнишь, да? Вот и физиономия у тебя плутовская. Ты ведь здесь появляешься редко, откуда тебе знать? Сознайся, старик, что ты меня дурачишь.
— И в мыслях у меня такого не было, — отвечал Алексей, безразлично глядя в потолок, — бываю я здесь редко, это верно, только как приду, кто-нибудь обязательно да спросит, серьезно ли у Арояна с Настей, а зачем спрашивают, — сам мозгами пораскинь.
— А ты? Ты что им отвечаешь? — с горячностью подступил к нему Вазген.
— Ничего.
— Ничего?!
— А чего ты ожидал? Я за тебя решать не могу, и от твоего имени говорить не могу, к тому же и сам никогда не знаю, что у тебя серьезно, а что нет.
— Да кто спрашивает, кто?! Говори, Алеша! Не молчи же! Брат, ты мне друг?
— Я тебе и брат, и друг, а потому не скажу. Не хватало нам еще разборок.
— Так не скажешь? Значит, не скажешь! Хорошо же! Тогда пошли. Это чтоб ты знал, что в следующий раз говорить.
— Да куда ты меня тащишь? — уже не скрываясь, хохотал Алексей. — Я-то тут при чем? Погоди, стой, сумасброд ты этакий!
Настя, разбуженная смехом и толкотней в дверях, поднялась, спросонья протирая глаза. При виде Вазгена она, как всегда, просияла, совершенно позабыв о своих переживаниях, и поспешила ему навстречу.
— Настя, сядь! — произнес Вазген с выражением до того решительным и непреклонным, что ее неокрепшие нервы снова болезненно натянулись.
В смятении взывая взглядом к Алешиной поддержке, она нашарила позади себя рукой стул, села на него, будто проглотив аршин, и застыла в напряженной позе.
Вазген между тем энергично мерил шагами комнату слева направо и справа налево мимо Насти, глядя в пол и что-то обдумывая; она поворачивала за ним голову в нарастающей тревоге с сильно бьющимся сердцем, наконец он остановился против нее и торжественно произнес:
— Настя, согласна ли ты стать моей женой?
У нее помутилось в голове, и она грохнулась на пол.
Мужчины бросились к ней.
— Ай молодец, довел девушку! — сказал Алексей.
Глава 17
2008 год
— Мне известно, что у папы были близкие друзья, еще с фронта, но в лицо их может знать только твоя бабушка, — говорит мама. — Эту девушку я тоже никогда не видела.
— Хорошо, отсканируем и пошлем тете Лие на электронный адрес, — осеняет меня. — Лия — мамина старшая сестра, — объясняю я Жене. — Когда дедушка Вазген умер, бабушка Настя повезла хоронить его на родину, в Армению, да так там и осталась с двумя дочерьми. Живет и поныне в Ереване со старшей дочерью Лией, зятем и внуками, а мама поехала учиться в Питер, поступила в институт и здесь же вышла замуж. Это тебе вкратце история нашего семейства.