меня как-нибудь? Серый на меня, кажется, сердится.
Мимо них прошла женщина с коляской, за которую держался мальчишка лет пяти.
— Он не сердится. Просто волнуется за спектакль и наговорил лишнего, — сказала Тамара. — Всё будет хорошо, вот увидишь. Мы должны постараться.
Ксюха опустила глаза, поводила ими в разные стороны, сжала губы, подняла неуверенный взгляд, скачущее («стаккачущее» — подумалось Тамаре) солнце в котором немного приутихло. Какой бы энергичной и прыгучей ни была Ксюха, кажется, её сильно волновало благосостояние находящихся рядом людей. Кто бы мог подумать, что человек, любимое хобби которого — прыгать на месте, может внезапно оказаться настолько ранимым?
— Точно?..
Тамара через силу улыбнулась.
— Всё хорошо, потому что я здесь! И когда ты вернёшься, мы обязательно что-нибудь придумаем!
* * *
В «Стаккато», куда они вскоре вернулись, царило напряжённое молчание. Даже лампочки светили меньше, чем раньше. Все «стаккатовцы» сидели в широком кругу, и, кажется, даже не заметили прибытия Тамары и Ксюхи.
Если описывать круг по часовой стрелке, то начать стоило со Светы, которая упёрла локти в колени, а подбородок положила на кулак и угрюмо свела брови вместе. Слева от неё глядел в потолок Костя Соломин. Серёжа уместился на полу, сев по-турецки, и что-то искал в телефоне. Нюра сидела рядом с ним, тревожно оглядывая собравшихся. Далее — Саша Солнышев, сидящий с таким лицом, будто он не знает, что здесь делает. Агата тоже была, судя по лицу, растерянна, и листала сложенный на колени сценарий, сидя на складном стульчике. Замыкал круг Колобок, тревожно пыхтящий и шмыгающий, и более никаких звуков не издававший.
— Что вы делаете? — осторожно спросила Тамара, раздевшись и подойдя к ним.
Спустя несколько долгих секунд ей ответила Света:
— А что нам ещё делать? Думаем.
— А что, Тамара уже в курсе? — спросил Костя.
— Ага.
— Чуваки, простите п-ж-л-с-т, — Ксюха молитвенно сложила ладони, прищемив ими собственный нос, — бес попутал! Я буду серьёзной!
— Ты меня тоже извини, — хмуро произнёс Серёжа. — Я погорячился. И, возможно… что тебе не придётся играть Розалинду.
— Ребята, — сказала Тамара, по привычке стукнув Стикером об пол, чтобы привлечь к себе внимание. — Давайте просто репетировать. Возьмём и поставим Шекспира.
— Перед толпой школьников, да? — Света спрятала лицо в ладони. — «КВЭП» и так-то не очень известная вещь, но это будет настолько тупо, насколько вообще возможно. К нам после такого никто не сунется.
— А начинать репетировать что-то новое смысла нет, — добавил Костя. — Времени не осталось.
— А не выступать…
— Можем и не выступать, — сказала Света. — Но неизвестно, когда нам ещё такой шанс представится. И получается, что я этого старого маразматика зря уговаривала…
— Тогда давайте изменим сценарий, — предложил Солнышев.
— Как именно? — равнодушно спросила Нюра, не глядя на него. И вообще на него никто, кроме Тамары и Колобка, не взглянул.
— Адаптируем. Сделаем так, чтобы это был детский спектакль. Но суть оставим ту же.
Молчание длилось примерно полминуты.
— А в этом есть разумное зерно, — сказала Света. — Только как…
— Ну, — впервые за долгое время подала голос Агата. — Если сделать типичную, самую простую приключенческую сказку… при этом оставив сюжет, как у «КВЭПа»…
— Простую сказку — это, типа…
— Похищение принцессы злой колдуньей, два отважных рыцаря идут её спасать, и по пути встречают людей, которым помогают, — объяснил Солнышев. — И потом возвращают принцессу, а король женит на ней рыцаря.
«Довольно просто звучит, — ответила про себя Тамара. — При этом начало и конец — действительно почти как у Шекспира…»
«Стаккатовцы» принялись за обсуждение сценария, в ходе которого даже хмурый Солнышев заметно оживился. Неизвестно, по какой причине, но равнодушная пыль с его лица как будто бы слетела, уступив место серьёзной заинтересованности. Нечего было говорить и про остальных. Агата записывала к себе в тетрадь всё, что ей велели. В основном записи касались изменённого сценария.
— Значит, от реального текста откажемся?
— Так карапузам легче понять будет.
— Но не совсем же они карапузы, школьники ведь…
— Агата, чтобы к завтра написала сценарий со словами для каждого!
— Постараюсь, но у меня школа, и…
— Тамара, ты ей поможешь. Главные роли остаются теми же: Костя с Серёгой — отважные рыцари Орландо и Оливер. Которые спасают Розалинду из лап колдуна. Саша, будешь колдуном?
— Ну я…
— Будешь колдуном Адамом, решено. Ты похищаешь Розалинду и садишь её на стул. Не знаю, для каких целей.
— Только ему злым колдуном и быть, да на стул всех садить, — хмыкнул Серёжа. Солнышев смерил его сердитым взглядом.
— А мне что делать… — робко поднял пухлую ладонь Колобок.
— Ты будешь королём Оселком. Который наградит Орландо и Оливера, когда они вернут ему Розалинду.
— А я? — спросила Нюра.
— Ты будешь тем самым «человеком» в лесу. Лесной ведьмой, например. Только не Бабой Ягой, а молоденькой и красивой.
— Она даст нам волшебный меч? — попробовал пошутить Костя, но Света стала серьёзна, как никогда:
— Да, например. Или что-то типа него.
Решили, что действий в их «КВЭПе» будет пять.
В первом Король Оселок (Коселок) разговаривает с дочерью — Розалиндой. Но потом злой колдун Адам (Саша) похищает её с помощью чар. Зачем-нибудь. Во втором действии Оселок зовёт рыцарей, говоря, что отдаст принцессу в жёны одному из них, если они победят Адама. В третьем рыцари отправляются в лес, где встречают ведьму Селию. Она даёт им волшебный меч. В четвёртом действии они приходят в логово Адама, побеждают его и освобождают Ксюху-Розалинду. И в пятом…
— …ну там тоже что-то происходит. Свадьба, например, или что-то такое.
— А это не слишком коротко?
— Зато предельно просто и динамично. И даже на такое нам придётся в следующие несколько дней вкалывать, как не в себя. В пятницу уже спектакль. В общем. Тамара, Агата, к завтрашнему дню чтобы были готовы слова для каждого участника. С таким шилом в заднице, как у Суржиковой, это сделать вполне возможно. Хотя бы черновик набросайте, по мере исправим. Тамара, раз уж в спектакле не задействована, ты будешь отвечать за реквизит, сойдёт?
— Да!
«Пусть это и совсем далеко от Шекспира, — в предвкушении думала она, когда они вместе с Агатой направлялись на остановку, чтобы ехать домой. — И пусть он от таких изменений, должно быть, вращается где-то у себя в гробу с околосветовой скоростью. И пусть я не играю никакой роли. Это. Всё-таки. Будет. Мой первый спектакль!»
Тем вторничным вечером даже звёзды для неё горели ярче обычного — как будто бы они тоже в неё верили.
* * *
На следующий день Тамара не смогла досидеть даже до обещанного классного часа: сбежала с него,