муки.
Итак, теперь бы смог я подвести итог
тому, что приключилось:
Красавицы цепей не сбросить, нужно ей,
чтоб дольше мука длилась.
От беспощадных чар, как сабель янычар,
храни вас Божья милость!
(Μ. Вирозуб)
ПЯТИДЕСЯТОЕ
Поэт сравнивает Юлию с любовью, начиная это сравнение с похвалы Юлии.
На мелодию «Лишь тоска и горе»
В судьбе моей земной лишь в Юлии одной
отрада мне и мука,
На миг, как на века, — так с Юлией горька
минутная разлука.
Торжественно легки, пусть к Юлии стихи
летят, любви порука.
Во сне и наяву лишь Юлией живу.
Душа моя стремится
И днем и ночью к ней, ведь в Юлии моей
сама любовь таится.
Читаю я в очах и в ласковых речах:
она — любви царица.
Она ведет всегда, счастливая звезда,
спасительной тропою,
Она — живой поток, она — весны глоток,
она — венец покоя.
Она — бесценный клад, сокровище, стократ
мне в мире дорогое.
Гуляет ли, поет, сидит, смеется, шьет,
любовь все время с нею,
Иль спит, легко дыша — она так хороша,
что я взглянуть не смею,
Ведь друг ей — Купидон, помочь стремится он
во всех ее затеях.
Лицо ее свежей изысканных лилей,
прекрасней райской розы.
Сиянье нежных глаз — как редкостный алмаз,
как утренние росы,
Как солнце в небесах, как слитки на весах,
ее златые косы.
Как на Дунае челн скользит, проворства полн,
по быстрому теченью
Так Юлия идет, не поступь, а полет,
легки ее движенья,
Струит улыбка свет, и все глядят ей вслед
с огромным восхищеньем.
Когда она порой сравняется со мной,
веселием сияя,
Теряю разум я, слепая страсть моя
пожаром полыхает,
Недвижим я стою, скрывая боль свою,
в бессилии страдая.
Печальный мне удел Господь сносить велел,
не знаю я иного.
Ведь грешникам в аду на части сердце рвут
семь коршунов суровых,
Но только минет ночь, срастается оно
и гулко бьется снова.
То ж и со мной: когда ко мне она добра,
то радуется сердце
И утихает боль; когда ж, смеясь порой,
она острее перца,
Резка и холодна, то я мечусь: куда
от мук ужасных деться?
Я повторяю вновь: как две сестры, любовь
и Юлия похожи.
Увы, любовь мягка, а Юлия резка,
терзает и тревожит,
Любовь, как мед, сладка, а Юлия горька,
но нет ее дороже.
(Д. Анисимова)
EX PSALMO 42
Я вижу оленя, которого злая
Терзает, пугает охотничья стая.
К воде он стремится, покоя не зная
От бега и лая.
Тебя так взыскует душа моя, Боже,
Кричит на весь свет, что ей, страждущей, тоже
Напиться Ты дашь. И, воистину, что же
Есть в жизни дороже!
Но я от врагов моих слышать не в силах,
Что множество дней без молитвы, унылых,
Провёл я. Мне горько, и кровь стынет в жилах
От слов опостылых.
Ведь мне говорят: значит, Бог твой неблизко,
Истлела давно твоя детская ризка,
Изгнанец, из Божьего вычеркнут списка,
Раз пал ты так низко!
Стыд жжёт меня смертно, но снова и снова
Куражится враг и бросает мне слово,
А память, горюя, припомнить готова
Дни света иного.
Когда-то, не зная о будущем сраме,
К Тебе я входил за Святыми Дарами
И в радости пел пред Твоими дверями
С толпою во храме.
Душа, вправду ты у меня не безвинна,
Но ты просто верь в своего господина,
Хотя б для сомненья имелась причина,
Живи благочинно.
Тогда возвратит Он былую удачу,
Цветением счастья одарит впридачу,
Пойму я, что тоже для Господа значу,
И в счастье заплачу.
Так сад расцветает весной. А за это,
Как птица пою Тебе песню привета,
Снести я готов все несчастия света,
Отраву навета.
Будь вечно со мною, Господь осиянный!
Тогда не погибну в тоске окаянной,
А вера моя, как вода Иордана,
Жива непрестанно.
Что я, грешный сын! И великое море
Способен Он ввергнуть в уныние, горе.
Но будет, я знаю, в отеческом взоре
Прощение вскоре.
Настанет врагам моим скоро досада,
Кому мой позор — дорогая услада,
Господь пожалеет заблудшее чадо,
Вернёт в своё стадо.
Скала моя, Боже, я жду приговора,
Не дай лишь надежде иссякнуть так скоро,
Когда от насмешек невзгод и позора
Один Ты — опора.
А спросят: где Бог твой? Я в воинской сече
Готов отплатить за поганые речи,
Пусть даже при нашей окажется встрече
И смерть недалече!
Душа, отступать ведь уже не пристало.
Молись горячее, хоть счастия мало,
Подумай в минуту, когда ты устала,
Что Он есть начало!
(Μ. Вирозуб)
В этом стихе, сравнивая своё состояние с состоянием голубя, вылетевшего из Ноева ковчега, (поэт) просит Господа, чтобы в грозных и многих опасностях жизни тот пролил бы на него милость и, приняв его в ковчег благости своей, спас бы его голову от многих искушений
Господь, я пришёл не с мольбами пустыми,
К Тебе обращусь со словами простыми:
Куда мне идти? Я один, как в пустыне.
Что