Это нечестно, думала Летиция, закусив губу от досады. Ланну не требуется столько места для маневра, а вот у экзалтора с дальнобойным оружием хватит времени несколько раз подстрелить противника, пока ульцескор преодолеет разделяющее их расстояние. Она надеялась, что Ланну сообщили о предстоящем поединке еще вчера, и в его голове назрел какой-то план. Может, он припрятал в рукаве метательный нож или положил в карман пакетик сухих сильнодействующих ядов, который можно швырнуть противнику в лицо. Хрустальная маска защищает от волшебства, обращая его во вред нападающему, но ее можно сорвать, разбить или сжечь. Насчет последнего Летиция не сомневалась — хрусталь плавится в огне, как лед или стекло.
Ланн действительно подготовился к дуэли, как смог. Вопреки чаяниям госпожи ди Рейз, он не собирался прибегать к приемам наемных убийц и разить исподтишка, хотя такой метод ведения боя был ему хорошо знаком. Он избрал другой путь — пусть не менее бесчестный, но представлявший опасность и для него самого. Ланн выбрал 'черный порошок'. Толченая смесь из ивового корня и когтя круксы пользовалась в кругу ульцескоров невиданной популярностью. Постоянное применение 'черного порошка' вызывало привыкание и впоследствии значительно укорачивало длину жизни, но о его чудесных свойствах знали даже новички. Этот состав запрещалось применять и тем более торговать им, но Ланн, на лице которого крукса оставила нестираемый след, не мог не срезать несколько когтей у поверженной твари. Говоря по совести, он срезал их все. Вернувшись в Гильдию, Ланн сунул когти в кожаный мешок и спрятал их в тайник, устроенный в полу под его кроватью. Мешок пролежал там долгие годы. Вчера Ланн достал из тайника ценный ингредиент и растолок его в ступке вместе с ивовым корнем, предварительно обвязав лицо тряпкой, чтобы не вдыхать ядовитые пары.
Анцель поднялся со своего места, повертелся перед толпой и вскинул руку, призывая всех к молчанию. Экзалтор не шевельнулся, ожидая сигнала к началу поединка. Ланн начинал нервничать. Он не обладал даже малейшими познаниями в алхимии и сомневался, что ему удалось воссоздать 'черный порошок' собственными силами. К тому же он достоверно не знал, в состав должны входить сравнительно свежие когти круксы или можно использовать старые и усохшие. Ланн сделал глубокий вздох и крепче стиснул в руке клинок, затем не удержался и взглянул на Летицию. Девушка в роскошном алом платье, которое не посрамило бы и царицу, неподвижно застыла у перил, будто каменный ангел. Резное кресло возле Шайны-Ламех пустовало, так и не дождавшись своей хозяйки. Ланн хотел ободряюще улыбнуться госпоже ди Рейз, сделать какой-то жест, дабы убедить ее в том, что ему ничего не угрожает, но единственное, чего в итоге удостоилась Летиция, было кислое выражение на лице ульцескора. Он поморщился, как будто впервые попробовал лимон. В желудке Ланна внезапно стало горячо, его начало сильно мутить, а вместе с тем возросли дурные предчувствия, что он все-таки смешал и проглотил что-то не то. Еле справившись с поднимавшейся к горлу тошнотой, ульцескор быстро кивнул девушке, и сразу же за этим Анцель дал сигнал к началу боя.
Ланн сделал шаг по направлению к противнику, а экзалтор молниеносно вскинул ружье на плечо. В темноте ствола, смотревшего на ульцескора, вспыхнул белый огонь. Повинуясь скорее инстинкту, чем голосу рассудка, Ланн отшатнулся влево и ушел от выстрела в грудь, чуть ниже левого соска. Этого выстрела было достаточно, чтобы понять: противник не собирается убивать его или калечить. Анцель велел экзалтору чуть поиграть с жертвой, не больше и не меньше.
Желудок Ланна содрогнулся, грозя исторгнуть вчерашнего цыпленка, когда Шадрен еще раз пальнул в него из ружья, целясь по ногам. Громоздкое на вид ружье обладало удивительной скорострельностью. Ланн едва успел отскочить, носок его сапога задымился, запахло паленой кожей, и на месте выстрела образовалась ровная черная дыра диаметром в треть дюйма.
'Черный порошок', которому полагалось увеличить шансы Ланна на победу, не действовал. Желудок жил отдельной жизнью от хозяина и по ощущениям напоминал ведьмин котел — в нем бурлили опасные вещества. Зрение затягивало пеленой вместо того, чтобы проясняться, у ульцескора начали дрожать руки и подгибаться колени. Вот дрянь, подумал Ланн, мне следовало испробовать это средство раньше. На себе или дворовых кошках — а еще лучше на другом ульцескоре, возжелавшем вкусить запретный плод.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Шадрен, судя по всему, решил дать растерявшемуся оппоненту десять очков вперед. Экзалтор стоял с ружьем наготове, но больше не стрелял, ожидая, когда Ланн приблизится. Помутившийся взгляд ульцескора снова привлек цилиндр на верхней части ружья. Возможно, какое-то количество белого огня хранится в этой штуковине, и можно уходить от выстрелов, пока экзалтор не выстреляет весь запас. А потом Ланн сможет подойти вплотную и убедиться, что без своего хваленого ружья экзалтор уже не настолько опасен.
Широким медленным шагом Ланн двинулся по направлению к оппоненту, избегая резких движений и держась у ограды. Экзалтор не стрелял, лишь поворачивал ружье в сторону ульцескора, не теряя его из виду. И только минутой позже, когда следующий луч прожег Ланну куртку, тот понял причину медлительности Шадрена. Экзалтор не хотел случайно повредить балки, поддерживавшие помост с наблюдателями.
Белое пламя не было огнем в привычном его понимании. Оно растворяло вещество, а не сжигало его. Живая плоть или материя, попадавшая под его действие, становилась своеобразным подношением Бледной Леди, одной из богинь, которую Королева-Колдунья некогда одолела в смертельной схватке. Ллирделайн погибла, но ее владения уничтожить не удалось, и черная пасть Бездны, огромного зубастого колодца, с восторгом поглощала все, несмотря на его размер и ценность. Бездна предпочитала дары плоти и крови, но в отсутствие госпожи могла довольствоваться малым.
Луч прошил его насквозь, из отверстия в боку Ланна хлынула кровь. Окружающий мир превратился в цветной калейдоскоп и завертелся перед глазами. Ульцескор жадно схватил ртом воздух и начал медленно оседать на землю, пальцы здоровой руки заскребли по ограждению из цельного камня. Он не был готов к такой сильной, отупляющей боли, лишившей его способности размышлять. С отвратительным влажным звуком ружье вырвало кусок из его тела и при этом, как показалось ульцескору, довольно зарычало. Ланн падал, вскинув руки. Справа пронеслось исказившееся лицо Летиции — она прижимала ладонь ко рту, чтобы не кричать, — а потом затылок ульцескора встретился с землей, и над головой простерлось чистое небо с легким оттенком бирюзы. На одно благословенное мгновение Ланна накрыла тьма, даровав тишину и покой.
А затем 'черный порошок' вернул ему ясность рассудка и возможность передвигаться. Крохотная рана в боку кровоточила, как отрезанная конечность, но теперь она виделась ульцескору пустячной. Ланн встал на ноги, повернулся к зрителям и одарил ослепительной улыбкой госпожу ди Рейз, с неподдельным ужасом взиравшую на него. В глазах Ланна, затуманенных 'порошком', Летиция увидела настоящее безумие.
Ульцескор отвесил Анцелю шутливый поклон, заставивший мастера недоуменно вскинуть брови, и почтительно расшаркался перед каждой из Вираго. Ведьмы не стали наряжаться по такому случаю — на них были серые платья и красные атласные накидки. Шайна-Ламех, прозванная Драконьей Принцессой за уникальную способность выдыхать огонь, развалилась в своем персональном маленьком кресле, опираясь на подлокотники. Алия-Аллор сидела как на иголках, постоянно оглядываясь, и Ланн ощутил удовлетворение от того, что заставил старуху понервничать. Третья Вираго, чьего имени Ланн не знал, да и видел ее впервые, была невероятно красива, и лишь дерзкий наряд госпожи ди Рейз позволил ей украсть у Снежной Ведьмы внимание толпы. Колдунья в маске дуллахан сидела неподвижно, лишь легонько кивнула Ланну, когда он закончил любезно раскланиваться.
Шадрен терпеливо следил за ульцескором, позволив Ланну немного подурачиться. Экзалтору и самому было интересно, каким образом противник так быстро пришел в себя.